Платон чего-то такого ожидал, поэтому спокойно возразил.

– С чего это ты решил, что вокруг тебя одни идиоты? Тайра всё прекрасно просекла, да и Боцман не средним пальцем деланный. Они в подвале без меня были и всё своими глазами видели.

– И что мы теперь делать будем? Ты понимаешь, что твоя Светлая может всех нас заставить вприсядку плясать? Да ладно бы, только нас. В радиусе пятидесяти метров всё живое под её дудку примется коленца выделывать, включая ёжиков, кузнечиков, птичек и не иммунных. Пока пятидесяти, но для неё это расстояние совсем не предел – очень сильная девчонка, – не унимался знахарь, но Платон опять одёрнул приятеля.

– Ёжики и не иммунные легко, мы вряд ли. Воспринимай эту девушку как любого из нас, и в отряде будет тишь, гладь да божья благодать. Или ты про дар Кнопки забыл? Живём же, а за Кнопку каждый из нас любому глотку без соли перегрызёт. Со своей стороны я могу твёрдо гарантировать, что Светлая никогда не применит свой дар против нас, а на всех остальных мне с высокой колокольни не разглядеть. Или у кого какие возражения есть? Скажите сразу. Не держите в себе, – Платон оглядел всех четверых.

Первой высказалась Кнопка.

– Я не против. Дар нимфы мог достаться любой из нас. К примеру, той же Катёне. И что, её тогда в лесу надо было оставить? Лучника мы все знаем – он девчонку вытащил и теперь будет с ней нянчиться, а как наш командир относится к каждому из нас, никому рассказывать не надо. А стабы? Ты, Гость, лишнего не свисти. В составе отряда нимфу примут легко, если мы за неё поручимся. Да и жить в них никто не собирается. Меня наш стаб вполне устраивает. Так что я за.

Следующим высказался Боцман.

– Мы с Тайрой тоже за. Светлая как центр для курсантов. Как основополагающий стержень. Выдерни, и никто не знает, как они себя в следующую секунду поведут, а отказываться от этих мальчиков и девочек я бы не рекомендовал. Я скорее сам с ними останусь. Грамотные ребята. Командовать такими бойцами легко, а учить мне их почти нечему. Они сами нас всех поучить могут.

На что Гость, усмехнувшись, ответил.

– Тогда и я не против. Возражать против таких аргументов это как ссать против ветра. Толк может и будет, но очень непредсказуемый, а то и крайне неприятный. Только о том, что Светлая обладает даром нимфы, больше никому не говорим. Мы знаем, и хватит. Позднее Славке и Яри доверим эту страшную военную тайну. Курсанты и так знают, а вот Егерю и Катёне пока такие подробности ни к чему. А что по второму вопросу? На какое место нам эти железки? Унитазы золотые отольём или пепельниц наделаем?

Платон ответил.

– По поводу железок. Все эти металлы скупают внешники. Напрямую на них выходить не хотелось бы, а вот предложить всё это дело в стаб Колизей и стать одними из поставщиков дело перспективное. Причём имеет смысл начать с менее дорогих и более распространённых металлов, то есть с чистого золота и платины, а уж потом выходить на эксклюзив. Золото и платина у нас банковские, то есть металл самой высокой пробы, а не с посторонними примесями, как в ювелирных магазинах. Кроме всего остального, дело это долгое и муторное, но за некоторые позиции можно потребовать оплату самым дорогим товаром Улья. Я надеюсь, все понимают, о чём я говорю?

– Ты это серьёзно? – удивлённо спросил Гость.

– Куда уж серьёзней. Некоторые металлы используются в ракетостроении и строительстве ядерных реакторов, а сплавы лютеция в космической промышленности. Больше никуда его не пристроишь – цена за грамм беспредельная.

– Я не об этом, – перебил Платона Гость. – Ты собираешься торговать с внешниками, разбирающими нас на запчасти? А чем ты тогда будешь отличаться от муров?

Платон тут же возразил.

