Не отвечаю. Элеонора шипит, отступая еще на шаг.

— А, Элли. Здравствуй. Как поживают твои настоящие хозяева?

— Интересуются, когда же ты сдохнешь…

— Дерзкая, как всегда. Если скажешь, куда вы дели пазлы — гарантирую твою безопасность, — опускает глаза на ее живот. — И безопасность твоего ребенка, разумеется. Обещаю, если ты сдашься и все расскажешь — мы тебя не убьем, а спрячем. Один живой пазл ничего не решит. Ты меня знаешь — я никогда не нарушаю своих обещаний.

Медленно наклоняюсь, опуская Кибу Рио на в грязный снег. Ничего не поделать — обморожение не самое страшное, что ему грозит. Кошусь на Элеонору и замечаю… отблески сомнения. Монтано знает на что давить.

Выпрямляюсь, хмыкаю:

— Похоже, ты еще не осознал своего положения, инквизитор.

Монтано лениво переводит взгляд на меня.

— Неужели? А мне вот кажется, что ты себя переоцениваешь. Ты ослаб, но даже будь это не так — ничего бы не изменилось. Рассчитываешь на помощь девочек? У одной почти не осталось суммы, другая дрожит от страха. Расскажи мне, что ты планируешь сделать? Кстати, тебе же я скажу, что сохраню жизнь только Элли. Я знаю ее — она мне все расскажет. Верно же, Элли?

— Пошел к черту, плешивый.

Монтано кисло улыбается. И при чем тут плешивость? Его белые длинный патлы как бы намекают. Акане встает мне за спину. Я же делаю шаг на инквизитора, расслабленно сунув руки в карман. Он вздергивает бровь:

— Не делай глупостей, паук. Ты еще можешь умереть на не самых невыгодн…

Бам!

Никакой магии. Никакой суммы. Просто удар головой в наглую и смазливую морду! Я еще успеваю заметить, как глаза Монтано округляются. Он не успел среагировать и пока сам не понимает почему.

Инквизитор отшатывается, отмахивается тростью, но я лишь выгибаю туловище назад. Навершие проходит в сантиметре от лица. Кровь хлещет из сломанного носа, свободной рукой он хватается за лицо.

— Нравится? — сухо спрашиваю я.

— Что за чертовщина?! — зрачки Монтано бегают из стороны в сторону. Чаще всего они задерживаются на Элеоноре и Акане, на которых он так рассчитывал. — Что ты сделал, паук?!

Элеонора тоже в ахере, но всё же поясняет:

— Сломал тебе нос, говнюк. Если бы знала, что это возможно — сделала бы сама.

Показательно разворачиваюсь спиной к инквизитору, протягиваю руку Акане:

— Дай мне свой клинок.

Акане соображает, хоть и с трудом, отдает свое оружие. Примеряю его в ладони. Пару раз разрубаю воздух. Тело еще не совсем подготовлено для сложных боевых приемов с холодным оружием, но не зря же я столько качался. Теперь что-то из своего бывшего опыта я точно смогу реализовать в бою. Поворачиваюсь к Монтано, захлебывающегося в крови и медленно пятящегося в амбар.

— А, вижу ты начинаешь понимать, — улыбаюсь.

— Как ты узнал?! Как?! Даже пауки не должны этого знать!

Элеонора смотрит то на меня, то на своего бывшего начальника:

— Что он несет, Константин? Что ты узнал? Как ломать носы самым могущественным одаренным?

Медленно иду на отступающего Монтано. Шаг, второй, третий. Он должен познать страх.

— А он не самый могущественный. Верно же, инквизитор? Ты всего лишь… паразит. Спасибо твоему племяннику. Пока я наблюдал за вашим боем — понял, кто ты и на что способен.

— Хватит блефовать, паук! Кто тебе сказал?! Кэр скоро будет здесь! Тебе не уйти!

Есть у меня нелогичная слабость. Люблю вгонять в отчаяние тех, кто так долго мне гадил. Ради этого, я и задумал всё это. Ради того, чтобы разделить Кэра и Монтано. Ради того, чтобы встретиться с тем, кому я обещал…

— … страх, — перестаю улыбаться. — Ты чувствуешь его, инквизитор? Чувствуешь, как скоро погрузишься во тьму? Туда же, куда отправил Патрика Эдвайса.

Элеонора не выдерживает:

— Константин, почему он такой слабак?! Тут что-то не так!

