Не стоило подходить к Нанами со спины, чтобы она внезапно тот мерзкий момент не вспомнила, и Оливер пошел ей навстречу.

Но едва увидел милое сердцу лицо, обомлел.

Это была она и не она.

Раньше Оливер никогда не видел Нанами с макияжем, а потому смотрел на нее, всматривался и поражался. Нанами оказалась прекраснее, чем в его мечтах!

Кровь ускорила бег по венам, сердце гулко застучало. Оливер и так нервничал, а тут заволновался еще сильнее.

К счастью, Нанами ничего не заметила — шла, погруженная в свои мысли.

Кое-как уняв волнение, Оливер решился:

— Привет!

Нанами ойкнула. Испугаться не успела.

Она не ждала подвоха от парней, считая к тому же, что камень не падает в одно место дважды. Потому Нанами просто остановилась и взглянула Оливеру в глаза, отметив машинально их редкий изумрудный цвет.

Оливер выпалил скороговоркой:

— Извини, мне очень стыдно за свое пьяное поведение! Никаких оправданий, я совершил то, за что невозможно простить... Могу я теперь сделать что-то приятное для тебя в искупление своей вины? Что-нибудь тебе сыграть, как-то тебя порадовать? Ты невероятно красива!

Оливер произнес свою речь смущенно-пылко, но смотрел на Нанами уверенно, не отводя глаз.

В его глазах не было ничего магического, сверхъестественного, но его взгляд гипнотизировал.

Нанами задумалась.

Окружающие девушки до сих пор считали ее маленькой.

Именно маленькой.

С парнями она не общалась за исключением молчаливых «свиданий» с Такео.

Не считать же мужчиной напавшего на нее в полусне монстра.

Родители Нанами безусловно будут довольны тем, как их дочь живет.

Она была нежной наивной малышкой долгое время, но девушки, с которыми Нанами поддерживала близкие отношения, росли и менялись. И также росла и менялась она, пряча изменения в себе.

Слушая рассказы других девушек о мужчинах, Нанами подмечала, что всегда-всегда инициативу проявляли сами мужчины.

Лукас и Роберт предложили девушкам украшать елку.

Потом Роберт пришел утешить покинутую Юми.

К Джунко Роберт вообще беспардонно заявился прямо в душ.

Лукас читал Наоко стихи и настойчиво звал ее на прогулки.

Магнус пришел подкалывать Тамико.

Кацуо нашел Микико.

И Оливер, тот самый Оливер, что сейчас стоял перед самой Нанами, раньше подошел к Юми и познакомился с ней прямо на улице.

Как вот сейчас пытался познакомиться с Нанами.

И только Такео не предпринимал ровным счетом ничего.

Да, он спас Нанами от приставаний пьяного, но разве так не поступил бы любой мужчина на его месте?

Да, некогда Такео прислал Нанами букет, но это формальная мелочь в такой праздник. Что-то вроде сувенира.

Особенно обидно Нанами было, когда Наоко с Юми, выпив коктейлей чуть больше, чем требовалось для невинных бесед, начинали обсуждать секс.

Они вообще ничего не стеснялись, громко хихикали, и видно было, что то, что происходит в спальнях каждой, им нравится.

А потом Наоко, словно спохватившись, заявляла:

— Ой, Юми, тут же Нанами. Она еще не готова вступить в наш клуб разврата, хи-хи-хи... Нанами, не обижайся, мы хотим поговорить на взрослые темы, выйди, а!

Нанами выходила, плотно закрыв дверь.

Наоко не скрывала свою жесткость с девушками, обычно притворяясь лапочкой для мужчин.

Нанами давно привыкла к характеру Наоко, но ей было неприятно, обидно и грустно.

Последней каплей стало то, что однажды Наоко и Юми позвали поучаствовать в беседе под коктейль Тамико.

Ту самую занудную Тамико, которую Наоко терпеть не могла и некогда любила высмеивать за дотошность.

С тех пор Нанами сама скрывалась под благовидным предлогом, едва завидев, что Наоко достает бокалы.

Когда пьяный Оливер начал пошло ощупывать ее, Нанами испытала только ужас и отвращение. А потом, наедине с собой, поняла, что ведь, по существу, Оливер в мерзкой, грубой форме выразил, что Нанами ему понравилась.

