Со знакомой укоризной Марк посмотрел на гостя, вторгшегося так не вовремя: в самый разгар намечавшегося интима. Но теперь его взгляд ощутимо налился тяжестью, как и положено властному лучу. Словно подпав под его влияние, Вадим заворожённо глядел на странную парочку, больше не замечая вокруг ничего.

Странным образом здешняя сцена и впрямь походила на любовное свидание. Только взамен любви Марк стремился внушить Юльке страх, пытался загнать на самый пик – чтобы накрепко запечатлеть в ней себя, «Великого и Ужасного». Потом Марк примется истязать девочку, пока она не превратится в сплошной клубок чудовищной – адской! – боли, пока каждой измученной частицей не взмолится о смерти, как об избавлении. И только затем убийца решится «отнять у неё жизнь» – именно отнять, потому что лишь при такой жуткой смерти жертва заряжает мучителя жизне-силой. Станет ли он при этом пить у неё кровь, точно вампир, или пожирать живьём, словно оборотень, или насиловать, как обычный садюга, – не суть важно: необязательные подробности, дополнительный кошмарный штришок.

– Перевыпендривался, Максик, – сказал Вадим, беря его на прицел. – Нет бы сразу макнуться в кровь, раз уж взялся. Обязательно надо покрасоваться перед публикой: вот какой замечательный я злодей, ну прямо Джек-Потрошитель!..

– Брось огнестрел, – пророкотал Марк – таким басом, будто ему заменили связки. И этот голос преобразил его окончательно, до полного отчуждения. – Слышишь, грязь? Или я прикончу её!

Действительно, он держал широченное, бритвенной заточки лезвие возле горла Юли, и закаменевшая его рука даже не вздрагивала. Одно короткое движение – и всё. Девочка яростно сверкала на оборотня глазищами, однако помалкивала, видимо, сознавая, на каком волоске висит её жизнь. Или же Юльку слишком стиснула сеть, рассчитанная на крупную дичь, и для голоса просто не хватало дыхания. Как ни глупо, Вадим испытал секундное искушение подчиниться – бросить всё на самотёк, и будь что будет!..

– Ты что, Максик, триллеров насмотрелся? – спросил он. – Вот там сей приём работает безотказно. А ещё у них любят прятать убийц на заднем сиденье – будто так уж трудно бросить взгляд за спинку! Они что, собственных фильмов не смотрят?

– Заглохни, говорун! – мрачно велел Марк. – Уболтать меня хочешь? Ещё слово, и получишь её голову – на блюдце!..

– А что тогда станет с тобой? – поинтересовался Вадим. – Схлопочешь пулю в лоб? Кстати, серебряную – для страховки.

– Но ведь её это не оживит, – заметил оборотень. – Скажешь, тебе плевать? Так я и поверил!

– Если ты внимательно смотрел фильмы, мог бы усвоить, что в таких ситуациях жертву не спасают уступки. Ну, брошу я пушку – и что выиграю? Ты без помех зарежешь Юльку, потом пристрелишь меня. (Я же знаю, что у тебя под сюртуком ствол.) А после благополучно смоешься, разве нет? Других вариантов не вижу.

Как и Марк, наверно, – если бы он умел ставить себя на место других. Впрочем, сейчас ему пришлось задуматься, проиграть сценку с разных углов. Жизнь вынуждала, точнее, любовь к ней. «Странная любовь» к странной жизни.

– Ладно, – согласился Марк, – тогда ты остаёшься здесь, а мы с девчонкой отступаем к двери. И только попробуй за мной сунуться!..

– И это не годится. Ты всё равно её убьёшь, а на меня навесят ещё одну смерть.

– Может, не убью?

– Такая вероятность есть, – холодно подтвердил Вадим. – Только она куда меньше другой: что мой огнестрел всё-таки опередит твоё мачете.

– Получается, нам не разойтись? – осклабился Марк. – Патовая ситуация, да?

Как события повернутся дальше, Вадим не представлял. Чудесное ощущение Реки Времени пропало так же внезапно, как возникло. Словно бы ему ссудили этот дар лишь на время, чтобы он смог сюда добраться. Вадим оказался в нужном месте в нужную минуту – дальше всё зависело от него. «Господи, – подумал он, – а каково там сражается серку? Пока мы тут беседуем… И не возникнет ли на сцене ещё кто-то? Всё же с этими стенами неладно: никак через них не пробиться!»

