— Старые магические дома — живые. Они настолько пропитаны силой многих поколений своих хозяев, что у них есть подобие сознания, — словно узнав обо мне, спокойно сказала Анна. — Ты уверен, что твои чары защищают от этого?

— Я уверен, что живые дома — это бред, — поморщился Стефан. — Но даже если нет, никто ничего не услышит за пределами чар! Хватит заговаривать мне зубы, Анна! Мой братец должен был сдохнуть, а вместо этого мне пришлось ломать комедию. И бал из отличного прикрытия превращается в пустынные демоны знают что! Нам нужен новый план. Более надёжный.

Я почувствовала, как дом предупреждает об опасности, о том, что меня могут заметить. И задумалась, как попросить его отпустить моё сознание в таком случае. Этого оказалось достаточно. И я быстрым, но тихим шагом поспешила прочь от комнаты, обратно в наши с мужем покои.

Это что же получается… убить Ника пытался родной брат! И несмотря на то, что я услышала об этом практически случайно, проклятая магия вполне считала новое знание подходящим под условия своей работы. Я не имела права рассказывать то, что знаю, никому, кто не знал об этом и без меня. Казалось, после всего, что уже известно, меня ничего не должно было удивлять, но ведь они выросли вместе! Да, сейчас Никлас его откровенно недолюбливал, но ведь было за что! Стефан сам стал тем, на кого брат смотрит с брезгливостью и раздражением. А в детстве, говорят, они были очень дружны…

И никакие воспоминания не помешали этому чудовищу задумать покушение на брата. Получалось, что вся затея Анны с балом нужна была лишь для того, чтобы Рэй не попытался помочь другу, зато все могли засвидетельствовать, что супруги не имеют никакого отношения к смерти наследника. Королевский дознаватель наверняка начал бы допрос именно с них, но тот был бы формальным, потому что магией не владеют ни Анна, ни Стефан — это общеизвестно. А доверить покушение посторонним магам согласится разве что безумец.

Получалось, у него и времени нет организовать убийство, верно? Слишком занят был попыткой вырвать изменщицу-жену из объятий любовника. А я, выходит, помешала такому красивому плану сложиться. Не из-за каких-либо чувств к Рэю эта стерва на меня злилась. Всё было только из-за власти. Она метила на трон, и хотела усадить туда своего мерзского муженька…

Что со всем этим делать, я не имела ни малейшего представления. Отвратительную чету надо было как-то вывести на чистую воду, а я могу говорить о заговоре только с теми, кто и так о нём знает. Где-то здесь, наверное, крылся ключ, но пока в голову не приходило ничего, а ноги сами собой несли меня в наши общие с Рэем покои. Какой уж тут обед, лучше с ним рядом посижу…

Йонна, увидев меня, наверняка списала встревоженное выражение лица на беспокойство за Рэйнера. И это к лучшему, всё равно же ничего не расскажешь. Как глупа я была, когда считала, будто мои беды у матушки — самое ужасное, что может быть! Некстати подумалось: а ведь она родственница Стефана. Родная сестра Его Величества. Могла ли она знать о том, что происходит? Могла ли допустить, чтобы…

Да нет, она всегда любила своих детей и родственников. Да, она была той же породы, что и Анна, но семью — любила. Просто я в неё не входила, так что мне доставалось за всё, за что могло достаться. Не стала бы матушка убивать одного племянника, чтобы посадить на трон другого. Да и Стефан не похож на того, кто будет делиться властью и информацией. Ведь свои приказы он отдавать явно мог не всем.

Иначе просто приказал бы брату отречься от престола и навсегда уехать куда-нибудь в Ортан, забыв своё имя. Это было бы проще, чем пытаться его убить. Но Стефан играет дурака и пьяницу, обманывает и интригует. Значит, у его силы есть какие-то границы. Знать бы, какие, может быть, я смогла бы что-то придумать, пока он вновь не использовал эту жуть против меня…

И что теперь будет делать Анна? Отменить бал, который она столь упорно созывала — точно не сможет. Значит, останется здесь ещё на очень много дней. А мне придётся как-то с ней взаимодействовать, хочу я того или нет.

