– Всё ж недурная добыча! – отдуваясь, заметил он. – Ещё четыре скафандра, не считая содержимого. А что делать с найтами?

– Запереть бы их до утра, – откликнулся Вадим, озирая кабак. – А там по ситуации.

Всё-таки без проколов не обошлось. Забытый на время Магистр ухитрился вытащить нож и испортить хорошую вещь, пропоров в сети дырищу. Куда он девался затем, Вадим в горячке боя не углядел. И узнал об этом, только окликнув Эву. Оказывается, она-то не упустила вожака, но задержать сумела, лишь переступив через Вадимов запрет (возможно, и Вадим поступил бы так, если б хватило духа). Теперь бедняга лежал возле кладбищенской ограды бездыханным, неподвижным и утыканным десятком стрел, словно подушка для иголок. Зная Эву, можно было предположить, что девять стрел его бы не остановило: ведьма не любила лишних расходов – во всяком случае, это касалось боеприпасов.

Согнанных в центр найтов быстро разоружили, заодно избавив от лат и кожанок, и препроводили вниз, в угрюмый сырой подвал, уже оборудованный под казематы. Неизвестно, для кого это готовили, но сейчас помещения пригодилось. Даже тюремщики не потребовались, такими надёжными оказались запоры. Зато в самой церквушке оставили засаду, чтобы встречать и размещать по камерам новых гостей, буде заявятся. Что до пленённых Шершней и раненого Слона, то их отправили во Дворец. Правда, Брон не вполне понял, зачем Вадиму понадобился «гишу»: изучать или приручать, – однако возражать не стал, уважая силу даже во врагах.

А вот Аркана решили порасспросить, зажав в тёмном углу, – тем более, с испуга тот сделался говорливым и держался нагло, сыпля матюками да угрозами. И более всего стращал Шершнями.

– Вы ещё не поняли, во что ввязались! – вставлял он между руганью, сплёвывая кровь из разбитого рта (кто-то из росичей успел поучить манерам). – Думаете, это обычная стая? Да они сильнее всех, считая Крепость! Вам не сладить с ними – даже не пытайтесь.

– Мы всё же попробуем, ладно? – пророкотал Брон, взирая на добычу с брезгливым благодушием льва. – Что нам терять?

– Вас всех перебьют!

– Тем хуже для тебя, родной: если не вернёмся завтра, так и сгниёшь в здешнем склепе. Смерть будет долгой и задумчивой – успеешь вспомнить свои прегрешения.

– Гады! – выкрикнул Аркан, захлёбываясь. – Гады!..

– А мы при чём? – удивился росич. – Сам себя и закопаешь, если не станешь помогать. Мы ведь не сделаем тебе худа – просто не сможем вернуться. И уж твоя кончина нас не расстроит, раз «всех перебьют».

– Суки! – взвизгнул бандит. – Козлы вонючие! – И тут же спросил: – А где гарантии, что вообще за мной придёте?

– Чтоб я наврал такой слякоти? – Князь пожал могучими плечами: – Любезный, ты ещё и дурак!

– Пусть и он поклянётся! – падальщик кивнул на Вадима, решившего пока не влезать.

– Ишь ты! – хмыкнул Брон. – Дурак, а соображает.

– Пусть поклянётся! – упёрся Аркан, хватаясь за соломинку. Один глаз у него уже заплывал, но вторым, тоже подбитым, он обеспокоенно шарил по лицу Вадима.

– Будь спокоен, загнуться не дам, – нехотя сказал тот. – Сам и приеду, если доживу.

– И отпустишь?

– «Это – вряд ли», – вспомнил он Сухова. – Хищникам место в клетках. И зачем тебе воля? Сам же от неё бежишь.

– Так что ты знаешь? – спросил у пленника Брон. – Говори!

– И помни: врать бессмысленно, – добавил Вадим. – Даже не пробуй.

– Зачем мне врать? – Аркан оскалил гнилые зубы. – Теперь мы вроде партнёры. – Падальщика передёрнуло, будто в припадке внезапной верности, однако он поборол слабость. – Что вы задумали – напасть на Гнездо?

– Точно.

– Во-первых, там нечего делать без Шершневых скафандров и мечей. А свои пукалки засуньте подальше: проку от них!..

– Ещё!

– Больше всего бойтесь вожаков и, уж конечно, Главу. Он один разнесёт вашу команду в брызги, и не думайте, что мне этого хочется. Но шансов у вас никаких!..

– Кто-нибудь спрашивал твоё мнение?

– Чёрт вас подери!.. Единственное, что согреет меня перед смертью, – что вы и тут всех опередите.

– Что ещё имеешь сказать?

– Пойла мне дайте, – потребовал Аркан. – И побольше!.. Упьюсь в стельку, чтоб не думать.

– «И милость к павшим призывал», – хмыкнул князь, глядя на «вепря» уже с омерзением. – Тяжело, а?

– «К падшим», – машинально поправил Вадим. – Ну дай ты ему, пусть зальётся!

Аркана уволокли, продолжая одаривать тумаками за каждый взбрык. «Усталые, но довольные» росичи покидали разорённый кабак, по пути собирая оружие, разбросанное среди обломков. Из оконного проёма, усевшись на подоконнике, картинку созерцала Эва, зловеще улыбаясь.

– Будем считать это разминкой, – сказал Брон, потирая ушибленный локоть. – «Главные матчи не сыграны».

– Теперь остаётся ждать, – подтвердил Вадим. – Кстати, времени в обрез.

– Машины поданы, сэ-эр. – И князь сделал широкий жест: – Прошу!

Опять начался дождь, застучав вокруг вертушки по плоской крыше, – мелкий, занудливый, но пока не слишком холодный: как в раннем сентябре. И ветер ещё не разгулялся в полную силу, хотя ночь давно вступила в права. Впрочем, в закупоренной кабине «ворона» их не страшили превратности погоды – по крайней мере, пока не снимутся с места. Как и в первый раз, кресло пилота занимал Вадим, а наверху, за шестиствольным турельным пулемётом, расположилась воинственная Кира. Однако тщедушного Тима теперь заменил могучий Руслан, на скорую руку натасканный Вадимом, и прежнюю их наготу прикрыли Шершневые скафандры, выделенные Броном (на Кире, правда, была подделка). А в тёмном салоне безмолвно и неподвижно, словно киборги, затаились Эва и Адам, разбросав охранительную сеть.

После недавних волнений Вадиму страшно хотелось спать: глаза слипались, челюсти сводило от желания зевнуть, – да и Кира на своей галёрке подозрительно затихла, будто прикорнула. Зато Руслан лучился бодростью, видимо, отоспавшись за день, пока остальные ломали копья. А может, предвкушал грядущие приключения – по молодости ещё не пресытился.

– Вызов! – тихонько подсказал юноша, но и Вадим уже засёк подмигивание рации, переводя её на приём.

– Пост третий, – раздался из динамика хриплый голос. – Вижу гадов!

– Снимаемся, – сейчас же сказал Вадим. – Не спать!

Плавно он поднял вертушку в воздух и повёл над самой крышей, за шумом разгулявшегося дождя едва слыша моторы. Затем опустил машину в переулок, словно в ущелье, и погнал меж домов, слегка раскачиваясь под ветром.

– Погодка в самый раз, – заметила из своего гнезда Кира, – лишь бы в стену не влепиться. Может, обуешь глаза?

Она-то уже смотрела на мир сквозь массивные очки, напоминавшие подводную маску. На сегодня её экипировали ещё богаче – хотя начальный вариант смотрелся краше.

– «Мне сверху видно всё», – пробормотал Вадим в ответ. – Обойдусь.

Впритирку обогнув угол, он ещё прибавил скорость. Руслан сосредоточенно следил за его руками, даже шевелил беззвучно губами, будто заучивал урок. Вообще мальчик был старательный и способный, но очень уж поджимали сроки!..

– Завис, – лаконично сообщил динамик. – Дом напротив, пятый этаж… Окна не вижу.

Судя по всему, Шершни остались верны себе и отработанной методики не поменяли, хотя раз обожглись. То ли решили пренебречь неудачей, то ли вообще не любили перемен, нацеленные на процесс, словно свои прототипы.

– Готовьтесь, – распорядился Вадим. – Руслан, всё помнишь? – А перед самым поворотом окликнул: – Эва!

И сразу ощутил, как женщина скользнула к люку, – сопровождаемая Адамом, будто громадной тенью. На всякий случай проверил, быстро оглянувшись, а дальше смотрел только вперёд, на проступавший сквозь дождь вертолёт, точную копию этого. Стремительным броском Вадим сблизился с ним, безупречно погасив инерцию, – так что обе машины зависли рядом, почти касаясь бортами, – и тут же распахнул люк: на абордаж!..

– Давай! – яростно шепнул Руслану и ринулся к выходу, не дожидаясь, пока тот перехватит управление. Эва уже ныряла в люк, а мёртвоглазого громилы и вовсе не было видно – наверно, выскочил первым. В самом деле, прыгая в пустоту, Вадим увидел впереди две сумеречные фигуры, скользившие по бронированной кабине «ворона» к распахнутому люку. Прильнув к шершавому борту, Вадим поспешил вдогонку, цепляясь за немногие скобы, следом за Эвой ввалился в салон – такой же тёмный, как предыдущий. И с ходу включился в свирепую потасовку, уже раскручиваемую Адамом – с одобрения хозяйки и при её поддержке. Что тут полагается орать: «Сарынь на кичку»?