— Это значит нет?

— Нет, свободен. И не вздумай ковыряться в парне больше чем нужно для его выздоровления!

Из кабинета ученый буквально выбежал, напоследок раздраженно хлопнув дверью и пылая праведным гневом. Как же, тут такое, а начальство отказывается помочь и ведь от него не требуется ничего особенного, просто сделать запрос от своего имени! Может сейчас в их лаборатории лежит прорыв в науке, который почему–то никто до сих пор официально не осветил?

Быстро идя по коридорам, ученый даже не задумывался, что кто–то же сделал это с парнем и вполне возможно сенсации не получился. Нет, он был полностью погружен в построение различных теорий и планов обследований.

Начальство же в это время сидело по–прежнему в своем кресле и смотрело вслед выбежавшему ученому и думало, что пора все же избавляться от этого индивида и что в этот раз последствия могут оказаться слишком серьезными, ведь по поводу этого парня уже интересовались военные. И если в начале он не придал этому особого значения, подумаешь интересовались, тогда он это списал на то что он оператор, то вот сейчас…

Приняв решение, начальник быстро набрал номер на телефоне.

— Асов Сергей, на особый контроль. Следите за Словицким, его похоже опять понесло.

— Принято. — донеслось в ответ из динамика телефона.

Вокруг абсолютная темнота. Тела не чувствую. Я умер? Нет, сомневаюсь, раз снова нахожусь в этом состоянии то скорее всего все же жив, слишком знакомо мне это все. Что я помню последнее? Помню падающего меха и то как закатился в подвал, где на меня затем и рухнул потолок.

Ну-у, буду надеяться, что не лежу все еще там, а меня нашли и вытащили. Все же после того как мех обезвредят должны же были приступить к разборам завалов и поиску выживших? А его должны были по любому обезвредить. Самое сложное я сделал — лишил его энергии, пусть возможно только на время, оставалось лишь добить уже и так лежащего и неслабо поврежденного противника. Еще надеюсь что то, что осталось от меня можно восстановить, главное только снова не попасть к каким–нибудь ученым. Пусть будет обычная больница и реанимация, а?

Понимаю, что начинаю как–то растворяться в этой темноте, думать становится все сложнее и сложнее. Похоже мне ввели дозу каких–то препаратов. Не сопротивляюсь, только пытаюсь напоследок перед тем как отрубиться позвать Арти, но в ответ тишина. Надеюсь все же не умер.

Придя в сознание, если так можно назвать осознание себя во все той же темноте, понимаю, что что–то изменилось. Пусть слабо уловимо, но изменилось. Пробую поймать отголоски тела или вообще хоть какие–то ощущения, но ничего.

— Арти? — обращаюсь к нейросети.

— Сергей? Ты здесь? — раздался в ответ такой приятный и уже родной голос.

Стоп, а почему все как–то неуверенно прозвучало и будто издалека?

— Да, я здесь. Что случилось, почему ты так спрашиваешь?

— Я не фиксирую тебя. — прозвучал слабо понятный ответ.

— Чего?

— Почти все связи нейроинтерфейса были разрушены в результате сгенерированного электрического удара и последующей травмы головы. В данный момент я не могу определить, что ты в сознании.

— А как мы тогда сейчас общаемся?

— Я же сказала, что почти все, а не все. Вот через остатки нейроинтерфейса и общаемся. Сейчас активно занимаюсь восстановлением тела по новым стандартам с учетом внесенных модернизаций и восстанавливаю нейройнтерфейс. Работы по новым модификациям остановлены.

— А что там с моим телом?

— Сейчас уже не все так страшно, занимаюсь наращиванием мягких тканей. Восстановление скелета завершено, как и нервной системы. Металлическую руку пришлось уничтожить, использовав ее металл для восстановления тела. Вместо нее выращена новая из живой ткани.

— А что было в начале?

— У тебя была уничтожена нижняя половина тела, ее раздавило бетонной плитой, так же многочисленные переломы в оставшейся части, проломленный череп и сильнейшее сотрясение мозга.