– Если с внешниками, разбирающими нас на запчасти, то ничем, но ты сам говорил, что внешники бывают разные. Кто-то из них очень скоро примется периодически наступать на заботливо поставленные нашими руками мины и фугасы, а кому-то может и повезти. К тому же, выходить напрямую на внешников нет никакого смысла. Проще работать с посредниками, а куда и кому они продадут добытое нами великолепие, нас должно касаться в самую последнюю очередь. В Колизей приходят торговые караваны, а торговцы – это те же самые посредники. Надо просто понять, кого заинтересует список того, что мы сможем им предоставить. Ящики, что мы последними достали, видели? Это специальные контейнеры для хранения различных изотопов осмия. Для справки: один грамм редкого изотопа осмия-187 стоит в четыре с лишним тысячи раз дороже одного грамма золота. Какова стоимость этого изотопа в мире Стикса, сказать не берусь, но то, что здесь покупатели на него найдутся, я ни капельки не сомневаюсь. Проблема только в транспортировке – осмий самый тяжёлый металл, да и остальных «железок» у нас более пяти тонн. Теперь по поводу хранилища. Я не понимаю только одного: почему при хранении подобных материалов используется такая хилая охрана с практически никаким оружием?

На вопрос Платона ответил Боцман.

– Вот это как раз проще простого. Я думаю, что само хранилище находится глубоко под землёй, но не под самим гаражом, а несколько в стороне. Вполне возможно, что под детским лагерем или где-то рядом с ним. Это одно из хранилищ госрезерва, а оно очень немаленькое. В нём наверняка хранятся не только редкие металлы. На складах спецхрана может быть всё, что угодно: деньги, ценные бумаги, продовольствие, оружие, боеприпасы, внедорожные и специальные бронированные машины, и так далее, и тому подобное. Смотря для чего построен этот спецхран. При этом подземную часть всего комплекса охраняет федеральная служба охраны, а всю верхнюю бутафорию обычное частное охранное предприятие под его крылом. То есть те же самые люди только в отставке. В данном случае они изображали охрану гаража некой инкассаторской структуры. Документы прикрытия у них нормальные, а оружие только то, которое полагается настоящим инкассаторам. Когда «федералы» внизу начали перерождаться, кто-то из пока остающихся в живых открыл внутренние двери, и в хранилище проникли выжившие «инкассаторы». Под гаражом наверняка расположена казарма для отдыхающего личного состава и всевозможные технические службы. «Инкассаторы» похватали то, до чего дотянулись, они наверняка знали, где и что находится, и на выходе нарвались на толпу пустышей. При этом, судя по их вооружению, выжившие не смогли вскрыть оружейную комнату охраны подземного комплекса. Я видел только два небольших пистолета-пулемёта. Видимо, это оружие дежурных, сидящих внизу у входа в хранилище. Скорее всего, кластер спецшколы вместе с таким большим количеством воспитанников и обслуживающего персонала впервые загрузился прямо в кластер спецхрана. Обычно это хранилище загружалось вместе со старым ведомственным детским лагерем, в котором не было ни единого человека. По документам эта земля наверняка проходила как государственная собственность. То есть ни продать, ни сдать в аренду её нельзя. Изображали охрану этого «пионерлагеря» местные охранники-инкассаторы, а с той стороны опять начинались замаскированные минные поля. Для охранников подземного комплекса всё было привычно – они в своей жизни и не такое видели, но внезапно отключается свет и вместо безжизненного запущенного донельзя детского лагеря незнамо откуда появляется явно жилая территория с двумя десятками новых домов и несчитанным количеством детей. Со своими переродившимися сослуживцами они справились и принялись спокойно загружаться в броневики, а тут к гаражу подошли дети. Стрелять по своим обезумевшим приятелям это одно, а по незнакомым детям совсем другое. Вот они и задёргались, и решили умотать оттуда от греха подальше со всем известным результатом. Вот только небольшое дополнение: и охранники подземного комплекса, и внешняя охрана перерождались неравномерно. То есть выезжали с территории пока ещё живые люди, а на деревьях уже сидели пустыши. Отсюда можно сделать