– Зависит от того, насколько ты себя любишь, – ответил Вадим. – Мне твоя жизнь не нужна – только Юлькина. Вот если для тебя её смерть значит больше собственного выживания…

– Нет, – возразил оборотень. – Важнее другое: любишь ли ты её больше, чем себя. Сейчас проверим.

Не отводя лезвия от шеи девочки, он завёл свободную руку за спину и так же плавно нацелил её на Вадима, зажав в ладони крохотный пистолет. Тот не сдвинулся, только прикрыл пластиковым кулаком середину груди, куда было нацелено короткое дуло.

– Вот и выяснили, – сказал Марк. – Её ты любишь больше, иначе бы выстрелил.

– Что же, – усмехнулся Вадим, – у тебя появился шанс взять две жизни взамен своей – ты ведь знаешь, что я не промахнусь при любом раскладе. По-твоему, это достаточная цена?

И вправду, это походило на торг, причём не слишком азартный. Оба были безмятежно спокойны, хотя один-то наверняка свихнулся, и Вадим даже догадывался – кто. Однако в сумасшествии Марка уже не оставалось места сомнениям и метаниям, он стал по-своему цельным, даже гармоничным – какими бывают законченные уроды.

– А по-твоему, я так уж цепляюсь за жизнь? – спросил Марк.

– Цепляешься, а как же!.. Пока тебе не прикажут умереть.

– Прикажут? – удивился он. – Кто?

– Хозяева.

– Кто?

Марк вдруг рассмеялся – негромко, но с удовольствием.

– И ты купился на эту байку про пришельцев, – сказал он. – А на кой они нам, ты подумал? Будь же логичен, Вадичек, – вспомни свою любимую «бритву Оккама»!..

– Ну вспомнил, – сказал тот. – Дальше что?

– А то, что пришельцы здесь лишние, без них проще! Представь, что мы сами нашли этот мир – заброшенный, поджидающий новых хозяев…

– «Мы»?

– Ну хорошо – Основатель, – признал Марк. – Венцеслав Гедеонович Мезинцев. Это он наткнулся на здешнюю сокровищницу и даже придумал, как приспособить её к делу. Так сказать, набросал общие контуры будущего прогресса. А затем сблизил два этих мира – но тут и надорвался, не рассчитал сил!

– «Складно звонишь», – сказал Вадим. – Выходит, Основатель был магом? И у него хватило глупости довериться вампирам? Ещё один Кампанелла недорезанный!.. Или всё же зарезанный?

– Ну хорошо, – повторил Марк, с усилием возвращаясь к прежним интонациям и к прежнему своему облику, вполне благообразному. – Давненько мы не трепались на социальные темы!..

– С пару недель.

– Пора восполнить пробел, верно?

– Я не против, – ответил Вадим. – Только сперва убери от Юльки нож. Знаешь же: я первым не выстрелю.

Оглядев его, Марк с сомнением хмыкнул, однако сунул тесак в пристёгнутые к бедру ножны. Чем-то он смахивал сейчас на популярный вестерновский типаж – наверно, ботинками на несуразных каблуках (Максик всегда старался казаться повыше), широкополой пасторской шляпой, просторным плащом и здоровенными ножнами, похожими на кобуру. А ещё – нацеленным на собеседника пистолетом. Каждый из двоих в любое мгновение мог сделать второго трупом, но и ему это стоило бы жизни. Действительно, классический пат.

– Мы с тобой, точно две ядерные державы, – насмешливо заметил Марк. – Боимся начать драку из-за чрезмерной вооружённости. Хорошо быть снайпером – пока не встретишь такого же.

Ухватив свободной рукой куль с Юлей, он пару раз качнул его и с неожиданной силой швырнул Вадиму. Не глядя, тот поймал девочку – тоже «одной левой». И пистолет при этом не отвёл ни на миг – на что оборотень, видимо, рассчитывал. Уставясь ему в глаза, Вадим нашарил на тросомёте клавишу и освободил Юльку. Правда, разлепить члены и вздохнуть полной грудью она сумела не сразу, а на коже отпечатались багровые следы жгутов. Сейчас же Марк перенацелил огнестрел на неё, рассудив, что так надёжней. Кто знает, кто знает…

– Вообще, эта история гроша ломаного не стоит, – заявил он.

– Или «выеденного яйца»? – уточнил Вадим. – Или – «дешевле грязи»?

– Не сбивай, ладно? Ты ж хотел ясности!..

– Тогда не мути воду.