— Немыслимо, — вновь расхохотался он, — Что же он не убил всех, когда убил Юру? А?

— Так это ты должен мне сказать. Почему ты не предупредил отца, что он идет на встречу со своим будущим врагом. Ведь ты, павлин черный, все знал, но молчал. А дальше… меня пытался обмануть?

Меня распирало от несправедливости. Каждое слово, сказанное вороны, было наполнено агрессией и обвинениями. Ведь именно из-за него все это…

Ощущения, когда тебя вырывают из изнанки, не сравнимы ни с чем.

Кирилл держал меня за глотку, сжимая постепенно пальцы. Его лицо ничего не выражало. Не было облегчения, от смерти врага не было злости, от того, что враг в руках, просто ничего…

Время вернулось в прежнее русло и звуки стрельбы, пронзили уши своей резкостью.

— Ты больше не убегай от меня, Дим. —холодно сказал он, — От смерти не убежишь.

Следом послышался хруст моих позвонков. Сознание помутилось, а следом, я вышел в астрал.

«Черт… значит, я могу выжить?»

Но я был не прав. Кирилл все также, без эмоции смотрел за моим «контуром», где угадывалось мое лицо, но ему я не мог навредить. Вообще никак.

«Сука… сука… сука…»

Побежал в сторону лагеря, схватил первого попавшегося под руку человека. Испил его досуха, и…

Я не появился в ванне. Я стоял там же, в этом долбанном лагере, где за спиной стояла смерть. Обернулся и побежал, но бегал я недолго. Виляя между подожжёнными палатками и шатрами, я то и дело натыкался на очередного мага пустоты. И все это длилось ровно до тех пор, пока они не взяли меня в кольцо и не открыли огонь. Кирилл же просто наблюдал за тем, как мое тело превращается в сыр, а навык Марты попросту не срабатывал.

Опять вышел в астрал. Опять забрал за собой чужую душу. И эта, мать ее, цепочка оживления, сводила с ума. Я больше тридцати раз умер. Столько же — забрал душ. И длилось это ровно до тех пор, пока поблизости не оказалось больше живых.

И вот тут он заговорил:

— Вот видишь. Больше нет тебе ходу по этому миру. Хватит сопротивляться и умри как мужчина, с поднятой головой.

Каждый его шаг в мою сторону, заставлял мурашки устраивать родео по моей спине. Последнее, что я успел сделать перед тем, как до его протянутой руки оставалось полметра, это нарисовать в глаза руну перед собой, и опять провалиться в изнанку.

Только сейчас, я бежал. Бежал в сторону дуба, где все также стоял ворон, не веря своим глазам. Он пялился на дуб, который до сих пор вспыхивал от появившейся души, и тут же — возвращенной в другое место.

— Сколько раз ты уже умер. — прошептал он без вопроса. — Ты портишь дуб… сдайся и сдохни уже.

Меня поразило такое обращение, но помирать я не собирался.

— Думай, петух проклятый, что делать будем! — взревел я, толкая бога в плечо, но тому хватило лишь повернуться, чтобы волна ветра откинула от него меня, на пяток метров. Далее, он в секунду оказался рядом, и ногой наступил на мою глотку.

— Умри от моей руки. В чем проблема?

— Я не хочу, — прохрипел я.

— А надо, Дима, надо.

— Но тогда и ты падешь!

Вот тут Ворон начал хохотать. Его смех бил по ушам, а когтистая нога, больше напоминающая птичью с когтями, все сильнее давило на горло. Я просчитался только в одном. Он не боялся смерти. Вообще.

И на этот счет у него был свой выход. Ворон, раз десять швырнул мое тело. Сломал все, что только было можно.

Лежа, на земле, еле-еле чувствуя затылком дуб, я просто впал в отчаяние. Я не восстанавливался и уже, пожалуй, не жил.

Все болело, каждый сантиметр тела… все ныло, просило освободиться, а эта тварь, просто смеялась. Пожалуй, заключительным этапом были его слова.

— Даже если ты умрешь, род Воронцова будет жить.

Я не мог спросить почему, потому что и челюсть была сломана. Единственное, что я мог — это дышать. И смотреть на этого выродка.

— Спросишь меня, почему? — он присел на корточки, глядя в мое лицо.

