И тут же все они получили первый психологический удар. Морской ефрейтор Степан Джин[i] был, вне всякого сомнения, мёртв. Его явно жрали при жизни. У ефрейтора отсутствовала правая щека, правое ухо, правый глаз и часть скальпа, а из правого бицепса были вырваны куски кожного покрова и мяса, но он уверенно двигался на опешившего от такого вида Полковника. При этом Джин смотрел на него мутным нечеловеческим взглядом, урча, как большой кот. Только необычный звук этот был намного громче.
За ним так же целеустремлённо ковылял подпоручик по адмиралтейству Алексей Свиридов – беззаботный весельчак, любитель карт, дружеских попоек и всевозможных женщин. Странность заключалась в том, что подпоручик был убит – короткая очередь перечеркнула ему нижнюю часть груди и живот, и кровь щедро залила камуфляжный костюм Свиридова, но при этом подпоручик уверенно направлялся в сторону своих бывших сослуживцев и сомнений в его намерениях по какой-то причине ни у кого не возникло.
И Свиридов, и Джин, и все остальные медленно просыпающиеся из своего странного оцепенения люди собирались перекусить своими боевыми братьями. При этом все они издавали такие же, как и Джин странные горловые звуки как будто переговаривались, но эти звуки ничем не напоминали человеческую речь, а глаза их бывших сослуживцев более не были человеческими глазами.
Неожиданно Степан Джин как-то быстро шагнул к своему бывшему командиру, стараясь ухватить левой рукой его за одежду и Полковник не заметил, как оказался в коридоре. Как в том же коридоре оказались все, кто вошёл за ним в помещение казармы не понял никто из сбежавших от этого дикого зрелища морпехов.
— Вот так выглядят все ваши бывшие сослуживцы Полковник. – раздался рядом с Муромцем спокойный голос Тайры.
- И в таком состоянии они могут находиться многие месяцы, а то и годы. А теперь представьте себе, что чувствовала я когда на меня набросилась мама девушки, с которой я училась в одном высшем учебном заведении и которая всего двадцать минут назад поила меня чаем с собственноручно приготовленным печеньем. Хорошо, что перед этим я повстречалась с Лучником, и он отдал мне свой пистолет. Иначе меня уже давно бы сожрали.
Убить их возможно только стреляя в голову или точно в сердце и ни в коем случае не надо ждать, когда они к вам приблизятся – можете не отбиться, потому что на удары по жизненно важным точкам они практически не реагируют. – после этого Тайра вскинула пистолет и выстрелила.
Девятимиллиметровая пистолетная пуля попала вышедшему в коридор Степану Джин прямо в переносицу, пробила череп, и вышла, с другой стороны, вынеся половину затылка прошедшего три непростых локальных конфликта ефрейтора. Это только в кино получается аккуратная дырочка, а в реальности – с одной стороны маленькое входное отверстие, с другой фонтан крови, мозгового вещества и мелких осколков костей и неряшливая дыра размером с кулак взрослого мужчины в боевой перчатке.
- Продолжайте Полковник. – сказала Тайра протягивая Муромцу свой пистолет.
- Лучше учиться реальностям нового мира на них, чем отбиваясь от развитых изменённых на поверхности. Пока все вы не научитесь контролировать свои эмоции здесь, наверху вам делать нечего. И не надо ждать, когда все ваши бывшие сослуживцы выйдут из казармы.
Выйдут, сами перебьёте и сами будете таскать их обратно в казарму иначе уже через сутки находиться рядом с ними будет невозможно. Воняют они не как обычные человеческие трупы, а намного хуже. Так что лучше это сделаете вы, чем мы. Вы с этими людьми служили и воевали, так что ваша обязанность сделать так чтобы ваши сослуживцы упокоились с миром. – и Полковнику ничего не осталось как взяться за нагретую ладонью Тайры рукоять пистолета.
Гнетущее зрелище расстрелянных Полковником и теми, кто к нему присоединился своих друзей и сослуживцев перечеркнуло появление Иванопака и официальной любовницы Муромца – снайпера и делопроизводителя личной канцелярии командира штурмового батальона Ксиу. Они оба были обряжены в свою прежнюю форму и экипировку, но при этом были полностью вооружены автоматами и пистолетами с глушителями, а с ними подошёл ещё один боец иначе одетый, вооружённый и экипированный и это было ещё одним шоком, сразившим всех, кто находился в это время в помещении, где они находились.