— Всё так, — останавливаюсь я, наблюдая за недоумевающим Монтано. — Тебе не сбежать. Кэр не успеет помочь тебе. Он занят. Смирись — ты умрешь.

Наконец-то…

Наконец-то я вижу тени страха. Монтано все еще пытается его скрыть, но скоро сломается. А когда это случится — он станет слаб. Как только сбежал от главы Джунов, я понял, что он по натуре труслив, хоть и всячески пытается показать обратное.

Продолжаю:

— В нашем мире таких, как он называют… хм… что-то вроде бракованных. Верно я говорю, инквизитор? В Варгоне твой канал эфира способен пропускать лишь малое его количество. Я бы сказал, что ты неплохой артефактор и менталист. Жаль, в этом мире эти таланты тебе не сильно помогли. Но ты долго тут прожил и смог вывернуться. Пользуешься знаниями людей использовать малое количество эфира с большой эффективностью. Вот только бесталанность и ограничения этого тела никуда не делись. Зато осталось умение ковыряться в головах людей и гипнотическое направление разума.

— Ты ничего обо мне не знаешь, паук, — голос Монтано пока не дрожит. Пока…

Он все еще пытается…

На что-то надеется…

Пятится к дальней стене амбара. Надеется, что успеет выскочить из того окна.

Никуда не спешу, только перебрасываю клинок Акане из рук в руки:

— Патрик Эдвайс — твой кровный племенник. Намного лучше унаследовавший ваши общие гены. Ему достаточно было заглянуть в мой разум, чтобы научиться предметному направлению суммы и моим умениям. Но он не был паразитом, как ты. Он был способен запомнить и держать в себе мои умения и, если бы он выжил… Возможно, через пару лет превзошел бы всех нас. Но ты убил его. Ты — паразит, которому нужно цепляться за чужие мозги, чтобы повторить их умения.

Монтано не отвечает. Кровь стекает по его подбородку, капает на землю. Лошади в загонах чувствуют ее запах, нервно фыркают.

— Молодец, па… ук, — давится кровью Монтано. — Как всегда на высоте. Значит закрыл их разум, да? — кивает на Акане и Элеонору. — Да еще и так хитро… Заложил в них уверенность, что они полны сил. Мне нужно было сразу заподозрить неладное. Одна еле удерживает на себе покров, а другая трясется не от страха, а от бессилия.

Пожимаю плечами:

— Насколько я понял, твоя сила зависит от оставшихся сил тех, кого ты копируешь. Это было видно по вашему поединку с Патриком. Ну, что будешь делать инквизитор? Не надейся на женщин. Акане еле держится на ногах. В особняке Мацуо она сражалась наравне со всеми. Элеонора валится с ног, я не просто так выдавливал из нее остатки суммы…

Возмущенный и задыхающийся голос Элеоноры за спиной. Защитный покров она сняла, не в силах больше его поддерживать.

— Константин! Какого черта?! В каком смысле?! У меня еще полно… ох…

Слышу, как она опускается на одно колено.

— Уж извини, но влиять на разум тяжелее, если об этом знают. Ты должна была опустошить свой сосуд суммы, а потом… забыть об этом, считая, что все еще на что-то способна. Если бы я этого не сделал, то наш Монтано не рискнул бы вылезти — он слишком труслив. А так он был уверен, что влезет вам в головы и разделается со мной. Каким-то образом он не просто копирует, но и усиливает заимствованные умения. Ненамного, но достаточно, чтобы расправиться с врагами. Особенно удобно против группы. Можно пользоваться их слабостями и преимуществами.

— Киба-кун… — голос Акане звучит неестественно.

— М?

— Ты… ты знал, что он придет сюда?

Монтано хмыкает, но получается бульканье кровью. Он достает из кармана какое-то зелье, откупоривает, выпивает. Судя по всему, третью ласточку. Что ж, я не всесилен — следовало ожидать, что он таскает с собой зелья на всякий случай. Кровь из его носа перестаёт литься, как из ведра. Он останавливается, опирается о трость обеими руками, смотрит на Акане:

— Несчастная и наивная девочка еще удивляется? Ты даже не представляешь, с каким чудовищем решила подружиться. Я и сам о многом не догадывался до недавнего времени. Хотите мое личное мнение? Эта тварь была настолько опасной, что ее даже убить не решались. Его специально вышвырнули в этот мир, заперев в теле слабака. За триста лет жизни он стал настолько могущественным, что даже старейшие из его первородной расы занервничали. Не удивлюсь, если бы еще через сотню лет он бы вознёсся.