Каждое утро я отправлялась порталом вместе с Рэем к дайнеке Алькарро, где заряжала амулеты и слушала её лекции о медицине без магии, о магическом лекарском искусстве, и о том, с какими критическими ситуациями сталкивается практикующий лечащий волшебник. Попутно она умудрялась посвятить меня в нюансы драконьей культуры, да и не только драконьей, и рассказывала, какие могут быть ограничения для лекаря в разных странах.

Словом, за каждый из дней работы под её руководством, я, казалось, узнавала больше, чем за год жизни у Белинды. О которой дайнеке Алькарро отзывалась с ярко-выраженной неприязнью, хотя знакомы лично они не были.

— Мне достаточно того, что она вымещала злость не на изменщике-муже, а на невинной детской душе. Это путь ничтожной личности, достойный всяческого осуждения, — пояснила она как-то раз, когда я особенно настойчиво просила объяснить причины такой безмерно эмоциональной реакции. Обычно драконица была сдержанной и язвительной, и только когда я немного рассказала о своей жизни под «крылом» Белинды, позволила себе крепкую брань.

К обеду я заканчивала работать с дайнеке Алькарро, и мы встречались с Рэйнером в столовой. Там я спешно глотала пищу, пока кто-нибудь не захотел спросить, точно ли я та самая ученица Лантассы. Затем — Рэй порталом возвращал меня в поместье, где я занималась с Йонной и дарэ Анцгейром. Отрабатывать упражнения без него я просто не успевала, так что мы тренировались вместе, и он вдумчиво помогал исправлять ошибки, которые я, естественно, совершала.

По вечерам же Рэйнер, кажется, пытался ухаживать? Мне сложно было определить, чего именно он хотел добиться, но ужинал он только со мной, и всегда приносил к ужину какую-нибудь приятную безделушку, или интересную книгу. Иногда — цветы или украшения. Однажды даже притащил платье, потому что я при нём восхитилась тканью наряда одной из наших пациенток. И мы много говорили. Хотя уже не так откровенно, как в тот день, когда я поняла насчёт отца, но…

Если бы всё это происходило, когда я только приехала в его поместье, я была бы вне себя от счастья и считала бы, что у меня замечательный брак. Тем более, что Рэйнер постоянно стремился ко мне прикоснуться, хотя и не напоминал о том, что между супругами должна быть близость другого толка.

Мне чего-то не хватало, чтобы увериться в его любви. Не знаю уж, чего именно, у меня особенно не было времени об этом подумать. Тем более, что и Его Высочество порой заглядывал в лазарет, который так и остался в этом качестве, даже когда мы вывели из стазиса всех пострадавших, и вылечили их от последствий магической заразы, да и от неё самой тоже.

Большинство драконов разъехались, но Лантасса заявила, что покинет Даланну, только когда «демонолюбивый паршивец» будет пойман. Потому что он может придумать что угодно, и в этом случае нам понадобится помощь действительно хорошего целителя, и одной Йонны нам не хватит для того, чтобы эту помощь вовремя оказать. К тому же, ей, кажется, нравилось меня учить.

Только Рэй немного ворчал, что мы слишком мало видимся. Но я не очень понимала, зачем больше, а когда спрашивала — он неизменно мрачнел и переводил тему. Проблема была в том, что в устоявшуюся стабильность вот-вот должен был вмешаться суд. Вторая проблема — в том, что большинство свидетельниц на суде скорее всего ничего не смогут рассказать. И Чезаре, и Его Высочество сходились на том, что именно подчинение оказалось самым стойким.

Демон, с чьей помощью Стефан заставил нас молчать, крайне нехотно отпускал свою добычу. А ещё оставался на нашем плане существования до тех пор, пока его мог продолжать держать там призыватель. То есть, пока он жив и продолжает выполнять ритуалы, необходимые Аролгосу. Получалось, что судить младшего принца должны без показаний ключевых свидетелей, но дарэ Матиас заверил, что с этим никаких проблем не возникнет.

