— Милый мой! — чуть слышно шептала Бэла, впуская его в себя до упора. — Тебе хорошо, правда? Только тише, пожалуйста, тише…

Их снова накрыло лучом, и запрокинув голову, Эрик разглядел на фоне сияющего круга неподвижный узкий силуэт. Сквозь навернувшиеся слезы ему показалось, будто Верховный Хранитель внезапно надвинулся на него и заглянул пылающим взором в самые глаза. И что он там увидел, интересно? Несчастный скопец, где уж ему понять!..

Силуэт заслонила обнаженная фигура танцорки, распахнутая, как перед любовником, и словно раскаленная прожекторным светом, — и Эрику вновь почудился сторонний взгляд, только горящий уже совсем иным огнем. Выходит, все их хитрости не обманули профессионалку, и малышка не прочь приобщиться? А почему нет, разве Бэла станет жадничать? А Хранители — пусть их!..

Развалившись в кресле, Горн с размеренностью автомата, один за другим, бросал в рот крупные твердые орехи, а из-под приспущенных век лениво наблюдал за происходящим в охранной комнате. Дежурство близилось к завершению, спустя примерно час их должны были сменить, и пока этот день не отличался от многих других.

Старший Страж Крауг по своему обыкновению курсировал вперед-назад вблизи входной двери, скрестив руки на груди и не выпуская из ладоней рукояти коротких мечей, острия которых торчали над его плечами, будто сложенные крылья. Постоянная настороженность помогла ему пережить десятка полтора покушений и почти втрое превысить средний срок службы Стражей. В остальном же Крауг ничего примечательного из себя не представлял — усердный служака и религиозный фанатик, не задающий лишних вопросов ни себе, ни другим.

Третий постовой, Эрик, изящно восседал за пультом, перед просторным экраном, и развлекал себя незримым путешествием по укромным уголкам Храма, почему-то особенно часто попадая в покои Жриц, где с веселым любопытством созерцал сцены, для постороннего глаза не предназначенные. Эрик был совсем молод и хорош собой необыкновенно — эдакий ходячий идеал имперской аристократии: смуглый до черноты, стройный и плечистый, великолепно сложенный, с тонкими, но безусловно мужественными чертами треугольного лица. Вдобавок он виртуозно фехтовал и стрелял, но при этом выделялся изысканностью манер и одежды — когда хотел. Происходил юноша из древнего и знатного рода Тигров, увы, впавшего в немилость и утратившего влияние еще при прежнем императоре.

На экране щебечущая стайка Жриц впорхнула в душевую, и Эрик с энтузиазмом последовал за ними, переключившись на соседний «глазок». Укоризненно поцокав языком, Горн проворчал:

— И что за радость глазеть, когда нельзя пощупать?

— Ты всегда был грубым прагматиком, дружище Горн, — весело откликнулся Эрик. — Ну взгляни: разве не приятно ими просто любоваться?

— Этими худышками? — Горн с пренебрежением фыркнул. — Не мой товар. Я привык к здоровой и обильной пище, чтоб было за что…

— Господа, не отвлекайтесь, — нехотя вмешался Крауг. — В Храме полно мест и помимо спален жриц.

Как по команде, Горн с Эриком повернули головы и с оскорбительным вниманием уставились на Старшего Стража. По чьему-то недосмотру или умыслу Крауг был поставлен в странное положение: приказывать четырехбуквенным он, в общем-то, имел право, но вот выговаривать им…

— Конечно, я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, уважаемый Крауг, — с безукоризненной и ледяной вежливостью заговорил Эрик, — однако позвольте напомнить, что в обязанности Стража входит и наблюдение за персоналом Храма.

— Я только просил не увлекаться, — примирительно сказал Крауг. — Низкие тоже хотят жить.

Имелось в виду, что преждевременная кончина Божественной мгновенно и неотвратимо остановит сердца Жриц.

— Фанатики везде есть, — чуть мягче возразил Эрик. — Не беспокойтесь, господин Старший Страж, я службу знаю… Кстати, — обратился он к напарнику, — тебе не кажется, что охрана Божественной поставлена из рук вон?

— Ну почему, — усмехаясь, откликнулся Горн, — мы очень стараемся.

— Начать с того, что полусотни Стражей явно недостаточно для такого громадного здания.

— А где взять больше? — спросил Крауг. — Нас и так едва набирается на три смены.

— Перевелись дурни, — хмыкнул Горн. — Где былой пыл?

— Страж Горн, я бы попросил!.. — снова не выдержал Старший.

— А что, неправда? Кто теперь готов жертвовать карьерой и рисковать шкурой ради Божественной?.. Только ленивцы вроде меня да такие чудаки, как вы с Эриком, — из вымирающей породы шибко идейных.

— Ну хорошо, пусть нас мало, — согласился Эрик. — А впускать в Храм наемников — только предателей плодить. Но почему мы еще и сами осложняем себе жизнь?

— Например?

— А разве не безопасней для Ю было бы не нисходить самой к Избранным, а призывать их к себе, как это положено госпоже? Ведь большинство покушений — да почти все — случались именно в Храмовом лабиринте, на пути Божественной в молельню или обратно.

— Впускать нечистых в чертоги? — Горн покачал головой. — Ну, малыш!.. Кто же на это пойдет?

— Так они будут проникать сюда сами! — сердито парировал юноша. — Вот Крауг знает, — кивнул он на Старшего. — И почему до сих пор никто не задумывался, где наши уязвимые места и как их можно укрепить?

— А зачем? — спросил Горн.

— То есть как? — Эрик даже растерялся. — Ну, знаешь…

— Ладно, скажу иначе: кому это нужно? Самой богине нет дела до таких пустяков. А мы здесь ничего не решаем.

— Постой, а наш Верховный?

— Мон? Ну, этого сюда просто назначили — он и Стражем-то никогда не был.

— Горн, Горн!.. — страдающим голосом предостерег Крауг.

— А чего? Пост не хуже других, только не надо и Мона записывать в идейные. Вдобавок он так же боится перемен, как и все. Но мы-то, Стражи, хотя бы в результате заинтересованы.

— А Мон, выходит, нет? — спросил Эрик.

— А разве он рискует чем-нибудь, кроме поста? Случись что, головы его не лишат, тела тоже, даже Избранность и трехбуквенность останутся при нем — он же ни на шаг не отступил от заветов предков, от незыблемых наших традиций. А вот попробуй он что-либо изменить, а затем, не приведи Духи…

— Но ведь это же глупо! — воскликнул Эрик.

— Вовсе нет — если поставить собственные интересы чуть повыше божественных, — возразил Горн. — Кто же станет любить в ущерб себе — сейчас это даже не модно. Думаешь, Мон один такой?

— Ох, господа… — простонал Крауг снова.

— Да полно вам, Старший, вы же храбрый человек, — отмахнулся Горн. — И разве вы думаете не так же?

— Одно дело — думать…

— А кого бояться — Воителей? Бросьте, сейчас не те времена!.. Вам следует почаще бывать во Дворце — теперь там и не такое услышишь.

— Но ведь есть еще Хранители, — вмешался Эрик. — Или им тоже все равно?

— Ты о чем? — слегка удивился Горн.

— Да о Ю же!..

— Ага. — Горн хмыкнул. — Хранители, ну да… А чего им до наших проблем? Если их что и заботит по-настоящему, так это сама Истинная Вера. А она-то последнее время пошла в народе на убыль — ты разве не заметил? После того прокола Ю с десантом на Второй Материк…

— И что же, Веру теперь сможет укрепить только очередное воскрешение Божественной? — в упор спросил Эрик. — К этому ты клонишь?

— Ну, малыш, ты сегодня в ударе! — качая головой, заметил Горн. — Что это на тебя нашло?

— Так это правда?

— Ты сам это сказал — не я. Но, в конце концов, почему бы Ю не пожертвовать собой снова, раз того требует Вера? Ведь, если вдуматься, ничего серьезного богине не грозит — ну, поваляется месяц-другой в гробнице, всего и дел.

— Н-да, — угрюмо подтвердил юноша, — какие пустяки… И Хранителям, конечно, видней. — Он покосился на Старшего. — Странные они существа, Крауг, вы не находите?

— Почему? — искренне удивился тот. — Они всегда были такими.

— Ну конечно, вы привыкли — за столько-то лет!.. Но почему они бессмертны, как и богиня, хотя всего лишь ее слуги? И почему каждый год их погибшие воскресают так же, как обновляется сама Ю? А можете вы представить себе Хранителя-ребенка? Я не спрашиваю о стариках, раз уж они живут вечно, но ведь откуда-то эти скопцы произошли?..