Первые ряды призраков с легкостью рушились под их мечами, рассыпаясь на груды осколков, – будто пустотелые идолы из засохшей глины. Каждый полновесный удар Эрика разваливал нового мертвеца. Но следом надвигались другие, прочнее и подвижнее, а в руках многих уже мерцали клинки. Все выше громоздились завалы черепков. Поднимаясь вместе с ними, Эрик видел перед собой уже не стену, а бурлящий поток, разлившийся по ущелью, сколько хватало глаз, – словно исполинский тысячерукий Зверь наползал на двух крохотных безрассудных Стражей. И внезапно Эрику почудилось, что еще долгие годы им с Горном сражаться против темного мира… Вот только ради чего?

Призрачные враги напирали все злее. И хотя с высоты запруды крушить их становилось удобнее, доспехи мертвецов уже затвердели до крепости стали, а в повадках проступали свирепость и стремительная мощь Железного Зверя. Пока что клинки Стражей рассекали эти морозные латы, выпуская наружу стылые клочья Тьмы, но не могло же так продолжаться вечно! Или довольно будет завалить ущелье железной скорлупой до самого верха?

Эрик покосился на безостановочно молотящего Горна. Кажется, богатыря эти проблемы не заботили – лишь бы хватило врагов утолить его ярость!.. Но тех уже скопилось перед запрудой столько, что трещали и прогибались скальные стены, грозя лопнуть. И тогда черная нечисть выплеснется в Лабиринт. Вот и новая странность, поразился Эрик. Да неужто наш отчаянный, безнадежный заслон оказался прочнее стенок Кольца?

Но тут он ощутил за стенами присутствие еще одной силы, сложенной будто из тысяч искр. Мигом позже скалы вокруг стали наливаться светом, точно доспехи Зверя недавно. Затем так же обратились в зеркала. Тотчас здешний сумрак поредел, а толпа призраков схлынула по насыпи вниз, слипаясь в озеро мрака, и затихла, будто в предвкушении. Зеркальные утесы над этой стоялой запрудой отражали уже не ущелье, но угрюмую голую равнину, над которой катились, едва не цепляясь за изъеденные валуны, тяжелые тучи. И все же там было где разгуляться Ветру, а вдалеке даже мерцали живые огни.

– Что они затеяли? – встревожился Эрик, опуская задеревенелые руки. – Они же расплещут злобу Зверя по всему миру!

– Зато спасут Храм, – с усмешкой возразил Горн. – Они же Хранители, ты забыл? И разве благополучие Ю не превыше всего?

– Бред! – разъярился Эрик. – При чем тут…

И в этот миг его потрясло видение: все это громадное жуткое ущелье, вместившее в себя неисчислимое Звериное войско, вдруг съежилось в черное колечко, обвивающее ухоженный и такой знакомый палец. Как он мог забыть про перстенек? Ведь тогда его царапнула эта деталь… Все, решил Эрик, теперь я точно сошел с ума! Или еще есть сомнения?

С громовым рыком Горн подхватил с груды обломок доспеха и запустил в ближнее зеркало. Словно снаряд, тот врезался в неокрепшие чары, и во все стороны разбежалась густая сеть трещин, покрывая мутью зеркальную гладь.

– Думай, малыш! – яростно сказал гигант, поднимая новый обломок. – Сейчас твой ход.

Еще одно зеркало подернулось узорчатой пленкой от беспощадного удара, потом еще. Экраны тухли один за другим, зато над черной стаей все круче вздымался негодующий вой, словно у Зверя отнимали добычу. Но Хранительский муравейник наверняка уже оценил ситуацию и скоро подыщет новое решение, которое вряд ли окажется лучше.

Так что же, придется принять мой бред на веру? – спросил себя Эрик. А потом? Ну, вдохновение, приди!..

Итак, что имеем? Сперва венценосная наша ведьма спроецировала волшебное колечко на Лабиринт и очень ловко заманила в проекцию мятежного чародея на пару с некстати встрявшим богатырем. Затем туда же втиснули Зверя. Но чародей не пожелал ей подыграть, а чуть позже сорвался с поводка и Зверь. Облетев роковой круг, он вывернулся наизнанку, погрузив кольцо во Тьму, а из непрошибаемой шкуры наклепал железное войско пустотелых призраков… Вот уж действительно бред! А куда денешься? Если угораздило сунуться в сумасшедший мир, приходится думать и поступать по нелепым его законам. Ну, упырица, держись!..

