— Ты подняла щит, Коринна. Хрустальную сферу, которая прикрыла гостей бала от этого существа. Я… вплёл свои силы в твоё невольное чародейство, укрепил щит. И кажется этого хватило чтобы ты окончательно стала хозяйкой этого дома. Сейчас ты можешь всё то же, что и я. И не смотри на меня так, почти никто не пострадал благодаря тебе. Есть раненные, есть те, кто нуждается в длительном лечении, но никто не погиб. Это ты сделала, — он впервые смотрел на меня без снисхождения, даже с каким-то восторгом, и я невольно покраснела. Такой глупый момент, а так захотелось…

Я чуть не погибла. Он не говорит об этом, но то, как Рэй примчался, с какой тревогой вглядывался, как лично на руках отнёс… всё вместе — позволяло делать выводы. Будь то, что я невольно сотворила, безопасным, его бы здесь не было. Рэйнер не бросил бы все дела, чтобы держать меня за руку.

А значит, я могла так никогда и не… глупо, глупо, глупо! И всё же я это сделала. Протянула вторую руку, ту, что не держали ладони мужа, и погладила его по щеке. Провела по контуру губ, и обнаружила, что краснеет уже герцог. Надо же… почему-то это оказалось приятным, что Рэй краснеет, когда его касаюсь я. Впрочем, не очень-то и моя Светлость всё равно продолжил говорить:

— Знаешь, в такие моменты, когда сила вырывается из плена — это всегда мгновения наибольшего напряжения. Что-то происходит такое, что требует от своей сути проявиться и помочь. Неосознанно. И для тебя такой последней каплей стала мысль, что пострадают люди, — он тепло улыбался мне, и казался каким-то ужасно уютным. Хотелось погладить его по волосам.

Давно хотелось, но сейчас — особенно. Хватит меня хвалить, дорогой супруг, иначе я позволю себе что-то очень эгоистичное и совсем не такое правильное, как ты себе нарисовал. Потому что я не героиня и не защитница страждущих, я просто не хотела, чтобы кто-то погиб. А сейчас хочу совсем другого. Тепла. Продлить это чувство уюта. А Рэйнер ничего не замечал, только продолжал рассказывать.

И про дознавателя, и как он всех опрашивал. И про Чезаре, который вместе с ним и старшим принцем пытается выяснить, что за тварь напала. А я впервые в жизни просто слушала голос, пропуская мимо ушей суть. Никто не умер — это главное. Я чуть не погибла — это… второстепенное, но кажется, это знание и толкало поступать не так, как должны вести себя приличные даэ. Это, и тот шёпот. «Тебе никогда не стать женщиной, пока Анна жива. Ты обречена вечно быть её тенью…»

Я помнила эти слова. Но нет. Я не буду её тенью. Я не для того выходила из тени матушки, чтобы вновь оказаться в чужой. Не для того стала герцогиней, в конце концов. В тех местах, где руки супруга касались меня, кожу покалывало, но это было приятно. От этих касаний становилось теплее. А он продолжал гладить мою руку, и склонился практически к уху, не замечая, насколько это непохоже на то, как мы вели себя друг с другом раньше.

Я осмелела и погладила его по волосам, как всегда хотела. Запутала пальцы в шелковистых тёмных прядях, слегка слипшихся от пота. А потом в голове снова всплыли слова твари: «дворняжке никогда не стать герцогиней, раз она не нужна своему герцогу». И я потянулась к нему, сама касаясь губами его губ.

Я ожидала чего угодно. Что Рэй отпрянет и сбежит — право, это было вполне в его духе. Что начнёт рассказывать, почему неправильно делать что-то подобное, когда я только пришла в себя. Или, может, он и вовсе меня отчитает и потребует никогда не прикасаться без разрешения? Но вместо этого его глаза потемнели, напомнив штормовое море на картинах, а взгляд стал острым. И Рэйнер тихо прошептал:

— Магическое истощение может влиять и так, — но это не звучало попыткой отговорить. Я словно слышала его мысли. Сумбурные и невнятные, но о том, что это помогает. И я думала, что он отстранится.

