– Я всего лишь служанка, – развела руками Берта, – откуда мне знать, о чем думает такой человек.

– Дела… Скажи хотя бы, мой отец доверял Дементьеву? Может, он быть замешан в убийстве родителей?

– Мистер Даррелл, я не вправе вам советовать, но мне кажется, Григорий Степанович – хороший человек. Ваш отец очень долго с ним работал, а он разбирался в людях и не стал бы вести дела с мерзавцем.

– Хотя бы это радует. Да уж, не было печали. С тем, что ты мне сейчас рассказала, я один не разберусь, нравится мне это или нет, но придется поделиться информацией с Дементьевым. Позови его, пожалуйста, пока он все пиво здесь не вылакал.

Григорий появился через пять минут несколько осоловевший, но при этом практически трезвый.

– Ну что, насекретничались? – бодро спросил он, но взглянув на мое лицо, тут же посерьезнел.

– Присядь, Гриша, хочу поделиться с тобой одной очень интересной информацией. Извини, конечно, но больше мне посоветоваться не с кем.

– Слушаю, – абсолютно трезвым голосом ответил Дементьев.

Рассказ Берты я несколько сократил, выделив из него лишь самое важное. Служанка пару раз робко поправляла меня, если в повествование закрадывались неточности, но в целом запомнил я все верно.

С каждым моим словом выражение лица Дементьева становилось все мрачнее и мрачнее. Под конец мне даже показалось, что он сейчас начнет долго и витиевато материться, но нет, Григорий держал себя в руках, и только после моих финальных слов позволил себе пару крепких выражений.

– Такие вот дела, – невесело подытожил я. – Думается, добрался дедуля до моих родителей. Вот только зачем? Жили они тут пятнадцать лет и вроде как никому не мешали.

– Анна – законная наследница рода, Гибсон мог обезопасить себя от ее возвращения, – пожал плечами Дементьев. – Вот тебе навскидку одна причина, при желании можно еще с десяток придумать.

– Ну да, – согласился я. – Как считаешь, покушение на меня – тоже дело рук Клайда?

– Вполне возможно. Однако твой отец правду говорил, в нашем княжестве чужакам не развернуться. Мы с Каспийскими воюем очень давно и шпионов ловить научились, так что вряд ли сюда приехал кто-то из Восточного союза.

– Хочешь сказать, это кто-то из местных?

– Получается, так. Видимо, завербовали кого-то из княжества, а он уже тут дела вертел.

– Выходит, родителей тоже убили чужими руками…

– Угу, а самое поганое заключается даже не в этом. Слава очень за безопасность семьи беспокоился и никого чужого к дому близко бы не пустил.

– Час от часу не легче. А знаешь, есть тут у меня на примете пара человек, которые могли приходить в дом родителей, а заодно частенько бывают за границей, и один из этих двоих – ты.

– Даррелл, – расширились глаза Дементьева, – уж не думаешь ли…

– Не думаю, – успокоил я Григория. – Если бы за убийством стоял ты, то зачем тогда привозить сюда Берту?

– Владимир?

– Владимир. Дядя подходит по всем критериям. Вот только зачем ему это? Что могло заставить такого человека пойти на убийство?

– Деньги и реликвии, – не задумываясь ответил Дементьев. – Слава говорил, что Владимир был просто помешан на вещах времен всеобщей войны, да и денег у него всегда не хватало. Земли последнее время нормального дохода не приносят.

– Да ну, бред же. Как можно убить родного брата и всю его семью ради древней безделушки, пускай и сделанной в Год Страха?

– Можно, – тяжело вздохнул Дементьев. – Во-первых, безделушки, как ты их назвал, зачастую стоят целое состояние, так как все еще содержат силу, их даже хранят отдельно от остальных находок, а во-вторых, твой дядя очень болезненно воспринял уход Славы из рода и иначе как урон чести семьи это не воспринимал.

– То-то Агнетт удивилась, когда он меня в свой дом притащил, – вспомнил я. – Да и с деньгами у Гордеевых все в порядке было. Остается вопрос, почему он меня не грохнул, когда мог, но и тут причину придумать можно. Что б его Пятый драл, сходится все, а верить в такое не хочется.

