— Нет. К сожалению, нельзя. Всё решится завтра, так или иначе. Но… у меня всё под контролем, Йонна. У нас. Если же нет… есть запасной план, — который заключается в том, что честная, храбрая и верная девочка Коринна, которая очень на него зла, просто уедет в убежище к отцу, и не будет вспоминать про одного несдержанного и глупого герцога. Так себе план, но другого у него не было. Слишком много переменных.

Рэйнер посмотрел на свою жену и залюбовался ею. В гневе Коринна была прекрасна. Эти сверкающие голубые глаза, от злости ставшие практически синими, румяные щёки, прямая стать…

— И вы не собираетесь мне рассказывать, верно? — она ядовито улыбнулась, и Рэй вздрогнул. Нежная улыбка на лице жены нравилась ему больше, но он сам с ней это сделал. — Вас не смущает, что это касается меня и моей жизни напрямую, что я рискую, что мне, в конце концов, просто страшно?

Его смущало. Очень. Но Ник прямым текстом запретил что-либо ей рассказывать, кроме того, что они должны быть на приёме. А нарушать приказы своего будущего короля — можно, конечно, если есть какая-нибудь альтернатива этому самому королю. Но именно для того, чтобы альтернатива на трон не села, им и приходилось рисковать. Хотелось рычать от бессилия.

— Нет, я не собираюсь ничего рассказывать необученному человеку, ещё слишком молодому, чтобы хорошо себя контролировать. Если тебя это утешит — всё под контролем, насколько это возможно. Обсуждения закончены. Завтра мы едем на приём, и ты сделаешь то, что должна. А дальше — моё дело. Как более старшего и имеющего возможности решать проблемы, а не только бегать и требовать. Анцгейр тебя хвалит — вот и учись, Коринна. Это самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, — он снова говорил вещи, которые Кори ему не простит, и догадывался об этом. Но контроль ускользал сквозь пальцы, и Рэй ходил туда-сюда по комнате. Был бы пустынником — бил бы бокам хвостом, но этой частью тела его боги не одарили. В их ситуации не было разумного и правильного выхода! Как бы ни хотелось его чудесным образом получить.

— Даже если «должна» я рассказать про тебя что-нибудь, что тебе не понравится? — еще более ядовито поинтересовалась Кори.

Он всплеснул руками. Особенно если так! Говори то, что от тебя хотят, и тогда быть может, это чудовище под маской принца Даланны, сосредоточится на более приоритетных целях.

— Особенно если так! — как подумал, так и сказал. — Всё, хватит. Это приказ Его Высочества Никласа в том числе. Мы должны быть там. Я всё сказал.

А ещё его приказ — позволить ей рискнуть головой. А он это допускает. Мысль крутилась в голове и жгла, подобно огню, как и все слова, которые вырвались из него в этот отвратительный день.

Рэйнер отдавал себе отчёт в том, что попросту сбежал. Он даже не мог мысленно называть свой поступок иначе. Но если бы он остался, то ссора с Коринной была бы ещё отвратнее, потому что он терял над собой контроль. И вместо того, чтобы сорвать злость на Его Высочестве, или хотя бы на ближайшей стене, почему-то раз за разом срывался на Кори. Если не лгать себе, то выходило, что от страха? Или неизвестности? Или это одно и то же? К демонам! Нужно подготовить всё, Коринна должна выжить. А он — подстраховаться настолько, насколько это возможно. Даже если придётся увешать себя амулетами по самые уши.

Рэй наблюдал за разворачивающимся «представлением» из первых рядов. Его роль была очень проста — подхватить и защитить Кори, когда тёмная магия отпустит её. Но сначала нужно было дослушать остроухого провокатора, и не выскочить на середину зала. Потому что Чезаре нёс настолько отборный бред, что возмутиться хотелось даже ему. Даром, что он сам был магом, и вовсе не разделял даланнских воззрений на волшбу.

Разумеется, все загомонили, прозвучали мрачные выкрики и оскорбления, но чего Рэй не ожидал, так это того, что лат Вистан и правда подставится. Этот священник был на хорошем счету в церкви Светлейшего, ему пророчили должность Первопрестольника, и считалось, что он говорит от лица всей паствы Светлейшего целиком. Иными словами, план Никласа начал сбываться раньше, чем Чезаре договорил.

Но принц усиленно делал вид, что лечит «отца», который сказал какую-то бессмыслицу и театрально упал на пол. Анцгейр точно что-то принял, потому что изо рта у него пошла пена, а глаза закатились, но за него Рэй не беспокоился совершенно. Этот хитрый жук прекрасно знал свою роль, и точно не пил ничего из того, что предлагалось Его Величеству. А уж яд в бокале можно определить и без этого, особенно со второй специализацией Анцгейра.

Но когда Рэй услышал голос Кори, всё внутри перевернулось:

— Как набожная последовательница Светлейшего, я должна перейти от пастыря земного к пастырю духовному, ибо тот, кто должен сделать меня своею тенью, порочен. Я должна признаться вам, лат Вистан, Ваши Высочества!

Лат нагло повелел ей говорить, словно королём здесь был не Олдарик, и не Никлас, а он, и супруга продолжила:

— Дело в том, что я знаю, кто отравил Его Величество. Этот человек стал мне супругом, но не сумел стать им до конца. Помните, ведь прошлое покушение тоже было у нас дома!.. Наш брак недействителен, но я была рядом…

На миг ему представилось, что это и правда её собственные слова. Что Коринна решила, будто он ей только мешает, и от него нужно избавиться. В каком-то смысле Рэйнер заслужил даже это, но грудь пронзила острая боль, и у него вырвалось:

— Коринна, что ты такое несёшь!

Впрочем, Рэй быстро взял себя в руки. Так и задумано. Она должна была сказать что-то, после чего Стефан будет выглядеть кротким ягнёнком, а виноват в медленном угасании его отца окажется кто-то другой. И сам Рэй был, если подумать, идеальной кандидатурой. Лат Вистан не скрывал торжествующего взгляда, когда одёргивал его, и Рэйнер невольно представил, как вытянется дебелая морда проповедника, когда он поймёт, что на самом деле сотворил для себя сам. В этой картине было что-то успокаивающее.

— Это мой супруг, Рэйнер фир Геллерхольц, лат Вистан. Я со скорбью в душе и в самой своей сути говорю это, но Рэй подговорил свою любовницу Анну, чтобы она травила Его Величество… — начала Кори, и герцог Геллерхольц поразился одновременно двум вещам. Во-первых, тому, как неестественно и не похоже на себя говорила его жена. А во-вторых, тому, что Стефан решил сбросить Анну с доски. Мелькнула недостойная мысль: это вполне логично, при условии, что он использовал все ресурсы даэ де ла Лайона, к тому же, отводит подозрения от него самого.

Куда проще поверить, что убийца — жена сына, чем в то, что заказчиком этого медленного убийства был он сам. Но больше всего Рэя поразила собственная реакция. Он должен был испытать горечь или разочарование. Или хотя бы не поверить. А он не чувствовал совершенно ничего. Не сомневался, что это правда, и ловил себя на мысли, что подозревал в ней способность к чему-то подобному. Когда это произошло? Когда первая любовь перетекла в настолько болезненно-горькое разочарование, от которого в душе не остаётся даже пепла? Он подумает об этом много после, а пока Рэйнер начал потихоньку пробираться к Коринне ближе.

Это нужно было делать не очень заметно, не привлекая лишнего внимания, что само по себе сложно, когда обвиняют в покушении на короля именно его. Но Рэй ловил себя на том, что ничуть не боится. Даже если его в самом деле отправят в темницу, главное, что это не затронет отца и Коринну. Железного Ястреба успели списать со счетов, когда тот «отошёл от дел», а Кори — свидетель, она не может быть одновременно обвиняемой по тому же самому делу. А уж Хьяр и вовсе далеко, брата интриги Стефана задеть не должны.

Рэй боялся бы, если бы ему не верил Никлас. Но пока на его стороне хотя бы один принц, и рискует он только собственной головой — всё остальное ерунда. Он аккуратно перебрался на освободившиеся места, потому что возмущенные соотечественники вскакивали со своих. Прислуживали сегодня практически исключительно те девушки, которых запугал младший принц, но на каждой был амулет легкой иллюзии, менявший черты лица. Они долго готовились, всё должно пройти нормально!