Ванесса удивилась собственной наглости — может, доза непривычной крепости на нее подействовала?

— А ты горячий?

Леон ухмыльнулся.

— Потрогай.

Он поднялся из-за стола, и Ванесса поняла, что ее потенциальный кавалер даже выше и шире в плечах, чем показался ей сначала, черное скрадывало объемы.

Леон делал пару шагов к Ванессе и опустился на колени на песчаный «пол» бара, заглядывая Ванессе в глаза.

Ванесса машинально одернула юбку.

Внизу живота предательски ныло. Этот мужчина красив и очень сексуален, но ему совершенно не обязательно узнавать об этом от нее.

Трогать его она не будет, ей слишком страшно обжечься…

А он стоит на коленях, смотрит на нее, с этим срочно нужно что-то делать, потому что это ужасно смущает! Ванесса спросила:

— Как тебя зовут?

Леону остро захотелось поцеловать ее мягкие губы, задавшие ему вопрос, но вряд ли эта застенчивая и потрясающе красивая девушка из тех, кто так просто подпускает к себе.

— Леон. А ты?

— Ванесса, — длинные ресницы на миг сомкнулись — чарующий миг.

— Ванесса, ты пойдешь танцевать со мной?

Игривая улыбка, похоже, она пьяна. И больше его близостью, чем алкоголем. Леон знал, как обычно действует на женщин.

Ванесса ответила:

— Нет.

— Нет??

Ванесса легко встала со стула, Леон поднялся за ней следом, такой высокий, ааах!

Ванесса добавила:

— Только если ты меня чем-нибудь удивишь...

Чего она хочет? Девушка, пробующая самое крепкое, что водится в баре, похоже, впервые.

Леон резко привлек Ванессу к себе и поцеловал.

Поцелуй, как укус — острый, сердце Ванессы выпрыгнуло из груди, в голове зашумело…

Она сейчас упадет в обморок или того хуже — кончит в руках у совершенно не знакомого ей мужчины. Имя не в счет.

Ванесса оторвалась от манящих губ, чтобы уйти, но не смогла: наслаждение сошло лавиной.

Ее ноги ослабли, она инстинктивно прижалась к тому, от кого так хотела убежать.

Леон чувствовал все происходящее. У него было столько опыта, что он видел женщин в любых состояниях. И кончающих от одних его поцелуев — тоже.

Ванесса — одна из них?

Но прямой вопрос убьет все. Ванесса не та, кого можно спросить о сексе прямо. Не сейчас.

Вместо этого Леон снова поинтересовался:

— Ты хочешь танцевать со мной?

Пунцовые щеки, блестящие влажные глаза.

— Да...

Почему он повелся, будто самый глупый человеческий юнец, поймав заинтересованный взгляд незнакомой девушки в кокетливом красном комбинезоне?

Простая и прекрасная, словно утренняя звезда, незнакомка звала его, именно его одного, и Дамир не смог не откликнуться на ее призыв.

Наоко чуралась Дамира, как ни глупо, как ни странно это было в ее положении беглой преступницы, но то ли бывшая оперативница все еще любила Лукаса, то ли она уже не любила никого, в любом случае Дамир не мог и не хотел заставлять Наоко оценить себя.

Человеческая девушка, Дамир увидел, что она еще не сорвала свои цветы страсти, распахнула перед ним душу, целиком и полностью в их едином порыве, и дала именно то, что Дамир всегда жаждал получить.

Ему не хотелось верить, что его чувство к Наоко было напрасным, но Дамир все чаще склонялся к ужасной мысли расстаться с Наоко, пока в единственном взгляде незнакомки Дамир не увидел свое обещание и свою награду.

Он, один из искуснейших магов, когда-либо рождавшихся среди анамаорэ, сразу понял суть и теперь жаждал знать, как та раскрывается в процессах.

Дамир никуда не ушел с вечеринки, умерив свою видимость, и оставался около Эрин с Колетт, прислушиваясь, всматриваясь, принюхиваясь, осязая и впитывая.

Его интересовало все, что касается Эрин.

