До сих пор о «Перекрёстке» Вадим только слышал. При этом слухи были настолько противоречивы, что он понятия не имел, как себя вести. Точно привязанный, Вадим проследовал за Эвой к стойке, залитой праздничным сиянием, а из затенённого зала за ними следили десятки хищных глаз (или чудилось?).

Здешняя атмосфера тяготила Вадима ещё сильнее монастырской. Слишком много тут было шума, дыма, запахов, лиц, нечистых сознаний – это создавало тягостное давление, как при погружении в глубину. Чтоб не взорваться, мысле-облаку приходилось жаться к Вадиму, словно пугливой шавке при виде волкодавов. По собственной воле он не сунулся бы сюда ни за какие коврижки, но сейчас его направляла Эва.

Непринуждённо ведьма устроилась на высоком табурете, при этом её платье взлетело едва не к трусикам – если б они там были. Одёрнув на ней подол, сколько возможно, Вадим присел рядом. Пока женщина договаривалась со щекастым барменом, он осторожно озирался.

Как ни странно, под ногами было чисто, и, приглядевшись, Вадим понял – почему. Весь пол покрывал густой ворс, в котором любая грязь растворялась за минуты, словно её расщепляли на молекулы. Подобный живой ковёр Вадим уже видел в бункере Михалыча – это было травой или мхом, из новых, – но там хозяин не пустил опасного пришельца дальше гаража. А здешние решили сэкономить на уборке, и пока это себя оправдывало. Даже воздух казался тут свежим и слегка отдавал озоном, хотя на вентиляцию, скорее всего, тоже не тратились.

Вообще, здесь было не так плохо. Удобные кресла плотно обставляли столы, открытой стороной обращённые к танц-кругу – где одна за другой раздевались грудастые танцорки, разжигая в публике аппетит. От круга пол уступами поднимался к стенам, будто в амфитеатре. Среди блюд, насколько Вадим заметил, популярностью пользовались здоровенные шматы едва прожаренного мяса, сочащегося кровью, – а поглощавшие их субъекты вполне смахивали на волков. Однако не слишком матёрых – по возрасту большинство сильно уступало Вадиму и принадлежало, видимо, к следующему поколению качков, только пытающихся примкнуть к элитным стаям.

Были тут и другие субъекты, похожие на имперских функционеров, до сих пор гуляющих на прежние накопления, – правда, поблекших и обрюзгших.

Но больше всего в трактир набилось шушеры, промышлявшей разбоем да грабежом, – некоторые не гнушались убийств, случайных или заказных; иные даже специализировались на них, словно средневековые палачи. Неизвестно, как они величали себя сами, но среди росичей прижилась киплинговская терминология («Книга джунглей» вполне сошла бы здесь за Библию): от пронырливых «бандерлогов», обитавших по чердакам и нападавших сверху, до угрюмых «рыжих псов», селившихся в подвалах и туда же затаскивавших жертвы. Немало было «шакалов» и «гиен», кормившихся объедками, но охотно приканчивавших слабых. Кое-кто почти смыкался с маргиналами – бессмысленными, тупеющими, прозябавшими на гнилых пустырях, похожих на болота.

Обращала на себя внимание компания «новых амазонок», обособившаяся за угловым столом. Эластичные безрукавки не скрывали мускулистых плеч и налитых бицепсов, грубая кожа обтягивала деформированные лица, торчащие подбородки казались бритыми (может, и не казались). Нельзя сказать, что эти девицы не нуждались в мужчинах – пожалуй, потребность даже выросла, – однако общение с иным полом стало однообразным. Как выразилась подобная же бой-баба в одном давнем фильме, «catch and take», причём когда и где на амазонку накатит – а накатывало по несколько раз на дню. Частенько подминали и женщин, благо их было чем ублажить: «похотники» у амазонок вырастали до невообразимых размеров. Вообще, агрессивностью мужественные дамы не уступали никому и были опаснее многих, поскольку заводились с полуоборота, держались друг за дружку как сёстры, а в потасовках не признавали правил – тем более, против мужчин, представителей иного и враждебного вида. Произошли сии воительницы, наверно, из билдерш, неизвестно с чего (от обиды?) решивших обзавестись неженской силой, – тех, кто слишком увлёкся стероидами или даже баловался «химией».