Бр-р, как представил, сразу поплохело.

— А что с тобой?

— Кроме повреждений нейроинтерфейса, в результате которых нарушено наше взаимодействие и взаимодействие между некоторыми отдельными моими модулями, я осталась практически целой. Все последствия для мозга от сотрясения убраны. Осталось только восстановить нужные связи нейроинтерфейса.

— Сколько прошло времени?

— Четыре дня. Тебя нашли примерно в первые двенадцать часов после потери сознания, почти сразу же начали поступать питательные вещества.

— Ясно. Ты там говорила, что восстанавливаешь тело по новым стандартам, что ты имеешь ввиду?

— Восстановление происходит с учетом всех проведенных модификаций и дополнительно вношу ряд изменений.

— Каких?

— Например, чтобы в следующий раз последствия от электрического удара не были настолько катастрофическими. Так же, пока есть возможность, дополнительно усиливаю мышцы и кости.

— А откуда ресурсы?

— Поступают в неограниченных количествах из вне.

— Ты можешь узнать, что происходит вокруг?

— Пока что нет, нужно завершить восстановление нейроинтерфейса.

Замолкаю, не зная, что у нее еще спросить. А поговорить хочется, потому что оставаться в одиночестве посреди этой темноты совершенно неохота. Где–то на границе сознания упорно мелькает какая–то мысль, не дающая покоя.

— Ты можешь предположить где мы находимся?

— Недостаточно данных. Могу только отметить, что в тело поступает питательный раствор в требуемых объемах. Логичным вариантом будет, учитывая общее состояние тела — что тебя поместили в реанимационную капсулу или регенерационную капсулу.

— Если я в капсуле, то такое быстрое восстановление слишком подозрительно. Оно в любом случае вызовет вопросы если за мной кто–то наблюдает.

— Я действую исходя из установок, по которым я должна восстановить тебя в максимально возможно кратчайшие сроки. Ты был без сознания и никаких команд на этот счет не отдавал.

Это да, а теперь уже поздно что–то менять, если все так как думаю, то засветился по полной. И что делать? Просить Арти еще больше ускориться или наоборот не спешить меня возвращать полностью в нормальное состояние и воспользоваться тем что меня пока что не пытаются убить и есть неограниченные питательные вещества? Кстати…

— А с телом ничего не пытаются сделать? Там вскрыть к примеру, или еще что–то?

— Нет.

— Тогда еще один вопрос. А тебе достаточно только тех питательных веществ что поступают или нужны еще и металлы?

— Хорошо было бы чтобы были и чистые металлы, но в виду их отсутствия обхожусь пока что тем что имеется. Потери на преобразование гораздо больше, но ввиду неограниченности поступающих веществ это не играет роли в данный момент, тем более что в них содержится какая–то небольшая доля металлов. Необходимый же минимум получила, переработав искусственную руку.

Замечаю, что начинаю опять отключаться.

— Замечен ввод снотворных веществ, фиксирую угнетение функций мозга… — слышу словно через пелену голос Арти, который становится все тише и тише.

Прийти в себя, поговорить с Арти, дождаться новой порции снотворного и опять отключиться. Одно и то же из раза в раз. Сколько я уже таких циклов пережил? Десять, двадцать? Время в этой темноте течет по–своему, и чем дальше, тем сложнее становится ориентироваться. Вроде бы совсем недавно просыпался и вот снова.

— Арти, какие новости на этот раз? — спрашиваю у нее, придя в себя в очередной раз.

За прошедшее время она успела восстановить тело полностью, как и нейроинтерфейс, и сейчас мы немного тянем время, давая ей завершить начатые модификации. Почему бы не воспользоваться любезно предоставленной возможностью, а то кто знает что будет после того как я открою глаза? К сожалению, узнать что–нибудь о внешней обстановке так и не удалось, Арти никак не удается обнаружить какую–либо сеть, такое чувство что я лежу в каком–то специально изолированном месте. А может реанимационная капсула как раз такое место, я же никогда не проверял?