— Понимаю. Вот он я такой. И мне многое еще не известно о моем прошлом. Может, там что-то еще хуже. Я сам пока не знаю.

Оливер выглядел искренним, но Нанами четко знала, что не справится с ним, вздумай Оливер вернуться к порочным склонностям.

Нанами не хотела переживать боль.

— А может, ты уйдешь, а я подумаю? Соскучусь по тебе, потом позвоню...

Оливер чуть не взвыл от досады. Нанами почти прямым текстом порвала с ним. Нууу, Тамико, держись!

— А вдруг ты уже соскучилась? — Оливер снова улыбнулся как можно более тепло. — Я уже падал так низко, что не смогу это повторить. И, как видишь, я выкарабкался. Если бы знакомая болтушка тебе не растрепала, ты бы и не знала ничего.

Нанами призналась:

— Это и есть главная проблема... Почему ты не рассказал мне сам? Не доверяешь?

Оливер нахмурился.

— Знаешь, это все-таки не те вещи, которые сообщают девушке в самом начале отношений. Я рассказал бы. Могу хоть прямо сейчас, когда наши отношения уже стали глубже.

Нанами показалось, что Оливер искусно загоняет ее в ловушку словами, а на деле он жуткий. Сейчас она не чувствовала ни капли влюбленности и не понимала, как вообще провела с Оливером столько времени.

— Оли, тебе действительно лучше уйти. Мне надо разобраться в себе. Пожалуйста. Я не прощаюсь, — страх Нанами усилился. Почему-то ей показалось, что вот-вот и Оливер набросится на нее. Сотворит что-то ужасное. То, что по рассказам Тамико он проделывал не раз.

Оливер в самом деле чувствовал, что скоро потеряет контроль. Набросится на Нанами и начнет ее зацеловывать. Ну что за дичь она говорит, чего боится?!

— Хорошо, я уйду. Только дай тебя поцеловать. Я так расстроился, когда ты сегодня не пришла... Я тебя люблю… И сколько мы с тобой еще не увидимся...

Оливер притянул Нанами к себе и жадно приник к ее рту, одновременно гладя нежную спину и нажимая на те самые особенные точки, которые видел.

Нанами почувствовала, как у нее слабеют колени, и желание разливается по телу. Она попробовала оттолкнуть Оливера, но тот был начеку.

— Зачем ты говоришь мне нет, когда хочешь сказать да?

Оливер удобнее обхватил Нанами, продолжая целовать ее и массировать.

Нанами отупело подумала, что еще один секс всяко ничего не испортит. Глупая мысль, но она просто уже не могла сопротивляться искусным губам, языку и пальцам.

Но, когда все закончилось, и Оливер стал одеваться, чтобы уйти, Нанами не почувствовала ничего, кроме печали.

— Можно, я пойду с тобой?

Оливер взглянул на Нанами недоверчиво.

— Ты же хотела посидеть одна и подумать...

Сомнения вернулись к Нанами. Действительно, не поторопилась ли она?

Хотя…

— Давай думать вместе...

Оливер просиял.

— Давай, только давай сначала перекусим. Не знаю, как ты, а я ужасно голоден! Потом я буду готов отвечать на любые твои вопросы, — и Оливер обнял Нанами в этот раз некрепко, но очень уверенно.

В тот роковой день прошла всего лишь неделя с момента, как Магнус отправился отбывать наказание в Каталоге.

Тамико как обычно пришла к Лукасу слушать байки о любимом. Ничто не предвещало того, что вот-вот случится и изменит ее жизнь навсегда.

Лукас выставил ей целую тарелку ее любимых сладостей. Сперва спросил, какие Тамико сейчас хочет, а потом откуда-то их достал.

Видимо, наколдовал.

И принялся говорить о Магнусе, глядя на Тамико блестящими синими глазами.

Он постоянно на нее странно пялился, так, что зрачки затопляли радужку.

Тамико понимала, что очевидно она Лукасу нравится, но она считала легкое поклонение мужчин нормой и не придавала ему особого значения.

От вкусных пончиков Тамико даже расслабилась, а от интересного и забавного рассказа разулыбалась.

Все ее губы были в сахарной пудре.

Чем чаще Тамико общалась с Лукасом, тем больше ощущала, какая у него аура. Очень теплая, располагающая и слегка гипнотизирующая.