– Мы вполне можем ошибаться, – заметил Дементьев. – Прямых доказательств у нас все равно нет, только домыслы.

– Так оно, однако других версий я не имею, буду пока придерживаться этой. Одно радует, тебе, Гриша, опасаться нечего. Родителей убили не из-за ваших с отцом заводов.

– Угу, сейчас прыгать начну от счастья. Проблем у меня не особо меньше стало. Но по сравнению с твоими – они действительно смотрятся не так печально. Что делать думаешь?

– Понятия не имею. Как бы бежать не пришлось. Я, конечно, как оказывается, потенциально ого-го какой сильный маг, вот только против обученного дворянина и копейки ржавой не стою.

– Владимир не будет подставляться и нападать на тебя сам, к тому же на территории интерната ты для него вне досягаемости. Я, конечно, могу отправить тебя куда-нибудь за границу, документы новые сделать, но если уж Анну нашли через пятнадцать лет…

– Согласен. Думать буду, не знаю пока, как поступить.

– Не спеши с решением. Единственное, Даррелл, не иди на поводу злости. В твоем возрасте легко поддаться велению сердца и начать мстить.

– Желания встретиться с милосердной Матерью у меня пока не возникает, – усмехнулся я. – Не переживай, придумаю чего-нибудь.

– Хорошо, что ты не унываешь.

– А это поможет? Вот и я думаю, что нет. В любом случае теперь в моей жизни на одну тайну стало меньше. Спасибо, Гриша.

– Я действовал и в своих интересах тоже.

– Все равно спасибо. Мне пора возвращаться в интернат, пока не хватились.

– Если будет что-то нужно: деньги, билет на поезд, информация – обращайся. Чем смогу – помогу.

– Конечно.

С постоялого двора я вышел тем же путем, что и попал внутрь. Пока мы общались с Дементьевым, начался дождь, и сразу же за порогом разлилась широкая лужа, отражая тусклый свет свечи, которую держал Григорий. Еще раз попрощавшись, я нырнул в промозглую ночь.

В условиях полнейшей темноты, разбавленной далекими вспышками молний, добраться до интерната оказалось тем еще квестом. Пару раз я запинался о таящиеся в чернильной темноте камни, едва не падая в сырую траву. Голову переполняли мысли, неугомонными змеями наползая друг на друга, копошась беспорядочным комком, не желая выстроиться в цепочку будущих решений.

Как действовать дальше? Может, попытаться убить дядю? А смогу? Он, если подумать, взрослый, обученный маг, способный прикончить меня одним движением. Но представим, что у меня получилось – в памяти тут же всплыло невинное лицо Лизы, смогу ли я лишить ее отца? А если все-таки переступлю через себя, то поможет ли мне это? Нашел Клайд Гибсон одного исполнителя, отыщет и другого, хоть и не сразу.

Из интерната сбегать нельзя. В который раз убеждаюсь, что отсюда мне пока хода нет. И надо любым способом становиться сильнее. Если то, что сказала Берта, правда и в моих жилах действительно смешалась кровь рода Гордеевых и Гибсонов, то магические возможности этого тела должны быть очень велики, осталось понять, как их развить, и в первую очередь нужно поднять уровень слияния с магическим полем.

Загруженный мыслями, я почти не заметил, как добрался до ограждения. Каменная стена, мокрая и холодная, показалась почти внезапно, вот ее не было, а в следующий момент гранитные блоки едва не упираются мне в лицо. Было совершенно непонятно, в каком месте мне удастся проникнуть в интернат, единственное, в чем я был уверен, – центральный вход остался где-то справа, а значит, вероятность оказаться обнаруженным была невысока.

Эйхор не подвел, проведя тело сквозь стену. Толщина преграды показалась несколько выше обычной, заставив меня отлежаться пару минут в мокрой траве, приводя участившееся дыхание в норму, заодно попытался определить, где оказался. Очередная вспышка молнии очертила знакомые строения – я все-таки не ошибся и вышел практически туда, куда и собирался – к складам.

Мокрый, частично грязный, я пробирался в казарму, замирая всякий раз, когда ветвистые молнии прорезали небосвод, буря, что гремела где-то далеко, медленно, но верно приближалась.