Пока меня одолевали все эти мысли, Йонна молча вышла из комнаты, а я села на постель и в задумчивости гладила Рэйнера по волосам. Он уже не бредил, скорее просто слишком крепко спал. Дышал медленно и даже во сне казался очень уставшим, с этими огромными кругами под глазами. Наверняка он что-то придумал бы на моём месте! Смог бы найти контрзаклинание для этого подчинения, или вроде того…

Но он спал, и я не могла его ни в чём обвинить. Он спас жизнь Его Высочеству. Единственному из рода Алга, кто казался мне достаточно безопасным для нас обоих. А я ведь не знала даже половины, нет, даже трети того, что знал сам Рэйнер. А он чего-то боялся. Чего? Почему? Он не хотел со мной делиться, считая себя ответственным за нас обоих, а теперь мне отчаянно не хватало хоть какой-то информации. Если он и правда проваляется неделю…

Но Его Высочество говорил, что поможет мне с этим. Оставалось только верить кому-то другому, и искать способ всё же рассказать о том, что происходит. Я вновь погладила Рэйнера по волосам, а потом услышала очень робкий стук в дверь. Наверное, не будь всё моё существо напряжено до предела, я и не услышала бы ничего. Но к счастью для неведомого просителя, Коринна фир Ледс была очень расположена к тому, чтобы вслушиваться в окружающую обстановку.

Я подошла к двери, и чуть приоткрыла её:

— Да? — я надеялась, что этого короткого слова будет достаточно.

Передо мной показалось юное лицо незнакомой служанки. Взгляд её походил на взгляд Бетт, так что причина робости вырисовывалась сама собой. Это чудовище попросту запугало своих слуг, особенно девушек, до такого состояния, что они дрожали от любого недовольного взгляда. И снова она оказалась светловолосой, и тонкой почти до прозрачности. Я сглотнула. Надеюсь, хоть это-то мне кажется. Анна же совсем не блондинка! Подавив все посторонние мысли, я аккуратно спросила:

— Его Высочество Стефан желает меня видеть?

— Нет, госпожа, даэ фир Геллерхольц. Это супруга Его Высочества, сиятельная Анна приглашает вас на приватный разговор. Мне велено передать, что выбор места должен быть за вами. И что вы сами заинтересованы в конфи… конф… в приватности беседы, — она вдруг покраснела до корней волос, а глаза расширились, и я готова была поклясться, что служанка едва сдерживала слёзы. — Только не говорите пожалуйста ей, что я неправильно сказала!

Я очень пожалела, что не знаю площадной брани. Как никогда в жизни захотелось выругаться.

— Я ничего ей не передам, кроме благодарности за твою отличную работу. Я заинтересована, и, что она ещё сказала? — я старалась говорить мягко, чтобы не напугать девушку ещё больше. Кто бы мог подумать, что это я буду кого-то успокаивать. И у меня, кажется, даже получалось.

— Я своими словами, можно? Сложно ваши мудрёные говорить, — чуть осмелев, попросила девчушка, и я вдруг осознала, что она совсем, совсем молода. Как бы её оттуда вытащить? И реально ли это? Наверное, матушка бы съязвила, что я и себе помочь не способна, а всё туда же, к другим лезу.

«Лезть» я пока не стала, просто кивнула на её слова. Ободренная, видимо, отсутствием ругани, служанка сказала:

— Сказала, что вы понимаете, о каком секрете она будет говорить, и что вам надо выбрать место, где вас обеих никто не увидит, и не услышит. И время назначить. Вот. Ну, я так смысл поняла.

— Я думаю, ты всё верно поняла. Спасибо, — кивнула я. — Передай ей, что соседние с супружескими покои этого поместья будут ждать её визита сегодня вечером, после ужина. Раньше я её видеть не хочу. Справишься? И, кстати, как тебя зовут?

— Конечно! Спасибо вам, даэ фир Геллерхольц! А я Ринна, я на Высочеств недавно работаю, но они какие-то неправильные. А вы правильная. Я бы знала, я бы к вам лучше пошла, — поделилась, и сама прикрыла рот руками.

Я вздохнула: