Хотела бы я жить среди вечнозеленых деревьев где-нибудь в Ортане или Неттале. Или вообще уехать в развесёлую Ланнару, которая была «чрезмерно» полна свободы даже по неттальским меркам, не то, что по нашим. По крайней мере, так говорили, насколько это верно — проверить не довелось. И если Стефан сядет на трон, то уже и не доведётся.

Рассматривать столицу с её каменными мостовыми, везде снующими людьми, и мрачными сводами высоких зданий со множеством башен, совершенно не хотелось. Да, отец держал нас в провинции, вдали от столичного великолепия, и ездила туда лишь Белинда с дочерьми, да братья — сами по себе. Но мне здесь не нравилось. Над городом как будто нависло предчувствие беды, которое совершенно не замечали его обитатели. К тому же, я не привыкла к такому шуму, и к толпам народа. К тому, как мальчишки разбегаются с дороги, завидев карету или конных, к тому, как здесь пахнет — конским навозом, свежестью морозного дня, различной снедью, и человеческим потом.

Хотелось прикрыть нос платком. Будь магия в большем почёте, уж с запахами мы бы справились без труда, но позиция Светлейшего и его латов была тверда. Из-за чего мне вовсе не хотелось находиться в столице. Впрочем, когда мы перешли в квартал при дворце, стало намного легче. И чище, что немаловажно. А потом мне пришлось отвлекаться от тревожных мыслей не так, как хотелось бы. Здороваться со старыми знакомыми, постоянно перед кем-то приседать в реверансах, путаться в именах и лицах, ловить язвительные шепотки за спиной, которые Рэйнер, казалось, вовсе не замечал.

— О, герцог Геллерхольц привёл всё же свою бродяжку…

— Ну ничего так бродяжка, изящненькая, но ясно, почему Белинда её в доме держала. Посимпатичнее будет, чем её дочурки-то.

— А толку? Её папенька прижил непонятно от кого, а признал, как одну из нас. Вон, даже за герцога выскочила! Нужна она ему, конечно, как третья рука, но дети-то будут герцожатами, так что устроилась неплохо…

— Ну не скажи, третья рука кое в чём может и пригодиться, — и захихикала жеманно.

Я не всматривалась в лица говорящих, просто не хотела знать, кто именно говорит все эти гадости, думая, что я не слышу. Но и не слушать тоже не могла. Я была здесь чужой, и с этим сложно было что-либо сделать. А когда всем станет ясно, что у меня есть активный дар, они начнут ещё и бояться… странно, что не начали уже, я ведь колдовала на балу, и щит не скрывала. Да и сил бы не хватило его скрыть, прямо скажем.

Интересно, были ли среди тех, кого я прикрыла, эти девушки? И понимают ли они, что без «бродяжки» они бы там так и остались лежать? Что-то очень тёмное внутри меня пыталось сказать, что так бы они получили то, что заслужили. Но если всякий раз убивать каждого, кто сказал кому-то ядовитую фразу, начинать придётся с меня самой. Сколько я их Рэйнеру наговорила…

А на приёме стало интереснее, когда большая часть приглашенных собралась в огромном зале, и заняла свои места. Негласно свои, конечно. Кто-то был ближе к королю и молчаливой королеве, кто-то дальше, в зависимости от положения, знатности, и репутации при дворе. По местам нас провожали идеально вышколенные молчаливые слуги, которые неестественно вежливо улыбались, и смотрели не в глаза, а куда-то в переносицу. Каждую пару громко объявлял распорядитель. Например, нас с Рэем объявили так:

— Герцог Рэйнер Асгейр Вальгард Йохан Леннарт фир Геллерхольц дар Браттен де ла Марен, герцог Геллерхольц, Защитник Даланны, Меч Короля, Медная Рукоять Севера, из рода Геллерхольцев, ведущего своё начало от Вестмара Завоевателя, с супругой, герцогиней Коринной фир Геллерхольц, урожденной фир Ледс.

Я примерно помнила полные имена и титулы самых знатных и значимых лиц Даланны, помнила правильные титулы королей соседей по Соцветию. Но вот так без малейшей запинки, не заглядывая толком в свиток, называть любого, не могла. Зато отвлекалась чем угодно, даже болтовнёй распорядителя. Когда мы сели по правую руку от Его Величества и его супруги, через всего лишь три места, тревога отчего-то стала только больше. Раньше место Геллерхольцев было дальше, с тех пор, как титул герцога принял Рэйнер. Что изменилось?

