– Тогда к чему такая изоляция? Если даже музыку не пропускают извне…

– Кстати, – вдруг сказал хозяин. – А почему вам не спеть? Вы же умеете – меня не проведёшь!

– «Охриплый голос мой приличен песне», – с ухмылкой процитировал Вадим. – По-моему, в вас рождается большой замысел.

– Понимаете, сударь мой, я вовсе не ханжа, однако не хочу затевать предприятий, в какие не смогу допустить дочь: все эти стриптиз-трактиры, гейш-клубы, массаж-салоны!.. Но от хороших мелодий и вправду «легко на сердце» – так почему этим не торговать? Менестрель и вышибала в едином лице – согласен на двойную оплату.

– И музыкант, – добавил Вадим. – И оформитель. А проповедник вам не нужен?

– Всё можно обговорить, – улыбнулся Эмиль, уже готовый перейти на деловые рельсы. – Репертуар, условия, гонорар… Нет? Жаль.

– Дарю идею, – сказал Вадим. – Развесить по стенам Крепостные воззвания, плакаты, лозунги – от посетителей отбоя не будет. Одни придут, чтобы оплакать потери, другие – чтобы ещё раз возликовать, поглазев с безопасного удаления на прежние дурости.

– Не тот контингент, – с сожалением возразил торгаш. – Деньги-то больше у молодых, а они этого не помнят – и слава труду, если честно. Вот музыкой их ещё можно увлечь…

– Увы, но я уже, наверно, отпелся, – вздохнул Вадим. – Разве иногда буду наведываться сюда и отводить душу в узком кругу – конечно, если ваши домашние разделяют ваши вкусы. Теперь меня больше волнуют губернские тайны, коих множество. На чём стоит Крепость: на костях или на болоте? Кто отлавливает девчушек по дворикам да парчкам и пошто обращает в фарш? Что за пташки порхают ночами и по чьи души прилетают? Что делается в глухомани и каково жить там? Наконец, что такое Бугор и как его перейти?

– Что такое Бугор? – повторил Эмиль, с удовольствием кивая в такт струнному наигрышу, которым его продолжал потчевать Вадим. – Сего не знают даже крутари, хотя только они туда взбираются. Некое загадочное явление, пропускающее через себя лишь товары, и то – с хорошим разбором. Желаете на него взглянуть?

– Желаю, – признался Вадим, плавно переключаясь на новую мелодию. – И полагаю, мне в этом помогут – к примеру, Валет, давний мой кореш.

– О, вы знаете Валета! – уважительно сказал торгаш. – Конечно, это ещё не король, однако очень, очень корректен – с ним приятно вести дела.

– Значит, его ещё не испортила власть.

Вскоре и не без сожаления Вадим оставил гостеприимную лавчонку, дальше двинувшись чуть быстрее, поскольку время поджимало. Теперь он присматривался больше к крутарям, благо тех нельзя было спутать ни с кем.

Рядовые крутари почти всегда стриглись бобриком, будто обтёсывали черепа в кубы, и дополняли их квадратными челюстями или, за неимением, квадратными обесцвеченными бородками. К чёрным кожанкам, усеянным стальными бляхами, полагались просторные брюки из плотной ткани, скрывавшие раскачанные бёдра (либо создававшие их видимость), и высокие бутсы со стальными носками и поножами. Серьёзное оружие к ним попадало редко, а всякую мелочёвку, вроде ножичков и кастетов, крутарики не жаловали сами, больше полагаясь на костистые кулаки, затянутые в толстую кожу, или короткие дубинки и тонфа, отобранные у блюстов. Дальность боя ограничивалась здесь длиною ног, поэтому управляться со всеми конечностями парни обычно умели неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то есть переходя в разряд людей вооружённых, заведомо опасных.

Однако в крутарском сословии ещё следовало утвердиться, с нижней ступеньки поднявшись возможно выше. Посему свежезачисленные юнцы отличались чрезмерной драчливостью, частенько провоцируя других на оскорбления, лишь бы доказать себя. На этом этапе, сталкиваясь с настоящими опасностями, отсеивалось немало задиристых петушков. В худшем случае такие гибли либо поддавались позорной панике. В лучшем – пугались на всю жизнь, злобствуя и отыгрываясь на слабых. Для поддержания духа такие с утра накачивались медовухой, благо здесь на неё ограничений не было, и в серьёзных стаях не задерживались, постепенно скатываясь на самое крутарское дно. Либо и вовсе возвращались в Крепость, под удушающее крыло управителей.

