— Завтра мы должны быть во дворце. Состоится дипломатический приём, на котором Его Величество должен будет выслушать дипломатов из Нетталы. Во дворце должна собраться вся высшая аристократия, поэтому наша обязанность — тоже присутствовать.

В голове вновь прозвучали те его слова. «Если ты хочешь остаться хозяйкой, а не вернуться к любимой матушке или отправиться в монастырь, в течение этого года ты должна забеременеть». Их Рэйнер сказал мне наедине, а теперь с ним была Йонна, и он, очевидно, совсем не хотел, чтобы она знала. Что именно он мне сказал. Губы сами собой сложились в ядовитую улыбку, и я процедила:

— А что, племенных кобыл, нужных, чтобы рожать наследников, на такие мероприятия тоже приглашают? Я уже сказала, что предпочитаю монастырь.

Свидетельствовать против него, обвиняя в том, что Рэйнер не совершал, я не собиралась. Это неправильно. Но и вести себя так, словно ничего не было, и он ничего такого мне не говорил — не собиралась тоже. Много хотите, дорогой герцог Геллерхольц. Внутри клокотала злость, которая искала выход. Неправильно, что гнев на принца доставался Рэйнеру… было бы неправильно, если бы его собственное поведение не умудрялось злить меня еще больше.

Рэйнер побледнел, на мгновение как будто задохнулся, хватая ртом воздух, но воспитание взяло своё. Он очень ровным тоном ответил:

— Даэ Геллерхольц, извольте не переходить границы разумного. Высшая аристократия обязана присутствовать на приёме. И при наличии супруги, она тоже должна там быть. Это — не обсуждается. Это наши обязанности.

Йонна, в своём «обычном» облике, разве только глаза не закатила. И не стесняясь Летти… просто залепила Рэю оплеуху. Как дворовому мальчишке, а не герцогу. И рявкнула:

— А ну хватит вести себя как ребёнок! Или ты успел уже забыть, о чем я говорила меньше часа назад?!

Вспоминать, что он вроде как герцог, а она — вроде как служанка, Рэй не стал. Виновато потупился, отвёл взгляд, и сказал:

— Я учитываю все обстоятельства. Мы не можем рисковать, нянюшка. Всё останется, как есть.

Что это означало, я понятия не имела, но они оба явно продолжали какой-то разговор, который вели ещё до того, как вернулись домой. И пояснять мне, о чём он, очевидно, не планировали. Я скрипнула зубами. Это невыносимо! Но вместо того, чтобы продолжать скандал, огорошила обоих вопросом:

— Что такое Аролгос? Это имя, название, предмет?

Я не пыталась рассказать про свой сон-не сон, не упоминала имени принца, да и старалась о нём вовсе не думать. И… мне повезло. Магия и в самом деле не сработала. Незнакомое слово сорвалось с уст, а я не почувствовала ни давления, ни пробуждения того, что спало внутри. Ничего. Только смотрела на побледневшую Йонну и глупо моргающего Рэйнера. Кажется, он был растерян. Но его полуэльфийская «нянюшка» собралась с духом быстрее самого герцога, и спросила:

— Даэ Геллерхольц, откуда вам известно это имя? Это… то, о чем я думаю? Нет, не отвечайте. Я вижу. Да, это он.

Я только пожала плечами, и постаралась думать о мягких и пушистых облаках, сбивая, как я надеялась, страшную магию со следа. А Йонна продолжила:

— Я всего один раз слышала это имя. Не знаю, о чём вы говорили, но это существо очень опасно. Рэйнер, ты уверен, что официальное прошение Чезаре будет именно завтра? Отложить нельзя?

Рэй вздохнул:

— Нет. К сожалению, нельзя. Всё решится завтра, так или иначе. Но… у меня всё под контролем, Йонна. У нас. Если же нет… есть запасной план, — он бросил на меня странный взгляд. Они снова говорили о чём-то, чего я не понимала.

— И вы не собираетесь мне рассказывать, верно? — в голос проникало всё накопленное раздражение, и я ничего не могла с этим поделать. — Вас не смущает, что это касается меня и моей жизни напрямую, что я рискую, что мне, в конце концов, просто страшно?

