– Я извиняюсь, – пробормотал Аскольд, на всякий случай не отключая связь. – Стряслось такое!..

С натугой он поднялся и на ватных ногах заковылял к выходу, спиной чувствуя сожалеющий взгляд губернатора. Наверное, тот расслышал угрозу Шатуна, поскольку даже не попытался задержать гостя.

«Это называется магнетизм! – думал главарь ошеломленно. – Говорят, у Адика такого добра было через край. И у Кобы. Или так влияет на людей большая власть? А уж кто там ее носитель!.. Интересно, когда Алмазина скинут, куда денется его сила?»

Пока вместе с Милой шел по знакомому коридору, ему вспомнилась вторая мораль из помянутой Клопом байки: «Не всяк тебе друг, кто из дерьма вытащит». И кто тут воробей, а кто кошка? Не говоря уже о корове.

Броневик поджидал их около парадного крыльца. Лишь очутившись в кабине, Аскольд окончательно восстановил власть над телом и вернул уверенность. За управление села Мила, непроницаемая точно кибер. Но с места взяла резвей обычного – значит, и ее проняло. Может, слабость Главы она тоже заметила? Вот это нам ни к чему. А если о таком проведает еще кто-то…

Тут их опять вызвал Шатун, а через секунду он уже глядел с экрана, насмешливо щурясь.

– Что, крутарь, накушался чинушьих откровений? – спросил он. – Особая раса, верно? Или тебе это близко?

– Выходит, ты подслушивал меня! – возмутился Аскольд.

– «Выходит, меня изнасиловали», – хмыкнул Род. – Или не успели еще? Ну хоть теперь ты понял, куда влез?

– И куда?

Наклонив голову, Шатун оглядел главаря, точно редкий экспонат.

– Знаешь, что такое кархародон? – спросил неожиданно.

– Ну?

– Это ископаемая акула размером с кита, в пасти которой можно прогуляться, не наклоняясь. Рядом с ней любая «белая смерть» покажется форелью. А самое забавное, что она дожила-таки до наших дней.

– И что?

– А то, что ты против Клопа, как афалина против кархародона. Или вообразил себя Моби Диком?

Вспомнив губернатора, Аскольд содрогнулся. Этот человек наводил ужас, хотя вовсе не походил на персонаж кошмара.

– Но ты ж его не боишься? – сказал главарь.

– А мне что он, что ты – один черт. Я в иной системе координат… Кстати, чего Клоп хотел от тебя? Что предлагал, чем заманивал?

– Говорил, поставлю над внешторгом, если…

– Что?

– …присягну на верность.

– Надо ж, и при Дворе те же игры!.. Или это не игры?

– А что тогда?

– Зачем тебе знать? Ты ж не веришь в мистику.

– Сейчас я и в черта поверю.

– Тогда представь, что клятвы там не пустой звук, а официальный договор.

– С дьяволом?

– Ну уж, сразу!.. Не такого ты полета птица. А Клоп все-таки не князь Тьмы. Но это не значит, что договор с ним легко порвать. И подозреваю, что скрепляется клятва не только обещаниями.

– Повязать убийством, что ли?

– Видишь, тебе это близко, – съязвил Шатун. – Может, вы созданы друг для друга?

– Без подколок нельзя?

– Начальство, чтоб ты знал, надо любить, как бога. А любовь у чинуш принято подтверждать. Чем ты готов поступиться ради власти: близкими, честью?

– Ага, щас!.. Да и на что я так уж сдался Клопу?

– А ты не замечал, как просто подчинить пирамиду? Достаточно подмять вершину. Вот если он получит тебя, что станет с Семьей?

– Ты ему льстишь, – проворчал Аскольд. – Не такой он умный.

– Ум тут ни при чем, это на уровне инстинктов. Клоп – гений приспособляемости, к тому ж опыт прежних тиранов вызубрил наизусть. Нужна лишь хорошая память!.. А может, у него хороший советчик?

– Как у меня, что ли?

– Как раз тебе не повезло – если имеешь в виду меня.

– Имел я тебя в виду! – угрюмо подтвердил главарь. – А почему?

– Да говорю вовсе не то, что тебе хочется слышать. Странно, что еще не послал меня подальше.

– Ладно, отвлеклись!.. Что там насчет Алмазинского договора?

– К примеру, могут устроить посвящение в духе дьяволопоклонников – с человечьими жертвами, прочими радостями.

– Для чего?