Но вместо этого супруг сам притянул меня к себе, увлекая в мягкие объятия. Холод отступал, а вместо него тело обволакивало неведомое раньше тепло. Я так хотела этого, и даже не позволяла себе думать…

И думать больше не пришлось, потому что супруг полностью перехватил инициативу в свои руки. Никакие книги не могли подготовить к тому, как обжигают желанные прикосновения, к тому, как растекается по всему телу покалывание, согревающее замерзшие руки. Как правильная и уместная ночная сорочка летит на пол, а ласковые ладони гладят по плечам, спине, и нигде не встречают сопротивления. Я потерялась в этих ощущениях, потерялась в нём, в его запахе и вкусе.

Не было ни боли, ни страха, ни желания плакать. Ничего из того, чем меня пугали. Были лишь мы. И это казалось подлинной магией, древней, как сам мир.

Я очень медленно осознавала, что именно произошло. Лежа на груди у Рэйнера, который гладил меня по волосам, я чувствовала такую невероятную правильность момента, что хотелось мурлыкать, словно нагретой солнцем кошке. Все страхи отступили на второй план, а тело наполнила не только нега, но и сила, которой не было, как только Рэй пришёл сюда.

И мы… уснули вместе? По-настоящему, а не как раньше, когда кто-то один падал возле другого от усталости, погребённый под тяжестью свалившихся на него дел. Как будто я и впрямь стала ему женой, настоящей, а не заменой Анны. Он не вспомнил про эту женщину. И на балу искал меня, а не её. И от этого хотелось петь, и укутаться в его объятия, как в пуховое одеяло.

Тихий голос мужа не застал меня врасплох, но несколько удивил:

— Возможно, мне не стоило торопить события… — начал было он. Я перебила.

— Ты хочешь меня оскорбить? Сейчас?

— Что? Почему? — кажется, в его голосе звучало искреннее удивление, и я немного успокоилась.

— Потому что ты пытаешься сказать мне, что я не могла решать сама, когда этим «событиям» случиться, — в голосе звучал явный сарказм, и я сама себе удивлялась. — Мне казалось, тебе больше нравятся женщины драконьей империи. Самостоятельные, целеустремленные. Мне казалось?

Рэй не пытался защищаться от злых слов. Он просто развернулся ко мне лицом и обнял, прижимая к себе, а потом уткнулся носом куда-то в ключицы.

— Ты чуть не погибла. Могла погибнуть, если бы держала щит одна, если бы я не сообразил, что происходит. Я… — он замялся, но потом продолжил говорить. — Знаешь, я не Чезаре. И не Его Высочество, не Ник. Я не умею говорить красиво, порой даже не умею говорить понятно. И из-за этого всё время умудряюсь кого-то обидеть, когда этого не хочу. Особенно женщин, но не только их. Это… не моя сильная сторона — разговоры. Но когда я предлагал подождать, я не хотел, чтобы ты думала, будто не нужна мне. Мне просто казалось, что мы совсем не знаем друг друга, и не стоит торопить события. Пойми, я вырос в других условиях. Я вернулся в Даланну, чтобы жить здесь, и править герцогством, но душой я здесь чужой, и для меня нормально другое, — он вздохнул, снова погладил меня по волосам и продолжил: — В общем, я хочу сказать, что ты очень дорога мне. И я знаю, что при магическом истощении… тянет к тому, кто может поделиться своей силой. Я — могу. Но, наверное, не стоило… не знаю… — он снова замялся и беспомощно посмотрел на меня.

— Значит, на самом деле ты не хотел ко мне прикасаться? Не хотел быть со мной? — я и сама не знала, что на меня нашло, но Рэя хотелось задеть за то, что он так некстати порушил мне это ощущение уюта.

Он покачал головой и поднял на меня совершенно беспомощный взгляд.

— Наоборот. Хотел. Очень. В тот момент, когда ты была уязвима и плохо себя чувствовала, это…

Я нахмурилась и мрачно прошипела:

— Тогда заткнись и поцелуй меня. Раз уж не умеешь разговаривать.

К счастью, в этот раз он послушался. Но то чувство так и не вернулось, хоть я и успокоилась немного. Все эти постоянные беды выматывали, и, кажется, ощутив наконец поддержку, я чувствовала себя вправе её требовать. Особенно если он сказал правду. И про желание, и про брак…

Впрочем, я же могла просто спросить, верно? Рэйнер, кажется, вовсе не умеет ни лгать, ни играть словами. Это делают с ним, а он просто живёт в этом. Я прижала его к себе, снова зарываясь пальцами в волосы. Кольнуло: получается, я могла это делать всё это время? Когда хотела? Или он просто… нет, хватит. Я не могу так. И я спросила вслух: