– Ну вот эту недоработку мы и исправим, – усмехнулся я и нарочито медленно поднял шпагу, а затем последовал рассекающий удар.

Брызнула кровь, Кисляк, стоящий по правое плечо Ждана, с поросячьим визгом схватился за разрез на лице. В этот момент остальные пацаны, оставшиеся на полигоне, поняли, что дело приняло серьезный оборот, и, решив, что им тут не место, прыснули в стороны. Из всех присутствующих только Пахом попытался прийти на помощь Кисляку, но был остановлен мной:

– Еще шаг, и будешь лежать рядом.

– Тебя накажут, – в глазах Ждана появился испуг.

– Да что ты говоришь, – делано удивился я и вновь взмахнул шпагой, метя по ногам – пацан явно решил сбежать. Раздался новый крик.

В моем арсенале насчитывалось четыре удара, которые я мог выдать за короткий промежуток времени, не рискуя упасть от перегрева. Впрочем, мне хватило. Ненависть, которую я испытывал к этим двум в день подставы Витька, поутихла и превратилась в холодную, контролируемую злость. Тогда я мог и убить кого-нибудь ненароком, а сейчас действовал хладнокровно и расчетливо.

Из оставшихся в моем распоряжении двух атак реализовать удалось лишь одну – на спине Ждана осталась глубокая кровавая отметина, а в следующий момент сильнейший воздушный удар едва не оторвал мне голову – на полигон прибыл Леонид. Не теряя ни мгновения, он подлетел к Ждану, чтобы остановить кровь, а затем к Кисляку. Спустя несколько минут их болезненные стоны прекратились – наставник погрузил пацанов в сон.

– Носилки тащите, этих к лекарю надо, – крикнул Леонид охреневающему в сторонке Витьку. Парнишка явно был в шоке от увиденного, но после окрика куратора тут же рванул выполнять приказ, как и остальные пацаны, находящиеся на площадке. С куратором мы остались вдвоем.

– Как же ты меня затрахал, – Леонид устало прислонился к столбу ограды полигона. – Ну вот зачем ты это сделал? Мстил?

– Они подставили Витька, – ответил я, массируя шею, все-таки прилетело мне не слабо.

– Идиот. Хотя, может, оно и к лучшему. Холодная комната прекрасно вправляет мозги на место. Угораздило же тебя ко мне в группу попасть. Я, наверное, когда-то сильно провинился перед богами, и они в наказание прислали тебя. Который раз убеждаюсь: где дворяне – там проблемы.

– Случайности не случайны, – вспомнилась мне фраза из одного мультика.

– Что за бред ты иногда несешь? Случайности у него не случайны. Все, сиди молча – раздражаешь. Будь моя воля, выкинул бы тебя из интерната, и вздохнули бы все с облегчением.

– Если будет кому дышать, – скривился я. У меня в голове не укладывалось, что наставники знают, что ждет пацанов, и спокойно к этому относятся. – Сколько их в живых до конца обучения дойдет? Двое? Трое?

– Кто тебе такое сказал? – напрягся Леонид.

– А есть разница? Ты ответь – сколько?

– Достаточно.

– Леонид, ты же воспитанник интерната, сколько вас выпустилось?

– Половина, – о чем-то задумавшись, выдохнул мужчина. – Слабым не место на войне.

– И ты считаешь, это нормально?

– Не тебе меня попрекать, барчук! Я, в отличие от тебя, через все это прошел, и уж ты-то точно не сдохнешь. Все! Закрой рот! Если услышу от тебя хотя бы еще одно слово, то в холодную попадешь с переломом руки или ноги.

Дергать тигра за хвост в моей ситуации явно не стоило – ночью конечности понадобятся мне в целости и сохранности. Пришлось замолчать, хотя раскрутить наставника на откровенный разговор очень хотелось.

Не прошло и пары минут после распоряжения куратора, как сразу несколько пацанов, спотыкаясь на каждом ходу, приволокли кондовые, видавшие виды носилки, собранные из толстых палок и толстых деревянных досок.

Ждана и Кисляка, не приводя в сознание, погрузили на эти изделия местных мастеров и поволокли к лекарю, ну а мне Леонид жестом приказал двигаться в сторону холодной комнаты.