– Элементарно, родной!.. Тут тоже не надо придумывать – обыгрывалось не раз. Достигаются две цели. Во-первых, шантаж – кто замешан в этом, становятся управляемей. Во-вторых, происходит первичный отбор людей, имеющих склонность к садизму. Таких, как ты.

– По торговым делам мы…

– По контрабанде, – поправил Шатун. – Кстати, лучшее из твоих занятий. Потому что в остальном ты – натуральный бандит.

– Мы не бандиты, – проворчал Аскольд. – Мы – благородные разбойники. Бедных не трогаем.

– А что с них взять серьезному хищнику? Пусть уж шакалы кормятся.

– Если вокруг столько баранов, значит и вожаки нужны.

– Но ведь вожак – тот же баран, разве нет?

– Ну, тогда пастухи.

– Ведь и они стаду не хозяева, – сказал Шатун. – А Хозяином тебе, дорогуша, не стать – даже не пробуй. Все места заняты.

Из отеля они выбрались после полудня – когда откладывать уже было некуда, разве задержаться еще на сутки. (А лучше бы на неделю, да?) Загрузившись в Горбунок, втиснулись в поток машин, устремленный к городской окраине. Тотчас Геральд включил проигрыватель, спросил: «Не громко, нет?» – и сразу набрал скорость, жалея, что не может газануть от души. Хотя Энни, наверно, и такой темп показался чрезмерным, поскольку Геральд выглядел более поглощенным музыкой, нежели дорогой. На самом-то деле он был погружен в мысли, от которых его отвлекли позапрошлым вечером. Но кто сказал, что при вождении трудно думать? Видимо, тот, кому и при ходьбе нужно концентрироваться.

Горбунок уже подкатывал к магистрали, когда из-за поворота вывернул броневик и, слова худого не говоря, ринулся на таран. Вильнув в сторону, Геральд избежал столкновения, смачно чертыхнулся. Но тут же ухмыльнулся, легко сбрасывая злость.

– Каков наглец? – сказал он. – Ведь мог и достать: что-то я расслабился.

Видно, посчитав Горбунок легкой добычей, броневик с визгом развернулся и снова нацелил на него могучий бампер.

– Ага, щас! – сказал Геральд.

Он круто затормозил, и задира пролетел мимо Горбунка, даже не оцарапав. Зато сам с разгона вмазался в столб, очень кстати случившийся на пути, – то есть так уж подгадал Геральд. Раздался скрежет сминаемого металла, на асфальт брызнули стекла.

– Вот и ты, дружок, нашел свое счастье, – произнес Геральд, возобновляя езду. – Не греши больше.

Повернув, он вырвался на простор большой дороги и с удовлетворением вздохнул, наконец позволив Горбунку наддать. По сторонам, за лиственной завесой, мелькали живописные домики, постепенно теряя в высоте.

– Полагаешь, случайность? – спросила Энни.

– Всяко возможно. Вообще здесь полно отморозков, которые носятся по дорогам, полагаясь больше на везение да крепость своей брони.

– Или забираются по утрам в номера, – негромко прибавила она.

Геральд хмыкнул, но продолжил:

– Куда больше я опасаюсь лохов, плюхающих на тихоходах. Вот они непредсказуемы. Куда повернут, где затормозят? Похоже, сами не ведают. И как еще не выбили всех!.. Или эти птички плодятся быстрей, чем их сбивают?

Усохшие до единственного этажа строения наконец остались сзади, и дорога заструилась меж холмов, затопленных пышной зеленью. А впереди уже громоздились горы. Собственно, их было видно и в городе, но там они принимались за эффектные декорации, а вот отсюда впечатляли куда сильней. И приближались с каждой минутой, на глазах проступая сквозь белесую дымку, – так что сомнений в их реальности не оставалось.

– Ты столько рассказал мне за эти ночи, – вновь заговорила Энни. – Но днем все принимаешь иначе.

– Критичнее, да? – откликнулся Геральд. – И на здоровье. Главное, чтобы это не стало для тебя сюрпризом.

– А ты сам до сих пор веришь в сказки?

– Ну, раз не верю в богов… Чем еще заменить религию?

– Ведь это ересь, милый.

– Именно, – подтвердил Геральд. – Поскольку отвергается основными конфессиями. Ишь, чего выдумали: бессмертие тел! А на что тогда царство божье? Эдак и рай станут устраивать на земле… Собственно, почему нет? Лично мне нравится тут – по крайней мере не скучно. А изредка даже испытываешь блаженство. К примеру, нынешней ночью.