Якобы, он решил проблему невозможности получения показаний. Не снял чары, разумеется, но придумал, каким образом извернуться, чтобы всё было ясно и без этого. Я очень сильно подозревала, что здесь замешаны записывающие артефакты, подобные амулету, которым Йонна записывала пакости Анны для Рэя. Воспоминания это пробуждало неприятные, но, если и в самом деле получится наказать всех тех, из-за кого Стефан продолжал творить тёмные дела… это того стоило.

Но мне нужно было пережить этот суд. Как свидетельнице, как пострадавшей, да и как примеру, выбранному Никласом, на самом деле тоже. Без меня это печальное мероприятие состояться не могло, я в каком-то смысле оказалась голосом всех, кому не повезло с младшим Высочеством столкнуться. Даже несмотря на то, что среди пострадавших были и другие аристократки — в основном небогатые либо имеющие сомнительную репутацию. Видно, я уже запятналась, поэтому так было удобнее…

Или дело было в том, что я всё-таки сумела помочь узнать о происках Стефана? Но с другой стороны, за это по большей части следовало благодарить Йонну. Если бы не она — ничего бы я не смогла. И Рэйнер мрачнел с каждым часом, что приближал нас к началу судебного разбирательства. Что-то ему в самой идее не нравилось, но когда я спрашивала, он неизменно отвечал:

— Не бери в голову. Я просто волнуюсь перед твоим первым публичным мероприятием, — он пытался шутить, кажется. И ему это не очень удавалось, как всякий раз, когда он сильно тревожился.

Я только вздыхала, по-прежнему не понимая, что всё-таки за отношения у меня с мужем. Он был рядом так долго, как мог, говорил неуклюжие комплименты, кажется пытался порадовать… а я не могла разобраться то ли в нём, то ли в себе. Но одно знала точно: на суд я без него идти не готова. Меня там сожрут, и с удовольствием утрут после этого рот кружевной салфеткой. Рискнула попросить его про суд буквально в последний момент перед тем, как нужно было отправляться:

— Ты же будешь там со мной? — и Рэй отчего-то посветлел лицом, и даже широко, по-мальчишечьи улыбнулся, резко помолодев.

— Разумеется! — воскликнул он. — Я считаюсь свидетелем, как и ты, но даже если бы это было не так, я всё равно поехал бы с тобой. Как иначе? Хотя я думал, ты предпочтёшь отправиться порознь, и готовился тебя уговаривать…

Я перебила:

— Порталы я открывать не умею, мне бы освоиться с выбранными разделами магии, — и прежде, чем мальчишеская улыбка погасла, добавила:

— А ещё с тобой как-то спокойнее. Мне… не то, чтобы страшно, но тревожно туда идти, понимаешь? Я никогда, кажется, не получала к себе такое количество внимания малознакомых людей, как сейчас, и мне постоянно не по себе. А ты как будто… закрываешь собой от этих взглядов и перессудов. И становится намного спокойнее. Как будто меня есть, кому защитить, — я тоже несмело улыбнулась.

— Не как будто, — покачал головой Рэй. — Есть. Но, как бы то ни было, нам нужно быть на месте до суда. Ты готова?

Я была одета в выходное дорожное платье, тёмно-синее и немаркое, а сверху накинула голубую шаль. Причёску мне сделала пришедшая в себя и очень радостная Летиция — высокую, но удобную, заколов пряди у затылка. Если бы я собиралась на бал, и выбрала платье с открытой спиной, она подчёркивала бы линию открытой шеи, а так волосы просто не мешались, но выглядели достаточно статусно. Никто не должен был упрекнуть меня в том, что я не выгляжу как благородная даэ.

Ответила честно:

— Никогда не буду готова. Но разве у нас есть выбор? Чем быстрее мы закончим, тем лучше.

Рэйнер подошёл ко мне ближе, заглянул в глаза и взял мою ладонь в свои. Только в этот момент я поняла, что у меня снова дрожали руки. На этот раз — от беспокойства, которое я никак не могла унять. Снова встретиться с Белиндой, и свидетельствовать против неё… я предпочла бы никогда больше «матушку» не видеть. Желательно потому, что она отправилась к своим славным аристократическим предкам без моего участия. Думать так было совершенно неправильно, всё же, не настолько она мне вредила, но… ничего не могла с собой поделать. Ненависть, которую я так долго сдерживала, теперь жгла грудь и глаза.