Оглядевшись, Эрик вобрал в сознание недостающие подробности, достраивая образ сумеречного Кольца до осязаемой, выпуклой зримости. Затем насильно сузил взгляд до изначального угла и направил его, словно луч прожектора, на неповрежденный фрагмент стены. Тотчас каменная гладь будто подернулась радужной пленкой. Немного погодя краски стали сгущаться, постепенно фокусируясь в точную копию незабвенного перстенька – правда, теперь он явственно мерцал, отзываясь в голове Эрика ноющей болью. Потом вокруг кольца сформировалась холеная кисть, продолжаясь гладкой рукой в глубь цветистой мглы, где за смутным округлым плечом уже проявлялась голова в памятной короне, мерцающей в такт колдовскому колечку.

Напряженно вздрагивающая кисть слепилась памятью Эрика настолько тщательно, что казалась выступающей из стены. Переведя дух, юноша осторожно протянул к ней руку, вдруг стиснул видение за хрупкое запястье и с силой дернул на себя. В следующий миг оболочка исполинской проекции легко прорвалась своим оригиналом, и сквозь расползающуюся прореху на Стражей хлынул многоцветный поток – едва ощутимой, почти эфирной плотности.

О том, что творилось за красочной пеленой, Эрик мог лишь догадываться. Кажется, Кольцо тоже вывернулось изнанкой наружу, заодно возвратив Зверя к норме. Но каким-то образом удержало его в себе, а затем, уже вместе с ним, втянулось внутрь перстенька… конечно, если такое возможно.

Затем радужный туман рассеялся, оставив Стражей в круглой комнатке, наглухо закупоренной. Снаружи, из переполошенного Лабиринта, сюда не доносились ни звуки, ни изнуряющие Хранительские чары – словно каменный этот мешок окружало нечто понадежней обычных стен. Зато возле самых их ног каталась и корчилась прекраснотелая женщина в неизменной короне. И снова Ли была иная. Под кого же она подлаживалась теперь? А в самом деле: из чьей постели Эрик выдернул Паучиху?

Отчаянным рывком она расцепила наконец руки, и по каменным плитам запрыгало темное колечко. Тут же, сверкнув глазами на Стражей, колдунья ринулась на четвереньках следом за ним.

Обнажив клинок, Эрик шагнул ей наперерез. В ужасе Ли отпрянула от метнувшегося меча, но юноша лишь поддел колечко острием и подбросил его к себе, уложив на ладонь. Вещица действительно обжигала, даже через перчатку, – будто кружащий по ней Зверек уже охладил стенки до подземельной стылости. Эрику пришлось подкрепить их собственными чарами, прежде чем надеть перстень на палец. Поднеся его к уху, он расслышал ровный гул отрабатывающего бессмертие Зверя и подмигнул Горну:

– Мой талисман!

С сомнением гигант покачал головой.

– Это уже вторая нить к Дэву, – объяснил Эрик. – Теперь я помещу его в перекрестье.

Он снова догнал Ли, пытающуюся, видимо, найти угол в здешнем цилиндре, и за сбившуюся кольчужку вздернул перед собой, высматривая на бледном лице обычную печать Черного Спрута. Но углядел там лишь панику и оторопь, словно бы колдунья растеряла всю волшебную силу. Вдобавок, и Дэву сюда не дотянуться. Что ж, выходит, одно щупальце я ему обрубил, со злорадством подумал Эрик. И, может, самое опасное, ибо как раз сейчас Паучиха могла уламывать, скажем… начальника императорской стражи. Почему нет?

– И каким показался тебе Лот? – спросил юноша. – Он и постели Лев?

И по дрогнувшим ее векам понял: попал. Ай да Ли! – восхитился он, роняя женщину на пол. Славный пинок под толстый зад Уна!.. Но отныне колдунья выпадает из игры – уж отсюда ей сложно будет пакостить.

Эрик перевел взгляд на Горна и изумленно вскинул брови: гигант следил за отползающей императрицей с плотоядной ухмылкой, раздувая широкие ноздри. Похоже, он не прочь был испытать свою силу еще раз, напрямую сцепясь с объединенной мощью Спрута и Паучихи. Хотя и просто подмять под себя первую госпожу Империи – разве мало?

– Дружище, не сейчас, – с улыбкой предупредил Эрик. – Но в утешение пророчествую: наступит день, когда упьешься ею досыта!

– Дожить бы, – проворчал богатырь, не отводя от королевы голодных глаз. – Когда еще подвернется случай?