Этот боец представился заместителем командира отряда по имени Боцман и был похож на Иванопака. Не как брат близнец, а общими чертами лица. Он тоже был полукровкой, но не с примесью корейской, а скорее бурятской крови. Черты лица и рост тоже были похожи. Возраст, звание, привычки, жесты, как оказалось после дальнейшего общения и совместного принятия некоторого количества горячительных напитков, тоже совпадали. Это сходство выглядело просто фантастически невероятным, но это было прямо перед их глазами. Можно было подойти и потрогать руками этих двоих так неуловимо похожих бойцов.
Иванопак уже подписал контракт с отрядом Лучника. Пока на пять лет, но все находящиеся рядом с Муромцем бойцы поняли, что это навсегда, потому что уходить от тех людей, кто может тебе помочь и уже делают это, не имеет никакого смысла. У Иванопака тоже изменилось имя. Теперь его звали «Мичман» и по всем признакам это имя его вполне устраивало.
Ксиу тоже подписала такой же контракт и объяснила своё решение просто: в этом отряде все равны, а личной свободы значительно больше, но при этом дисциплину никто не отменял и ей будет намного проще и легче жить и развиваться с сильной командой чем с людьми, которые в этом мире так же, как и она представляют собой ничего не знающих новичков способных погибнуть в любой момент.
А умирать Ксиу не собирается. Она только начала жить по-человечески, потому что её полностью устаивает то, как живут в этом отряде женщины. «Так что господин подполковник по адмиралтейству все наши прежние договорённости аннулируются. Тем более что вы не можете ни защитить, ни содержать меня. Вам самому бы себя научиться содержать, потому что в этом мире всё иначе и любые деньги — это не более чем бумажки годные лишь на растопку походного костра. Даже золото в этом мире просто никому не нужный кусок металла, а ценятся лишь спораны, горох и жемчуг, но, чтобы добраться до этих необычных платёжных средств надо уметь убивать тварей, которые всегда желают тебя сожрать. Так что Илья теперь каждый из нас решает и отвечает сам за себя».
После этих заявлений слово взял командир батальона всего несколькими фразами, объяснивший всё то, о чём он думал ночью: «мир поменялся. Условия жизни тоже изменились, но разумные люди всегда выбирают правильную дорогу. Нам предлагают либо долгосрочный, либо разовый контракты. Хотя и с отработкой услуг, уже оказанных нам, но это вполне логично и как нам уже неоднократно заявлено – халявы в этом мире не бывает. Отработать своё спасение тоже нормальное условие. Тем более что делать придётся всё то, что мы хорошо умеем делать. То есть защищать свои жизни и жизни гражданских людей от внешних врагов.
По вышеизложенным причинам я предлагаю заключить разовый контракт с правом продления или изменения действующего контракта по прибытию в город «Минутка» по обоюдному желанию. С неукоснительным выполнением всеми присутствующими условий контракта и беспрекословным подчинением приказов, отданных командиром отряда, его заместителями или бойцов отряда, назначенных нам инструкторами».
Следующий шок Муромца заключался в том, что Иванопак, Ксиу и ещё несколько человек уже ходили наверх и привели одного из тех, кто находился на внешней охране объекта и двоих пилотов вертолётов, но все они тоже подписали постоянные контракты с отрядом. Его бывший подчинённый – морской старший унтер-офицер Василий Доян[ii] уже и наверх вместе с Ксиу, Мичманом и Боцманом сходил и на изменённых немного поохотился, зачищая подземные коммуникации и тоннели.
Как придавленный новыми впечатлениями «унтер» вполне искренне признался своему бывшему командиру что: «ему на хрен больше ничего не надо, потому что такого страха за все свои девять лет службы он никогда не испытывал и если бы не Боцман, то его – Василия Дояна уже не было бы в живых. Так что господин подполковник по адмиралтейству пусть уж рядом с ним будет Боцман, чем все господа офицеры Восточного протектората вместе взятые. С Боцманом однозначно надёжней. Он точно их до обжитых людьми мест доведёт, потому что наверху творится полный гигантский боцманский загиб. Иначе весь этот ужас и назвать невозможно».