С возрастом и повышением ранга детская эта самолюбивость обычно уходила, ссыпаясь подобно щенячьей шерсти, уступая место рассудочности и хладнокровию старых норманнов, для которых выгода была важнее глупого честолюбия – точнее, честь как раз и состояла в том, чтобы выгадать больше. Если крутарь оказывался неспособен к трансформации, то пребывал в «шестёрках» до седых волос, сколь ни был силён и отважен, – и даже там его не подпускали к серьёзным делам. Ибо как можно доверять человеку, который постоянно что-то доказывает? В делах вообще не место амбициям – как говорится, «мухи отдельно».

– Гуляешь? – раздался за спиной тягучий голос, звучащий точно из бочки. – А, Лосина?

До боли знакомый вопрос – прямо родным повеяло! Вадим обернулся и обнаружил невдалеке приземистого крутаря в ранге вожака, чьи взгляды беспокоили его уже не одну минуту.

– Э-э… Николаша? – предположил Вадим неуверенно: больно давно не виделись, да и знакомы были не близко.

– Николь, – поправил тот. Действительно, звучало это пожёстче. И внешне парень изменился разительно. Роста, увы, не прибавил, оставшись Вадиму по грудь, зато неимоверно раздался вширь и завесился такими громоздкими мышцами, что казался горбуном – что называется, «могучий карла». Впрочем, это не прибавило ему добродушия. Извечная озлобленность коротышек, обделённых богом и обижаемых людьми. Зато и к финишу такие рвутся куда активней. Или же карабкаются по ступеням, «невзирая на лица».

– На кого пашешь, Лось? – спросил Николь с угрозой. – Только не говори, что ты крутарь!

Недоуменно Вадим вскинул брови, затем сообразил. «Так, – подумал он усмехаясь, – теперь меня принимают за тайного агента Крепости! И правда, если не крутарь, то кто?»

– На себя, – ответил он. – Не веришь?

Наверняка нет. Николь всегда тянулся к властным пирамидам, по которым так увлекательно карабкаться наверх, и не верил, что кому-то это может претить. Либо ты входишь в стадо, либо в стаю – третьего не дано. Одиночка – оскорбление установленным правилам, даже вызов. Значит, подлежит искоренению.

– Кончай темнить, Лосина! – сказал крутарь. – Если не хочешь, чтоб тебя препроводили, куда следует.

– А ты кто, Николь, – здешний блюст? – полюбопытствовал Вадим. – И давно их ввели? Или это твой личный почин?

По набрякшему лицу коротышки понял, что угадал. Отчего-то тот никогда не жаловал Вадима, а теперь вдруг получил возможность сквитаться. Собственно, за что – за разницу в росте? Или за лишнюю самостоятельность?

– Поговори тут! – повысил голос вожак, и сразу Вадим ощутил себя в перекрестьи насторожённых взглядов, будто невзначай разбросанных по окружности. Вот так, парень. Хочешь осложнений? Давай: один на один, только ты и я… и моя стая! Да кто Вадим такой, чтобы вызывать на поединок вожака? Либо стадный телок, либо шпион, а с такими расправляются, не церемонясь. И Николь уже ухмылялся, предвкушая.

– Вообще я ищу Валета, – поспешно сдал назад Вадим. – По его приглашению. Можешь проводить, я не возражаю.

– Чести много, – разочарованно буркнул крутарь и отвалил, не прощаясь. Впрочем, парочку подручных на хвост чужака всё же подвесил, застраховался. А те не оставляли его до самого порта, куда Вадим прямиком и направился, решив больше не искушать судьбу.

Самого Валета в порту не оказалось. Однако через дежуривших там девиц, вполне добропорядочного вида, Вадим связался с ним по рации и настоял на немедленной встрече. Подъехав на приметном джипе, Валет подобрал бывшего приятеля вблизи заправки (служившей, насколько Вадим успел разглядеть, обычным местом для пересечения крутарей из разных стай) и тут же отъехал. Сегодня он выглядел не столь довольным, как при недавней встрече: его явно что-то заботило, – и пышные усы уже не топорщились так залихватски. Массивные плечи и грудь крутаря облегали пластиковые латы, только недавно вошедшие в моду у блюстов, а к бёдрам крепились ножны и кобура из того же набора, отнюдь не пустые.