Видимо, понял, что я больше ничего не могу и единственное, что я хотел, это действительно умереть. Такой боли я не испытывал никогда. Ощущения того, что все, просто все выскользнуло из рук, никак не покидало мой мозг, а эта… тварюга…

— Наташа беременна, — улыбнулся он.

На этом, мир для меня закончился. Получается… мой ребенок… будет с силой Ворона. Постоянно будет под ударом и…

Он читал мои мысли и смеялся мне в лицо. Злорадствовал. Чествовал себя, что перехитрил меня. А Варна, которая слушала все это с ужасом в лице, просто ревела. Получила по лицу, кстати, и не один раз. Когда богу надоедало слушать это нытье.

Не давала она ему, насладиться своим триумфом.

— И так будет со всем твоим родом. Каждый раз, когда враг будет дышать мне в пятки, я буду уходить с очередным наследником. И их будет больше, поверь мне, так что, — он вытянул руку, схватил бессильную, сломанную кисть, и начал ломать пальцы.

Я уже не чувствовал отдачи от этих действий. Проваливался в сон, потому что боль, довела организм до такого шокового состояния, при котором хотелось просто уснуть. Но что-то не давало мне этого сделать.

— Это, — он схватил меня за палец с перстнем, — Я заберу. И отдам наследнику, когда придёт время. Придет Кирилл? Пускай, я к восемнадцатилетию твоего первенца, уже буду в разы сильнее…

Как только его пальцы коснулись кольца, на лице нарисовался ужас. Если бы я мог улыбаться, я бы это сделал.

«Что там… вторая активация?»

Лицо, не… все тело бога, начало раздуваться прямо на глаза. Его крик разрывал барабанные перепонки, а энергия, которая просто сочилось из каждой клеточки его тела, короткой серией вспышек — взрывалась. Дерево, на которое облокотилось мое переломанное тело, начало разогреваться и спустя пять секунд, как до ворона дошло, что происходит, раздался взрыв.

Последнее, что я увидел, была черная ночь. Без единого намека на миллиметр света. Как и надежды, на будущее.

Глаза открывались с трудом. Ощущение чего-то мягкого под спиной дало осознание защиты. Ну, не будет же меня бог в постель класть? Верно?

Зрение прояснялось слишком медленно, а слепящий, белый свет то и дело, раздражал слизистую. Запахи вернулись одновременно, вместе со слухом, и под голоса неизвестных мне существ или же, людей, я приподнялся.

Размазывая влагу по лицу, понял, что голоса замерли, а следом, почувствовал теплые и приятные прикосновения.

«Теплые…» — промелькнуло в голове, на что сразу пришел ответ.

«Все же, ты наполовину человек. Я решила, что после такого… случая, тебе нужно хоть чуть-чуть, но иметь от человека. Я вернула тебе холод и тепло.»

«А нельзя было убрать жажду?» — риторический вопрос был проигнорирован.

— Граф очнулся!

«Граф? Это он о ком⁈»

— Господин Воронцов, как вы себя чувствуете?

«Черт. Я же все-таки граф…»

— Димочка… — голос Наташи был как бальзам на душу, а ее поцелую — наградой.

Прозрел окончательно. Монотонно и медленно вертел башкой во все стороны, глядя на всех этих людей в белых халатах. Первым из знакомых лиц, кроме Наташи, я увидел Воробьева, на котором живого места не было, весь перебинтован до шеи. Затем увидел бледную Елену, которая как-то криво пялилась, глядя на меня. Кирилла Патриарховича, на лице которого был страх, и, наконец, Мамзелькину.

Что было самое интересное в ее лице — так это два глаза. Зрячие. Один, правда, все время был мутным, а второй прикрыт платком или челкой, но такой ее было видеть — непривычно.

Неужели, смерть старика вернула ей былую мощь? Душу, ее душу, которую он украл, чтобы разорвать связь с Вороном и спасти Елену⁈

Но и здесь я ошибался.

Мамзелькина со словами:

— Внучка, пойдем, герой очнулся, — подхватила Лену под локоть, и они обе направились на выход. Оставляя меня в полном недоумении.

— Внучка⁈ — прошептал сам себе под нос.

А ответ то пришел сам. События сплелись в одну цепь и до меня, наконец, все дошло. Вот что я должен был передать Мамзелькиной перед днем «икс». Он просил оберегать ее… до конца.