Нанами забыла бы об этом, списала «симпатию» на алкогольные пары, но явно трезвый Оливер сейчас стоял рядом с Нанами и терпеливо ждал ее ответ.

Он извинился.

Она ему, похоже, реально нравится.

Он сам проявляет инициативу.

Внезапно Нанами захотелось отомстить Такео за... унижение.

За пытку временем, за нестрастность его отношения. Да было ли у Такео вообще это особое отношение? Мог бы сразу Нанами послать и не давать надежду!

Оливер заметил, что глаза Нанами прояснились. Она больше не была в своих мыслях и теперь внимательно его разглядывала. А потом спросила:

— Что ты сказал?

Оливер вздрогнул — сейчас Нанами его мягко деликатно пошлет по всем известному адресу.

Но Нанами выглядела вполне дружелюбно, и Оливер повторил:

— Хочу сыграть тебе что-нибудь красивое, что ты любишь. В искупление своей вины.

Нанами кивнула.

— Хорошо, пойдем, сыграешь. Куда идти? Только учти сразу: я хочу лишь послушать музыку. Заниматься я ничем не хочу...

Ого! Да Нанами явно взрослее, чем кажется.

Оливеру это понравилось, хотя злоупотреблять он ничем не собирался.

Нагулялся, пока хватит.

Нанами стояла, скромно потупив глаза, и думала, достаточно ли раскованно и при том прилично прозвучала ее фраза.

У нее прямо сейчас намечается совершенно порочное свидание с малознакомым и явно небезопасным мужчиной.

В животе сладко обмерло. Нанами жаждала попробовать сама не зная, чего.

Таких свиданий ни у кого из близко знакомых Нанами девушек точно не было, она разом утрет им всем нос.

— И ты действительно этого хочешь? — в глазах Магнуса плясали задорные огоньки. — Толпы родственников, друзей, знакомых, всех желающих засвидетельствовать, что мы продолжим встречаться в наших дальнейших воплощениях?

— Конечно! Пусть все знают, что мы вместе. И платье я хочу самое красивое, а то в Городе же тоска.

Магнус просиял.

— Ах, Тами-Тами, тщеславие тебе к лицу.

— И все девицы, которые смотрят на тебя маслено, пусть обсмотрятся!

Магнус расхохотался.

— Да они так смотрят почти с тех пор, как я воплотился.

Глаза Тамико метали молнии, но губы улыбались.

— Запру тебя в подвале, и будешь мой и только мой!

Магнус изобразил испуг.

— Все, я больше ни ногой ни в один подвал. А гости обречены: никогда им не превзойти нашу Церемонию!

— Да будет так.

Это произошло невероятно давно: когда Тамико еще только научилась уверенно обращаться с новым телом, и Магнус забрал ее к себе домой.

Они гуляли по саду правящей семьи. Тамико поражалась, как ловко Магнус и Лукас скрывали правду, отвечая на вопросы об анамаорэ, когда она еще была человеком.

Потом Магнус сознался, что это сговор: люди и прочие из других миров не имеют права свободно приходить к анамаорэ и знать больше самого минимума.

Тамико уже знала, что родители Лукаса – очень искусные маги.

Но раньше она понятия не имела, что его родители и есть правители Анамаории!

Внимание Тамико привлекло гигантское дерево с густой кроной нежных листьев. Самые нижние листочки Тамико, совсем еще малышка, сидящая на плече у Магнуса, смогла погладить.

Магнус спросил:

— Нравится? Это особенное дерево, очень важное для меня.

— Расскажи!

Анамаорэ частенько общались телепатически. Голос использовали как удовольствие. У большинства была мелодичная, богатая интонациями речь.

Зато видео или фото тут никто не делал: собеседникам посылали мыслеобразы. Синтез действий, своих и чужих мыслей, звуков, красок, вкусов, запахов – всего, чем хотелось поделиться.

Так что в ответ на предложение рассказать в сознании Тамико поплыли объемные картинки от Магнуса.

***

Тамико увидела трех мальчиков, в которых узнала Магнуса, Лукаса и Эрика.

Эрик — брат Лукаса и тоже царевич, причем самый старший из царевичей.