— Дмитрий, скажи мне, пожалуйста. Готов ли ты вступить в ряды нашей общины? Если нет, то нам придется…

Я и так понимал, что минимум —подчистить память. И не сомневался, что они вполне это могут сделать. Но я же, перебивая его, ответил:

— Готов. Где расписаться?

Довольная ухмылка была обращена именно ко мне, одобряющая, я бы сказал. Но все было не так просто.

— Объявляю голосование. На данный момент рассматриваем кандидатуру Дмитрия Воронцова как члена общества «Центр». В случае одобрения — ему присваивается номер семь, который принадлежал, уже, увы, почти покойному Ивану Воронцову, а до этого — Юрию Воронцову.

Сразу же — были подняты две руки. Воробьева и Вертихвостикова. Далее, подняла руку мадам с красными волосами и сразу следом — Бориса.

Алевтина, глядя на меня из-под шляпы, сделала многообещающий жест языком. Его я не понял… совсем.

— Пять голосов есть, — улыбнулся старик и сам же — поднял руку, — Не единогласно, конечно, но большинство.

Я лишь заметил, что мужчина в белом костюме и сидящий рядом с ним, грузин, вроде, только собирались поднять руки, но после слов старика лишь улыбнулись.

Старик принялся вписывать, очевидно, мое имя, а после, подозвал меня к себе. Медленно и расторопно встал, подошел, взял холодную ручку, только вот, в чернила мне макнуть перо не дали.

— Так пиши, — улыбнулся Аркадий.

Ну, раз без чернил, так без чернил… попытался было, ровно подписаться в том месте, где было написано мое имя, фамилия, отчество, но при первой же закорючке, появилось жжение в локте.

И с каждой линией это жжение только усиливалось, а сам цвет моей росписи из невидимого, становился красным. Тут и следаком не надо было быть, чтобы отчетливо для себя понять — пишу своей кровью.

Дело сделано, десятка «авторитетов» захлопала, и старик, первым закончив хлопать в ладонь, протянул мне коробку со словами:

— Носи наш символ, но не вздумай, опозорить его.

Медленно отворил коробку, приуныл, глядя на тот самый перстень, который и стал причиной моей первой смерти.

— Однако, — продолжил старик, — Ты можешь носить его хоть на шее, только пожелай это.

Этот вариант меня больше устраивал. Как-то не хотелось светиться с ним при знающих людях… пожалуй.

Все оказалось весьма просто. Взял его в ладонь, закрыл ее и представил на его месте цепочку с этим самым символом. Ладонь обожгло, но когда я открыл ее, внутри было то, что я и представил.

Застегнул цепочку и сел на свое место.

Меня одобрительно похлопали по плечам, жали руку, ну и в конце концов…

— А теперь Олег Викторович, — старик прервал гул, — Повторите свои слова. Перо — задокументирует.

Если бы я знал, что это все значило, пожалуй, бы… попросил не писать.

— Я, Олег Викторович Вертихвостиков, будучи в трезвом уме и при своей памяти, обязуюсь выдать свою дочь, Маргариту Олеговну Вертихвостикову замуж, за Дмитрия Юрьевича Воронцова. В знак уважения и почета этому юному магу. А также, обязуюсь всячески поддерживать его начинания и способствовать его магическому развитию.

Я ахнул, когда старик передал заполненный лист под роспись Олега. Следом захотелось грязно выругаться, когда…

— И мой бланк заполните, пожалуйста, — улыбнулась женщина-девушка с красными волосами, — Я, Наталья Борисовна Кравц, будучи в трезвом уме и при своей памяти, обязуюсь выйти замуж за Дмитрия Юрьевича Воронцова. В знак уважения и почета этому юному магу. А также, обязуюсь всячески поддерживать его начинания и способствовать его магическому развитию.

— Наталья, какого хрена? — не выдержал Воробьев, — Ты куда лезешь?

— А что, дочь свою не попытаешься под него подложить? Маг-то, с потенциалом семь.

И откуда это они знали мой потенциал⁈

— Если не учитывать его вторую магическую способность. Четвёрка, конечно, да, но дар редкий.

Борис, мужчина в белом костюме и Аркадий, удивленно посмотрели на меня. И последний, спустя несколько секунд потребовал сказать, правда это, или нет.