Если забыть, куда Лукас слил Магнуса, Тамико было с Лукасом очень уютно.

Она даже не поняла, как Лукас вдруг оказался слишком близко.

Ближе, чем позволяют любые приличия.

Лукас бережно, но крепко прижал Тамико к себе и принялся неистово ее целовать.

Его рот оказался сладким, хотя Лукас пудру не ел, и у Тамико совершенно закружилась голова, а кровь быстрее побежала по венам. В них будто впрыснули какой-то возбуждающий яд.

То ли, потому что по вине Лукаса она лишилась долгих часов секса, то ли еще почему – природная чувственность Тамико восторжествовала.

Вообще не контролируя себя, Тамико начала бурно отвечать на сумасшедшие поцелуи.

Зачем Лукаса царапать, когда можно его сожрать?

Когда он настолько потрясающе приятный, и бархатно-твердый!

Грудь заныла от резчайшего возбуждения, и Тамико всем телом прижалась к Лукасу, уселась на него сверху на диване, где они сидели, и зарылась в его черные густые волосы обеими ладонями.

Кааайф!

О Магнусе Тамико в эти мгновения полного помрачения даже не вспомнила.

Она до боли, до черноты перед глазами и насквозь промокших трусиков хотела Лукаса, который прижимал ее в ответ, вдавливал в себя, ласкал, и было очевидно, как сильно он ее хочет.

Как будто потерянную и наконец найденную половинку, с которой до боли необходимо слиться в одно целое.

Это сводило с ума.

Тамико вообще не поняла, как и почему она опомнилась, ведь все, что ее интересовало в недавние минуты, это почему она и Лукас все еще одеты, когда у нее внизу уже хлюпает, настолько готово его принять.

Наверное, это Тамико и отрезвило.

Вспомнилось негодное предложение Лукаса о стриптизе. И ее собственное брошенное Лукасу в гневе предложение «отсосать».

Тамико попыталась высвободиться из нежных, но очень крепких объятий и зашипела:

— Что ты себе позволяешь?!

Лукас промурлыкал:

— Тшшш… Ты знаешь, что, Тами. И ты дашь мне это.

Лукас выглядел совершенно невменяемым и пьяным – Тамико видела и чувствовала – пьяным от нее одной.

Этот Лукас, который вообще всегда себя отменно контролировал, оказался вырвавшейся на свободу лавой.

Умом Тамико понимала, что происходит недопустимое.

Она не любит Лукаса, и она прямо сейчас предает Магнуса, ерзая на чужом члене, пусть и сквозь ткань.

Но ее тело считало совершенно иначе. Тамико уже ненавидела себя за то, что мечтала лишь о одном – почувствовать Лукаса в себе.

Впустить в себя это пламя, слиться с ним в целое, узнать все, что он хочет ей подарить.

Нет, какого черта он и правда еще одетый, когда настолько твердый?

Надо его немедленно раздеть.

А дальше Тамико захлебнулась в собственных ощущениях.

Она бормотала:

— Нельзя… Пусти… Прекрати…

Но больше Тамико стонала и закусывала губу, понимая, что проклятый мерзавец нежит ее совсем иначе, чем Магнус, но как-то по-своему упоительно хорошо.

А еще, что даже если Тамико сможет вырваться, добежать до двери и начнет молотить по ней кулаками, Лукас настигнет ее прямо у двери.

И снова начнет зацеловывать.

Плечи. Внезапно удивительно чувствительные запястья и ладони. Грудь.

Тамико вообще не поняла, как она оказалась голой.

Без кофточки, без лифчика.

То ли их незаметно стянул Лукас, то ли еще хуже: выкинула она сама.

Оказалось, она умеет кончать прямо от Лукасовых поцелуев.

А его губы и язык, играющие с ее грудями – потрясающе естественное и сладкое явление.

Тамико кончала раз за разом и не могла остановиться.

Неужели этого она и боялась?

Что вот так с Лукасом и будет?

О, тогда пусть Лукас еще больше сойдет с ума, еще больше Тамико упивается и еще больше ее нежит.

Тамико и боялась своей власти над ним, и хотела чувствовать ее еще полнее.

Остатки разума призывали ее остановиться.

Тамико пищала «нет», бормотала, что «не хочет», а сама выгибалась и подставлялась под мужские ласки.