Рэйнер практически рычал, отвечая:

— Нет, я не собираюсь ничего рассказывать необученному человеку, ещё слишком молодому, чтобы хорошо себя контролировать. Если тебя это утешит — всё под контролем, насколько это возможно. Обсуждения закончены. Завтра мы едем на приём, и ты сделаешь то, что должна. А дальше — моё дело. Как более старшего и имеющего возможности решать проблемы, а не только бегать и требовать. Анцгейр тебя хвалит — вот и учись, Коринна. Это самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать.

— Даже если «должна» я рассказать про тебя что-нибудь, что тебе не понравится? — я усиленно думала о том, что он спит с Анной, хотя на самом деле в этом сомневалась. Воздух вокруг меня дрожал, словно напряженная тетива, но, кажется, ни Йонна, ни дорогой герцог, этого не замечали.

— Особенно если так! — воскликнул он раздражённо. — Всё, хватит. Это приказ Его Высочества Никласа в том числе. Мы должны быть там. Я всё сказал.

Затем он развернулся и вышел, явно банально сбегая от разговора. Я мрачно посмотрела на Йонну. Та вздохнула и мягко произнесла:

— Даэ Геллерхольц, я понимаю, что вам страшно. И что моего воспитанника очень хочется чем-нибудь стукнуть. Но в данном конкретном случае, я прошу вас, не совершать ничего непредсказуемого и действительно поехать. Я рассказала Его Высочеству и Его Сиятельству всё, что нам удалось вытянуть из вас и девочек. Надо мной ваши… ограничения, к счастью, не властны. А потом Рэйнер всё расскажет, честно и без утайки. Когда это будет возможно.

— Не хочу я ничего от него слушать. Наговорился уже. И про монастырь, и про то, какая я глупая и ничего не знаю. Почему бы это, интересно… видеть его не хочу! — хотелось топать ногами, но это было бы совсем глупо, так что я сдержалась, глубоко вздохнув. — Но я поняла. Какой-то план есть. И он включает… меня. Надеюсь, в этом Рэйнер не так плох, как в отношениях с людьми. Я не буду мешать, Йонна.

— О большем я и не прошу, — она с облегчением улыбнулась, и ушла в ту же сторону, что и Рэйнер. А я? Я отправилась раздавать распоряжения слугам, раз уж никто и ничего не хочет мне рассказывать… любой приём требует подходящий наряд и украшения. Как минимум.

Поездка на так называемый приём ощущалась больше как поход на казнь, чем как что-либо иное. Я знала, что именно там Стефан вынудит меня рассказать «его версию событий», и совершенно не уверена была, что у меня получится ему противостоять. Да, немного, в мелочах — получалось. И да, благодаря Йонне этого «немного» хватило, чтобы сделать какие-то выводы и передать информацию Рэйнеру и старшему принцу. Но как много они поняли? Представляют ли они, с насколько могущественным человеком имеют дело?

Пока что у меня было стойкое подозрение, что нет. Но никто и ничего не хотел мне рассказывать, поэтому я могла лишь предполагать. И стараться не показывать внутреннее состояние ничем и никак. Даже платье я выбрала сама — одно из тех, что мы с Йонной заказывали на бал, потому что она предложила воспользоваться поводом и пополнить гардероб яркими нарядами. Я была в небесно-голубом с кружевной вязью и украшенным жемчугом платье теперь, и с мелко завитыми и поднятыми вверх волосами походила на куклу.

Но лучше так, чем белое, которое предлагала Йонна. Куклой быть лучше, чем жертвой на заклание. Жертвой быть мне вообще надоело. Поэтому в карете, что везла нас в королевский дворец, я рассматривала пейзажи вокруг в окно. Ещё совсем недавно я смотрела на фруктовые деревья на своей свадьбе, а сейчас листья уже пожелтели и опадали, хотя осень только начиналась. Как желтело и опадало моё восхищение собственным супругом. Какие бы у него ни были мотивы, он вёл себя совсем не так, как я рисовала себе, сидя в доме под присмотром Белинды.

Хотя в одном я была ему благодарна, что скрывать. Мне не нужно было больше называть ядовитую змею матушкой, и домой к нам он пустил её только по прямому королевскому приказу, а ко мне — не подпустил. Это и правда было ценно. И всё же, листья падали на землю, напоминая о том, каким коротким бывает лето у нас, на севере.