Большинство из входивших я знала. Не очень хорошо, но достаточно, чтобы понять кто передо мной до того, как распорядитель их объявит. Но когда все разряженные и рассевшиеся аристократы дружно выдохнули, выражая, кажется, крайнюю степень удивления, я увидела нечто совершенно неожиданное.

Я посмотрела в сторону выхода, и увидела уже знакомого светловолосого полуэльфа. Только разодетого в ярко-зелёный камзол, расшитый изумрудами и малахитом, да ещё и переплетёнными с золотым шитьём. Вышивка на его одежде напоминала лозы, опутывающие Чезаре целиком, а на голову он зачем-то нацепил высокую зелёную шляпу. Может быть, это неттальская придворная мода?

Как бы то ни было, но внимание он привлёк. А ещё больше его привлекла спутница Чезаре. Миниатюрная изящная девушка с густой рыжей косой, доходившей ей до середины бедра. Уши у неё были какими-то более тонкими и аккуратными, чем у Чезаре, и я предположила, что передо мной эльфийка. Только одета она была вовсе не так, как должна была одеваться аристократка. На ней был плотный серебристый доспех в мелком плетении, закрывающий тело целиком, а в руках она держала длинный шест. Что-то мне подсказывало, что раньше она носила с собой боевое оружие, но на мероприятие, где присутствовали члены королевской семьи, с оружием не допускали никого. Даже с церемониальным, не то, что с боевым. Длинная деревянная лакированная палка, которую эльфийка держала в руках, была самым близким к «оружию», что можно было использовать.

Мне казалось это правило довольно глупым, когда любой может оказаться магом. Ведь они сами и есть оружие, а проверок и ограничителей у нас не было. Даже толкового законодательства не было, в том, что касалось магов и магии. Разве только правило, по которому я вышла замуж, и несколько запретов совсем «небогоугодных» деяний. Я покачала головой, выбрасывая из головы не так уж и давно прочитанные книги по юриспруденции, и вслушалась в представление распорядителя:

— Посол Нетталы, баронет Чезаре Ватассаро Джустино Косимо Витторе Гаэтано Амато Скорца фир Лиарри, герой обороны Эрвелинга, наследник своего старшего брата Лайонела Камилло Амато Скорца и отца, Джустино Косимо Амато Скарчари, и его спутница, Леанта фир Нимассо, названная дочь барона Нимассо, урожденная эльфийка из Мантлерийского анклава. Прибыли с дипломатической миссией ко двору Его Величества!

Женщина. В доспехах. И с оружием, пусть и чисто номинальным. Здесь. Конечно, начались шепотки, возмущения, и Светлейший знает, что ещё. Кто-то особо «добропорядочный» шипел, что нечего таскать свою остроухую куртизанку к приличным дамам, но, конечно, между собой. Я отметила, что представили Чезаре по нашим традициям, а не по его. С учётом того, что на юге, как и у драконов, принято давать детям имя и фамилию и по матери, и по отцу, получилось очень длинно даже без «специальных» титулов, коих навалом было у Рэйнера. Почему было не представить его так, как его зовут? Это наверняка какое-то политическое послание, но я не знала, что оно значит.

Вероятно, и появление эльфийки в таком виде тоже что-то значит, и Чезаре намеренно так поступил. Он не показался мне дураком, не показался и самоубийцей. Значит, всё это для чего-то нужно. И я смотрю срежиссированный кем-то театральный спектакль. Вопрос только в одном: кем, Чезаре, Никласом, Рэйнером, или и вовсе Стефаном? Тёмная «червивая» магия опасливо ворочалась под кожей, и я чувствовала, что пойму ответы на свои вопросы очень скоро. Но пока — мне оставалось только наблюдать, не зная, чего ждать и от кого.

Чезаре вместе с эльфийкой вышел в центр зала, встал прямо перед Их Величествами, и поклонился обоим. Не только рассеяно смотрящему мимо него королю, но и женщине в сером шерстяном платье, убравшей тёмные волосы под такой же серый платок. Светлейший учит женщину быть скромной, а Её Величество была очень набожной прихожанкой. И вздрогнула, когда на неё обратили внимание. Но всё же царственно кивнула, принимая жест Чезаре.