вывод, что среди охраны спецхрана не было иммунных. Я ещё утром удивился, когда увидел около машин более трёх десятков объеденных трупов «инкассаторов», а внутри здания стояли только два пустыша. А всё оказалось просто. Они выводили на улицу переродившихся и расстреливали их, чтобы не возиться со связыванием своих бывших приятелей, а на эти выстрелы пришли пустыши из спецшколы. Всей толпой. Для муров Квазимодо, боевиков Рона и остальных местных аборигенов тоже всё привычно. Наверняка попытки пройти через минное поле раньше предпринимались, но ровно до второго подрыва. Больше смельчаков не нашлось, да и грамотные сапёры на дороге не валяются. Это продукт штучный, а в Улье вообще эксклюзивный. Соответственно, теперь, чтобы залезть на такое минное поле без веской причины, надо совсем не дружить с головой. Я так понимаю, что у всех местных аборигенов и у муров Квазимодо с головой всё в порядке. Это только Лучник с собственной бестолковкой не в ладах, но теперь мы должны быть ему всемерно благодарны. Во-первых, нимфа. Гость, ты когда-либо с нимфой работал? Ты будешь первым и единственным знахарем, развивавшим нимфу от начала и до упора. Тем более, что девочка изначально сильная, и она будет предана Лучнику и всему нашему отряду до гробовой доски. Светлая и к нам с Тайрой относится как к своим подопечным. То есть с безграничным доверием и искренней, почти материнской любовью. Подобное отношение переоценить довольно сложно, поэтому я отношусь к ней как к своей, а на остальных мне, как и Лучнику, откровенно всё равно. Попросим Светлую, и будут ёжики с не иммунными не гопака наяривать, а лезгинку танцевать или хороводы водить. Всё зависит от того, как ты её разовьёшь. Во-вторых, мальчики и девочки, завязанные на Лучника и Светлую. Все они совершенно официально признали Лучника своим командиром, а у них такая клятва даётся один раз в жизни и совсем не просто так. Присягают они не конкретному человеку, как это могло бы показаться вначале, а идее и образу жизни. Первое, что сделал Лучник, это рассказал о себе и своём отряде в этом мире. Эту историю проверила Светлая, а она очень сильный эмпат. Отторжения рассказу и поступкам Лучника никто из них в себе не нашёл, поэтому они очень быстро приняли решение остаться с нами, а раз они такое решение приняли, то они с нами до конца. Какой бы он ни был. В этом имеется огромное количество плюсов, но основной заключается в том, что у Шуши как главы службы безопасности нашего отряда теперь есть девять помощников. К примеру, Егерю теперь лучше даже глазами в сторону не водить. Я к нему Карин и Эльву приставил. Вроде как на обучение снайпингу. Егерь сразу же нос задрал и пёрышки распушил – девчонки ему в рот заглядывают и каждое слово ловят. Вот удивился бы этот деревенский дуболом, если бы узнал, что этих девочек он ничему научить не может. Егерь их пренебрежительно соплюхами называет, а эти соплюхи уже по два раза на практику на настоящую войну съездили и умудрились на ней выжить. Это не семнадцатилетние девушки, а смертельно опасные волчицы. Егерь по сравнению с ними – щенок новорожденный. То есть лысый, слепой, глухой и с мамкиной титькой в беззубой пасти. И, наконец, в-третьих, спецхран. Судя по всему, его территория перезагружается не так часто, как думал Лучник. Иначе здесь собирались бы все не иммунные этого леса. Кластер спецхрана пока не перезагрузился и перезагружаться не собирается, а вот территория детского лагеря наоборот, загружается достаточно часто. Просто нам так «повезло» и мы нарвались на редкое сочетание перезагрузок, когда в кластер спецхрана загрузился кластер с огромным количеством детей, но в этом есть один несомненный плюс. С учётом того, что мы сняли все блоки распознавания свой-чужой с броневиков «инкассаторов», мы теперь легко пройдём через заминированное поле, а значит, только у нас есть доступ в спецхран снаружи. Если сами туда не пролезем, то легко продадим информацию тому, кому это надо, и всё равно поднимем гору незапланированных, но от этого не менее приятных бонусов. Понятно, что этим мы займёмся не завтра и даже не послезавтра, но мы никуда не торопимся. Можем подождать пять, десять или пятьдесят лет. У нас не горит.