Охранница, за всю поездку от академии до центра не отпускала руки в попытках разговорить меня. Но все было тщетно. В момент, когда мы вышли из такси и моя нога ступила на брусчатку, я тут же выпустил Варну.

Правда, не смог с должностью оценить все то, что она мне рассказывала. И под удивленный взгляд богини, рассказ начала именно Альбина. Правда, не все рассказала, не все…

Плутая по улочкам под леденящий душу и тело, ветер, я ни разу за вечер не произнес ни слова. На все действия и дальнейший путь указывал лишь рукой, не в силах говорить и как-то радоваться. Завершением нашей прогулки была кофейня, где Варна, под стать своей не социализации, вела себя достаточно громко. И если бы не Альбина, то, пожалуй, нас бы вывели вон.

Богиня кричала, искренне радовалась при виде шоколадного фонтана и то и дело, пыталась перемахнуться через наш стол к подоконнику, чтобы окунуть туда палец. Казалось бы, детская ситуация, которая должна была либо раздражать, или радовать. Но у меня это все не вызвало даже намека на улыбку или ворчание.

Я был сам не свой. И это заметили все.

Только все равно, под закат вечера я не явился в шатер, хотя телефон Альбины уже не один раз за вечер — просто «требовал», чтобы я вернулся на свое законное место. На законное место, где был предатель, который на одном месте вертел всех нас.

Темный дом, где не было и намека на жизнь, встретил меня своей пустотой и тишиной. Все фонари были погашены, в доме не было ни Жанны, Елены и старика. Даже домработница, насколько я помнил разговор с дедом — была в отгулах на неопределенное время с полным финансовым обеспечением.

Скинув ботинки в коридоре, зашел на кухню, где вместо светильника зажег свечу. Не знаю, правда, почему.

Причудливый чайник поставил на верхушку небольшой печи, которая использовалась для одного элемента посуды для приготовления, решив про себя, что не хочу даже плиту включать.

Все эти простые действия, которые можно было заменить просто одним щелчком выключателя, или чего-то другого, были специально усложнены. Я хотел отвлечься от автоматических процессов и сделать что-то с усилием, рассуждением и трудом.

Ну, попробуйте разжечь печку, которая отсырела от холода. Или, даже найдите полено в пустой поленнице. Без света, плюс ко всему.

Но процесс пошел. Я начал издавать первые звуки, рассуждая вслух обо всем произошедшим.

С некоторой горечью вспомнил, как не совсем вежливо, одним только жестом, сказал Варне — домой. Нельзя с ней так. Да, она определенно взрослый человек, точнее, бог, но с социализаций как у пятилетнего ребенка. Но я сам ее выпустил и не смог качественно провести с ней время. От этого было противно.

Мысли об Альбине не вызывали ничего. Не знаю, насколько можно было верить Наталье, но правда в ее словах была. Точнее, в них было много правды насчет всего происходящего, а дальше, пришли воспоминания слов Марты.

О Вороне. О его силе, особенности и… что-то еще. Наверное, стоило бы его позвать на серьезный разговор, но толку-то? Бог и так в последнее время слишком увяз в своих проблемах, напрочь позабыв о развитии меня, как и о помощи. Свалил все на плечи свою пра-пра… тьфу. Правнучки, и летает по своей изнанке в поисках особо опасного преступника.

Правда, тут кое-что всплыло в моей головушке.

Ворон говорил, что богов с его подземной изнанки — кто-то крадет. Что есть незримый враг, который способен нырять в его мир и творить бедствия. Стоило сложить один и один, чтобы понять, о чем говорила Марта. А может быть, Ворон и есть тот самый враг Пустоты?

Он же говорил мне, что надо будет нырять на другие уровни, чтобы искать потерявшихся богов и возвращать в его мир. А на сколько его мир, правда? Насколько он честен со мной и с самим собой?

Вдруг это из-за него творится весь этот хаос? И на самом деле, мертвые боги должны принадлежать Пустоте, а не его изнанке?

Конечно, мыслей всяческих было очень много. И что мне с этим делать — попросту не представлял. Да и в целом… все это уже слишком. Вспомнить появление этого Алексея Вольфовича.