«А интересно, – подумал Вадим, – если прежние амазонки походили на нынешних, где брали они гормональные препараты – не из желёз ли пленников, затраханных до полного истощения? „Сделаем свои тела достойными“ нашей дури!.. Подходящие вместилища для будущих демонесс».

Вообще, на расстоянии было куда проще уважать крутарей и надеяться, что уж они наведут в губернии порядок. Шушера намного превосходила численностью «волков», и неизвестно ещё, кто тут возобладает, – особенно если эту скандальную публику кто-то сумеет сплотить. Из тысяч лишь десятки показали себя серьёзными людьми, играющими по правилам, а большинство вовсе не имело тормозов и отступало только перед силой. Многие не признавали даже законов, установленных большими стаями на подконтрольных территориях, – таких «волки» истребляли безжалостно, вытесняя на ничейную землю либо к маргиналам, гадившим под себя. Но шушере и там жилось неплохо.

– Хоть знаешь, какие здесь цены? – негромко поинтересовался Вадим. – И сколько у меня с собой? Сравнение может показаться забавным.

Однако Эву, разумеется, эта проблема не заботила. Тем более, бармен уже принёс пару пузатых бокалов с пузырящейся янтарной жидкостью. Любопытства ради Вадим попробовал и скривился: высокоградусный коктейль с преобладанием бренди. Невкусно и безумно дорого, поскольку компоненты поставляются из-за Бугра. Кажется, назревал скандал – чего, в общем, и следовало ожидать с самого начала.

Не надо быть экстрасенсом, чтоб в здешней атмосфере ощутить напряжённость, почти равную грозовой, – слишком разношёрстная публика собралась. Однако кое-какой порядок соблюдался, будто на посетителей набросили сеть. Приглядевшись, Вадим даже различил её узлы – флегматичных чернявых парней, зорко поглядывавших по сторонам. На здешнем фоне они не казались здоровяками, но у каждого под пиджаком была припасена пара симпатичных стилетов-дзюттэ, скопированных у японцев, и набор метательных шаров, сюрикенов или ножей – в зависимости от ранга. Ещё они заимствовали у самураев искусство «мобилизации разума-воли», позволявшее включаться мгновенно. Конечно, это не очень походило на упреждающий «молниеносный удар», однако действовало с неменьшей эффективностью и на большем расстоянии. Угодивший в голову шарик, разогнанный до скорости стрелы, мог надолго утихомирить почти любого. Для особенно буйных не пожалели б и ножа, но до этого старались не доводить. А уж чтобы призвать сюда кого-нибудь из иудейских Стрелков!.. Вот уж кого не стоило задирать ковбоям Дикого Запада.

Кто-то бесцеремонно ткнул Вадима в спину. Обернувшись, он увидел большого мясистого парня, одетого небрежно, но не без щегольства. И вполне по форме – только неясно, чьей.

– Слышь, – сказал парень. – Тебя там зовут.

– Где?

– В холле, где.

– Кто?

– Сходи – увидишь.

Парень глядел на Вадима со скукой, будто уже в точности вычислил его доходы и статус. Надо же, какой спец!

Вадим пожал плечами и отвернулся.

– Тебе говорю! – повысил голос крепыш и вторично ткнул его в спину.

Пришлось снова оборачиваться:

– Кому надо, пусть сам идёт.

– Тебе надо, – парень ухмыльнулся. – Тебе, красавчик. Иди по-хорошему.

Он не показался Вадиму опасным: чересчур грузен и вряд ли поворотлив. Однако Вадим был здесь чужаком и превосходно знал о манере подобных субчиков нападать сворой. Попробовать его уболтать, что ли?

– Алло, котик, – внезапно подала голос Эва. – Хочется меня «снять»? Так подсаживайся!

На мгновение мордатый смешался, затем с небрежением фыркнул, обошёл Вадима, будто колоду, и подсел к Эве с другой стороны. Не глядя на них, Вадим принялся размышлять над тем, почему презрение такой слякоти его всё же трогает. Выходит, и он не чужд комплексов? Хорошо, хоть умеет расслаиваться, чтобы поглядывать на себя со стороны. Лёгкая форма шизофрении даже полезна.

Додумать ему не дали. Разгоревшаяся за спиной пикировка грозила вылиться в ссору, если не в потасовку. Собственно, такой финал был прогнозируем – следовало знать Эву. А уж как умела она бередить души подобных нахалюг!..