На этот раз массового собрания куратор устраивать не стал, зачем повторять одно и то же дважды, так что шагали мы без сопровождения, лишь Витек увязался сзади, но близко не приближался, напоровшись на гневный окрик Леонида. Куратор был на взводе. То ли мои слова его так задели, то ли выходка.

Знакомая процедура открытия холодной комнаты повторилась с той лишь разницей, что теперь внутрь должен был зайти я, а не Витек.

– Сутки, – посмотрел на меня Леонид, когда каменная дверь отворила проход, – надеюсь, для тебя это будет хорошим уроком. Двигай.

Два шага, и я оказался в месте, которым пугали курсантов с самых первых дней в интернате. Пока каменная створка не отгородила меня от внешнего мира, я успел выхватить взглядом скудное убранство каменного мешка – лежанка, струйка воды, текущая из стены в канаву, предназначенную, судя по всему, для справления естественных нужд, ни стульев, ни стола, ничего, что могло бы скрасить жизнь узнику.

Последним моим наблюдением, до того как исчезли последние лучи света, была стена, сквозь которую мне предстояло пройти. Находилась она по левую сторону от двери, и я успел прикинуть направление и приблизительное количество шагов до нее.

Ошибка в выборе места проникновения наружу грозила мне самыми плачевными последствиями, поэтому, как только дверь комнаты с гулким хлопком встала на место, я, стараясь двигаться как можно прямее, добрался до стены и замер, приложив ладонь к холодному камню. Теперь мне предстояло выждать немного и активировать эйхор.

Темнота. Полнейшая темнота без единого проблеска света окутала меня, как паучиха своей паутиной. А вместе с ней пришел холод. Несмотря на то что на мне были надеты две кофты, я почувствовал, будто меня голого окунули в ледяную воду.

Спустя еще несколько минут пришло ощущение, что из тела начинает утекать энергия. Сперва тоненькой струйкой, но с каждой секундой этот поток становился все интенсивнее, и это пугало.

Стальные иглы холода с легкостью пробивали тело насквозь, выхватывая из него не тепло – саму жизнь, и противопоставить этому было нечего. Беззащитность, беспомощность – именно эти чувства заставляли сердце сжиматься от ужаса.

Долго выдерживать бесконечную пытку не имелось никакого желания, мне хотелось свалить отсюда как можно быстрее, но я все же выждал около двадцати минут по моему субъективному времени, за которые основательно окоченел, после чего снял одежду с отслеживающими эмблемами и с замиранием сердца попытался активировать эйхор.

Тело прижалось как можно плотнее к шершавой, мертвенно-холодной стене и… прошло дальше. Умение сработало, теперь стояла задача не остаться замурованным внутри камня.

Толщина внешней стены составляла чуть больше тридцати сантиметров, это я выяснил сразу, как начал обдумывать план самоволки. Расстояние для эйхора было практически предельным, но все же преодолимым, иначе на такую авантюру не имело смысла идти.

Движение давалось очень тяжело, последние миллиметры приходилось буквально заставлять себя идти дальше. Приходили мысли о смерти, но я их гнал, как только мог, и тянул, тянул свое тело сквозь камень. В какой-то момент начало казаться, что все напрасно и я бессмысленно сдохну внутри стены, но в следующее мгновение глаза увидели свет – у меня получилось.

Оказавшись на свободе, я кое-как доковылял до небольшой рощицы, начинающейся в ста метрах от стены, и там затаился на какое-то время. Холодная комната и проход сквозь стену вытянули энергию, как пылесос пыль из-под дивана, так что пришлось потратить какое-то время на восстановление – даже встать с земли представлялось проблемой, не то что бежать.

Имелись, конечно, опасения, что меня могут обнаружить жители деревушки, расположенной неподалеку, но, насколько мне было известно, они к интернату старались близко не подходить.

Юное тело впитывало энергию как губка. Укрывшись в корнях крупного дерева, я постарался максимально расслабиться, чтобы ускорить процесс восстановления сил; как показывал опыт, именно такой способ позволял избавиться от усталости и магического истощения, правда, через час вскрылась одна проблема, решить которую в текущих условиях не представлялось возможным – голод. Очень хотелось есть и желательно чего-нибудь сладкого.