Я же, искренне не понимал, в чем дело и откуда она все это знает.

— Да. У меня есть родовой бог и сила его… его родственника. Прямого.

— Ты хоть понимаешь, Дима, — Аркадий улыбнулся, обнажая часть золотых зубов, — Какое будущее тебе светит с таким потенциалом? Ты представляешь, какой ты будешь угрозой обществу, если разовьешь свой потенциал до максимума? Ты можешь попасть не только на мое место… а, еще выше! Попасть в действительных правителей нашей империи!

— А как же император?

Толпа засмеялась, вполне искренне.

— Император — это одна малина. А другая, это наше общество. Понимай — как хочешь, но я бы тебе рекомендовал особо не распространяться об этом. Здесь, среди нас — это будет держаться в секрете. Но… видишь ли, Наташа у нас природный сканер. Юное дарование, которое пережила всех своих родственников, получила переизбыток силы и стала главой рода. Четверка из семи, причем, в таком юном возрасте. Наташа?

Это был «знак», чтобы продолжила она:

— Если ты научишься скрывать нутро, а это тебе, очевидно, нужно, то никакой сканер не прознает про твою особенность. Я же, могу помочь тебе в этом.

В ответ я лишь кивнул.

— А теперь, вернемся к повестке дня. На данный момент Виктор Вольфович находится под заключением в подвластном суде, полицейском участке центрального микрорайона нашего города. За него уже попытались внести залог, однако, судья, не без моей помощи, смогла найти причину для отказа.

Я не удержался и присвистнул. Правда, это было как-то по ребячески. Но аркадий Семенович оценил этот жест, как восхищение над его способностями.

— Поспокойнее, седьмой, — улыбнулся он, — Я и не такое могу.

Все молчали, я извинился, и старик продолжил:

— До меня дошли слухи, что к выходным на нашу территорию приедет три представителя этого рода. Скорее всего, конечно, два, потому что третьего на данный момент, должны были утопить в Москва-реке, но с учетом того, что маги среди них есть действительно сильные, то…

Все понимали, к чему он вел.

— В общем, нужно решить, как от них избавиться. Увы, давление с их стороны может оказаться весомым. И судья примет решение ненужное никому.

Тут, до меня, кажется, дошло… что меня смущало во всем этом…

«А, с чего бы, вдруг, им убивать других криминальных авторитетов? Ну, хрен с ним, они приехали на „нашу“ землю, но…»

— Могу задать вопрос, — я поднял руку, решив, что я должен знать больше.

— Задавай.

— А чем вам всем не угодил этот род? Ну… в моем случае — они пытались меня подставить, в случае Николая, — кивнул в сторону Воробьева, — Я тоже — понимаю. Но насчет остальных?

Если бы галдящая толпа говорила по одному, я бы сразу все понял. Но нет же, они перебивали другу друга, при этом — умудряясь между собой чуть ли ни драться. Бабы, кстати, вели себя активнее всех, то и дело подначивая Бориса на конфликт с остальными, причем…

«Да они даже не по делу говорят…»

—… как ты так можешь про Бориса? — крикнула Наталья, улыбаясь белоснежной улыбкой.

Причем она это говорила тому самому грузину, который в этот момент спорил даже не с Борисом, а с Олегом…

«Детский сад…»

— Ша! — взревел старик.

«Дети», потупив взгляды, вмиг умолкли.

— Объясняю, специально для седьмого. Вольфовичи — достаточно крупный род. Сколько их на самом деле в семье — одному богу известно. Они — бывшие официальные смотрители города Москвы и Великого Новгорода. То бишь, были наемно-боевой силой местных обществ. Таких, как мы. У нас тоже есть такой род за пазухой, правда, не такой масштабный, как они.

— Ничего не понимаю, — ответил я, — И что им здесь нужно?

— Их выперли из родных стен за череду странных убийств. Точнее, они пытались подвинуться не в ту степь и перешли дорогу своему обществу. В Новгороде их истребили, из Москвы — выперли. Дали им год на завершение своих контрактов, а поверь, у семьи наемников они масштабные, и эти выродки позарились проломить под себя Петербург. Увы, я этого не могу допустить.