Неужели это свойственно всем, кто работает с дайнеке Алькарро? Если так, то я тоже хочу! Сама не заметила, как ответила:

— Я была бы вам благодарна, я пока плохо здесь ориентируюсь.

Мне он открыто улыбнулся, впрочем, так и не представившись. На мгновение, на его лице блеснула серо-стальная чешуя. Я вспомнила, как боялась драконов просто заочно, и мне стало даже стыдно. А Рэйнер пробормотал себе под нос, то ли мне, то ли своему знакомому:

— В Империи это может, и не ухаживание, а в Даланне могут понять превратно. Я тоже рад тебя видеть, Джосейлин.

Но тот уже ушёл куда-то вглубь зала, видимо, за едой. Когда Джойселин отошёл, Рэй вдруг крепко меня обнял, и усадил на скамью. Те, кто сидел за этим же столом, заулыбались какими-то понимающими улыбками, и мне стало немного не по себе. Почувствовала, как щёки заливает румянец. Да чтоб тебя, герцог Геллерхольц! Почему я постоянно из-за тебя краснею… я с тобой собралась разводиться, а ты ведёшь себя так, словно только осознал, что мы женаты…

Но ничего из этого я не сказала. Тем более, что Рэй заговорил первым сам:

— Горжусь тобой. Чезаре передал, что ты заслужила похвалу дайнеке Алькарро в первый же день! И что поймала очередную диверсию от Стефана. Это дорогого стоит, поверь мне.

Я на мгновение замерла. Мне казалось, он будет сердиться, отговаривать меня заниматься целительством, а Рэй… меня похвалил? Но почему? Отец никогда бы не разрешил Белинде работать, тем более с риском для жизни и здоровья. Правда, она просто делала, что хотела, за его спиной, но это уже детали. Не выдержала, спросила:

— И ты не будешь ругаться, что я делала что-то опасное? Не попытаешься запретить мне увлекаться целительством?

Рэйнер странно моргнул, как будто ошарашенный.

— Коринна, я иногда совершенно не могу понять логику, которая тобой движет. То ты думаешь, что в доме должны быть какие-то жёсткие правила, а за их нарушение — наказание, теперь это… я не могу запретить тебе заниматься тем, к чему у тебя явно лежит душа. Да, я предпочёл бы, чтобы ты выбрала более безопасную стезю. Но я же не рабовладелец! Я не могу решать за тебя. Это… просто неправильно, из-за собственных страхов резать кому-то крылья.

Соседи по столу неожиданно начали стучать по нему ладонями. Одновременно, и это походило на какую-то странную форму апплодисментов. Вернулся Джойселин, и поставил перед нами подносы с простой, но сытной пищей. Когда хлопки ладоней о древесину утихли, он сказал:

— А нет, не растерял всё-таки правильного воспитания. Вот и отлично. Такой женой гордиться надо!

Джойселин перебрался за другой стол, чтобы не мешать нам. Я снова не нашлась, что сказать, только коротко поблагодарила, и принялась усиленно жевать мягкое мясо с корнеплодами. Такое обычно не подавала ни Йонна, ни в доме Белинды, так что определить, какие именно овощи я ем, не смогла, но это было безумно вкусно. Или я — безумно голодна? К тому же, пока рот набит, можно ничего не отвечать Рэйнеру.

Потому что пока я решительно не знала, что, собственно, сказать. Его слова казались и правильными, и неправильными одновременно. С одной стороны, мне лично они откликались. Я не хотела бы провести всю жизнь в поместье, рожая магически одарённых наследников. Но это вроде как… неправильно? Так не делают? И решение Рэя почти наверняка не одобрят в обществе…

С другой стороны, общество прекрасно было осведомлено о том, в каком положении я нахожусь. Белинда весьма номинально скрывала, что терпеть меня не может. И ей сочувствовали, а мне шипели в спину, даже когда я ещё была ребёнком. Так стоило ли оглядываться на мнение тех, кто готов полить ядом даже маленькую девочку, если той не повезло родиться от незаконной связи? К тому же, я никогда не стану среди них своей, даже если буду очень стараться.

Когда я пришла к этой мысли, мясо с овощами как раз закончилось, и я облизнула губы, не найдя салфетки. Рэй же молчал всё это время, и тоже медленно ел свой обед. Но как только ложку положила я, сказал:

— Так что тебя удивляет, Кори? Расскажи мне. И, кстати, ты уверена, что хочешь быть целителем, или пока не решила? Спрашиваю не для того, чтобы тебе мешать, просто дарэ Анцгейр согласовывает программу твоего обучения со мной, и, если ты решила выбрать эту стезю, её надо корректировать.

Я думала, что он будет вести себя иначе, и растерялась. Молчала, всматриваясь в правильные черты уже хорошо знакомого лица, решалась ответить честно. Даэ Белинда приучила меня к тому, что моё мнение никого не волнует, а я сама всегда на последнем месте. Но Рэй явно пытался показать совершенно иное. В конце концов я сказала:

— Пока мне кажется, что да, я хочу этим заниматься. Но и боевой магии я тоже хочу учиться, мне не нравится, что я не могу защитить себя сама. Охрана, ты, даже Его Высочество и его распоряжения — это всё хорошо, но… никто из вас не сможет быть рядом со мной постоянно. А я так понимаю, моё имя вывесили, как знамя политики принца Никласа. И коли уж так, я, наверное, не против. Он меняет Даланну к лучшему. Но я не хочу, чтобы это стоило мне жизни. И уж тем более я не смогу завести ребёнка, пока не буду уверена, что даже оставшись одна я смогу защитить его и вылечить, если что-то пойдёт не так.

Рэйнер вздохнул как-то особенно тяжело и погладил меня по волосам, не смущаясь того, что нас видят другие. С момента начала разговора успели закончить трапезу те, кто хлопал по столу, когда он сообщил, что не будет мешать мне учиться целительству. Теперь рядом сидели незнакомые то ли люди, то ли драконы, и они не вслушивались в негромкий диалог, который мы вели вполголоса. Мне так нравилось больше. Не хотелось становиться мишенью для нежелательного внимания раньше времени.

— Ты очень разумно рассуждаешь, но мне больно это слышать, — тихо признался он. — Я надеялся, что, забрав тебя от Белинды, смогу дать жизнь, в которой тебе будет лучше, чем у неё. А сейчас, кажется, на нас обоих огромная красная мишень с единственным делением — в яблочко.

Он криво усмехнулся, а я даже как-то возмутилась:

— В этом виноват принц Стефан, а не ты! И я… мне лучше. Даже несмотря на весь этот кошмар, всё равно лучше. Я могу делать что-то значимое, и я больше не тень измены своего отца. Это дорогого стоит, — сказала, и по щекам сами собой потекли слёзы.

Кажется, я наконец призналась самой себе в самом главном, что грызло изнутри. Это отец решил изменить Белинде. Это он притащил меня сюда, то ли забрав у родной мамы, то ли как-то с ней договорившись. И это он смотрел сквозь пальцы на то, как со мной обращается эта женщина. Никогда в обстоятельствах своего рождения не была виновна я. Это была его ответственность. Но несла её Коринна фир Геллерхольц, просто потому что так принято, и так «правильно»…

Когда все разошлись, а в столовую пришёл принц Никлас, мы так и сидели на скамье в неудобной позе в обнимку. Потому что, увидев мои слёзы, Рэйнер просто молча обнял меня. Не знаю, сколько мы так просидели, но в конечном счёте я даже смогла объяснить, почему меня неожиданно развезло.

Хотелось спросить у кого-нибудь — похожи ли мы теперь на нормальных супругов? Одно знала точно: не в таком состоянии мне просить у Никласа развода. Нужно было прийти в себя, обдумать всё, и понять, наконец, что я чувствую к мужу сейчас. И, что даже важнее — любит ли он меня? Характер Рэя был таков, что он мог бы делать всё то же самое из благородства и личных моральных ориентиров. А мне эгоистично хотелось чувствовать, что дело именно во мне, и больше ни в чём. Такая глупость, но это чувство тоже подъедало изнутри.

И отец… могло ли такое быть, что где-то меня ждёт настоящая мама, которой я нужна? Могло ли оказаться, что у меня была возможность расти в настоящей семье, а не в той странной пародии на неё, в которой я оказалась? Нет, у меня были замечательные сводные братья, Альрик и Грегер, но…