С какой улыбкой она просыпается и улыбается ли после сна, что она любит надеть, встав с постели, какие слова говорит при пробуждении — и так дальше и дальше, тончайшие мелочи и детали вплоть до ночи.

Наоко обросла человеческими привычками, и Дамир ничуть не сомневался, что сможет воплощать их и для этой восхитительной девушки. Для Эрин.

Которая сама того не подозревая — хотя Дамир был уверен, что она не только подозревает, а уверенно знает — враз прочно прописалась в его сердце.

***

Внешний вид Лукасова кабинета постоянно менялся, подстраиваясь под вкусы своего хозяина, и Тамико любила угадывать, что увидит там, придя поутру на работу.

Сейчас Лукас возлежал на горе синих, скорее, темных подушек, уложенных наподобие дивана, и его поза сильно не понравилась Тамико.

Лукас словно ослаб, позволяя обилию материи поддерживать тяжелый для него груз тела.

Лукас и Тамико обожали дегустировать что-нибудь вместе, и каждый, приходя к другому, приносил любимый напиток другого. Тамико заварила травы.

Как-то она ходила собирать их специально для Лу — солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листья, создавали пестрые узоры на стволах деревьев, мхи нежно ласкали ножки, пахло прогретой сыростью, и Тамико переворачивала зеленые овальные листья, напоминавшие блюда для рыбы, чтобы найти под ними кустики узкой голубоватой травы, горькой на вкус.

***

Прошло несколько дней с возвращения из Кэйлиной страны, Лукас и Тамико окунулись в трудовые будни, проводя свободное время со своими любимыми.

Тамико цвела и светилась, она выглядела, как настоящая невеста, их планы с Магнусом были радужны и веселы.

Все звезды миров кружили хороводы для них, и сырный ломтик луны, купающейся в бархатной глубине неба, радовал их взоры, и танцы в небе стали их каждодневным ритуалом в Городе.

Магнус преисполнился благодати и придумывал для Тамико новые увлекательные забавы, хотя Тамико устроило бы просто лежать с ним в траве, взявшись за руки и глядя на облака, меняя форму приглянувшихся.

Тамико был нужен сам Магнус, счастливый и умиротворенный, а уж совместные занятия пара находила с легкостью.

***

Состояние Лукаса было далеко от радости и оптимизма.

Лукас взял отвар из маленьких рук Тамико, взглянул на нее печально и произнес:

— Знаешь, Пушистик, боюсь, тебе придется праздновать Церемонию раньше меня. Я уж постараюсь не превосходить ее совершенством... — он выглядел странно отрешенным, словно произнесенное совсем не имело отношения к его личной судьбе, и, помолчав, продолжил: — Речь уже не о Церемонии, а о целесообразности самого проживания с Лал... Посмотри, Тами, я говорил, что длительные отношения не для меня... Но с тех пор много воды утекло, теперь все другое...

Тамико в синем платье того же оттенка, что подушки, отчего она казалась частью опоры для усталой души Лукаса, внимательно слушала его, подперев подбородок тыльной стороной ладошки.

— Вы решили расстаться?

Тяжелый вздох.

— Мы ничего не решали, это я надумал отдалиться от Лалии... Сообщаю тебе первой... Если дело того стоит, оно выгорит опять со своеобразного нуля... Если нет...

Лукас, чьи волосы укоротились, словно скорбели и не хотели буйно расти, не стал говорить Тамико, что любит ее.

Что он не надеется больше на взаимность и что такие звездочки вряд ли еще появятся на его небосклоне.

Века одиночества? Значит, так.

Многочисленные красавицы всегда будут услаждать бытие царевича, так положено по законам анамаорэ, а что до единственной по сердцу, боги с ней.

Главное, он не позволит Тамико больше говорить об их близости.

Слишком больно.

Лукаса удивляло, что Дамир начал чаще появляться в Городе, ведь после провокаций Магнуса Дамир создал отдельное пространство для Наоко, где их пара жила и общалась. Видимо, в их отношениях произошли изменения, и стоило этим воспользоваться, а также узнать, что или кто представляет для вражеского военачальника новый серьезный интерес в мире людей.

Долго размышлять на упадническую тему вечного одиночества Лукасу не удалось.