Сука, ну вылитый Юра — мой бывший лучший друг из моего же мира. Просто копия. Даже родинка на лбу, виске и справа от переносицы — такая же как у него. Все эти символы, общество, грязь на грязи и предатель на предателе.

Это такой мир для меня уготовила судьба? Это здесь, я должен развиваться и вылезать из всей грязи, в которой повяз этот юнец? А ради чего?

Что мне нужно от этого мира? Для чего это все? Жить? Развиваться? Давать кому-то чувство покоя и безопасности? Радости?

— В…изду это все, — злобно рыкнул в темноту, обжигая пальцы об винтажный чайничек на «плите».

Горячее пойло в корне отличалось от напитка, который делала домработница по утрам. Я с некоторой тоской посмотрел на пустующую кухню, по которой игрались тени от небольшой свечи, и, понурив плечи, поплелся в сторону лестницы.

Каждая ступенька, каждый скрип отдавался в душе и голове чем-то знакомым. Домом. Пожалуй, этот мир стал тем самым домом, о котором я так давно мечтал.

Не хватало мне и деда, и Елены с ее осуждающим взглядом… замер около кабинета Михалыча, где дверь была чуть приоткрыта. Распахнул ее, вдыхая холодный воздух и прошел вовнутрь. Воспоминания об Анне и первой стрельбе, нахлынули таким же бесконечным потоком, как и краски кабинета, которые потускнели без деда.

Не знаю зачем, но подошел к его столу, опустил на него чашку и выдвинул верхний ящик, где лежала трубка и небольшой мешочек с табаком. Сам процесс набивания трубки занял несколько минут. Я искренне попытался вспомнить, как сам этот процесс должен происходить. Какой слой нужно утрамбовать, какой нет, но, в целом, мне хватило одной затяжки, чтобы закашляться.

— Как же давно я не курил, — пробормотал с очередным кашлем.

Легкое чувство головокружения тонко намекнуло, раз бросил в этом мире — то и нехрен начинать. Вернул трубку на место, вытряхивая табак в некое подобие пепельницы и захлопнул дверцу.

Подошел к креслу, где все так же были отверстия от пуль. Для чего-то потыкал в них пальцем, улыбнулся про себя, вспоминая, с какой реакцией скользнул за него, как определил, что вот-вот, по мне будут стрелять.

Не знаю, должен ли нормальный человек улыбаться, вспоминая такие события, но дальнейший путь прошел через комнату Елены. Правда, та была теплее, чем весь остальной дом, и причиной тому был не угасающий костёр в ее скромном камине. Причину его работы я так и не определил, но, зайдя в ванную комнату, понял, что я в доме не один.

Вода в ванне была горячей, следы на полу — присутствовали, как и мокрое полотенце на сушильной трубе. Только вот, она должна была вернуться нескоро… или все же, вернулась?

Почему тогда не показалась?

Я обошел весь второй этаж в поисках Лены, но увы и ах, никого не было. На мои «крики», а голос у меня вернулся в нужное русло, никто так и не откликнулся. Я было решил, что, это разум играет со мной, но вернувшись в ее комнату, а затем и в ванную, понял, что нет, это не так.

Первый этаж был пройден с такой же скоростью, как и верхний после, я вышел на улицу. Но здесь, увы, никого не было.

— Быть такого не может, — пробурчал себе под нос, оглядываясь по сторонам.

Вернувшись домой, услышал шорох наверху. Что, неужели что-то просмотрел⁈

Однако… на мой голос никто не вышел, а не значит ли это, что в доме тот, кому здесь не место? Враг? Бандит? Вор?

Кольцо выпустило из себя пистолет, который своим холодным металлом поцеловал мою ладонь. Крепко сжал его и медленно начал подниматься вверх. В коридоре никого не было, а вот в кабинете моего дедушки, как мне показалось, что-то вспыхнуло. Словно кто-то жег спички.

Спустя пару секунд, до меня донесся аромат трубки.

Старик уже дома? Нет… он бы откликнулся. Кто может чувствовать себя как дома в моем доме, а⁈

Сначала в дверной проем я просунул пистолет. Затем, крикнул, оставаться на своих местах и лишь после этого, полностью вошел в комнату.