Кровь снова бросилась в голову Миральде, и она с ужасом ощутила, как вытягиваются, удлиняются когти.

– Редко можно встретить существо более мерзкое, чем ты, – процедила ночница.

И, обернувшись к Гору, кивнула.

– Пойдем.

Кочевник вдруг поклонился Магистру – уважительно, словно перед великим Учителем. Хмыкнув, Миральда двинулась к лазу в стене; голос Магистра заставил ее замедлить шаг.

– Я понимаю, что ты меня не очень-то любишь, – изрек Золий, – но я все-таки скажу тебе две вещи. Во-первых, я все еще честно подпираю врата Силы, не давая Отражениям хлынуть внутрь небесного купола. А во-вторых… Твоя мать…

Миральда угрожающе приподняла верхнюю губу, обнажая страшные игольчатые зубы болотной твари.

– Твоя мать была хорошей, чистой женщиной, – равнодушно произнес Магистр, – если бы я оставался человеком, я бы постарался стать твоим отцом.

– Спасибо, – только и прошептала Миральда, – все это… слишком поздно. Но все равно – спасибо.

Огонек света погас, и темница погрузилась в кромешный мрак.

… Возвращались молча. Миральда чувствовала, что близится рассвет, что надо спешить. Она мучительно перебирала в уме варианты, как можно обмануть Магистра Закрытого города и не отдавать ему Гилларда, думала о том, что, прыгнув в колодец Памяти, оставит своего сына совсем одного в целом мире.

«Я могу просто ничего не говорить ему о договоре с Магистром», – мысль билась о стенки черепа назойливо, словно муха о стекло, – «и после того, как меня не станет, Гил попросту не поедет к Золию… А, может быть, Император казнит этого мага, это чудовище…»

– Гор, что ты думаешь обо всем этом? – спросила ночница.

Горячие пальцы человека чуть сильнее сжались на ее запястье.

– Магистр мудр.

– Да? Возможно… – она вздохнула, – но то, что он натворил…

– Но ведь это Император завоевал Дэйлорон?

В десяти шагах каменная стена треснула, во все стороны брызнули каменные осколки. Еще, и еще… Под ногами закачался пол, зазмеились трещины…

– Берегись! – взвизгнула Миральда, но опоздала: Гор уже сгреб ее в охапку и метнулся назад.

– Нет, погоди! – она вдруг вырвалась, шагнула вперед, задыхаясь в пыли.

– Там опасно! – похоже, Гор только и заботился об ее сохранности.

Хрясь! – что-то огромное, черное, опустилось сверху, с легкостью проламывая каменные своды тоннеля, как будто это была яичная скорлупа. Миральду прошиб пот. Потому как ей померещилось, что она видит чей-то гигантский хвост. Гор прокричал что-то на наречии имнов, но она только махнула рукой, словно зачарованная смотрела и смотрела в чудовищный разлом…

Сверху, сквозь оседающую пыль, пробирался тусклый сумеречный свет. Ночница осторожно приблизилась, перешагивая трещины и придерживаясь за стены. Вытянув шею, она глянула вверх, в дыру.

В сером, еще не избавившемся от ночного мрака небе, парила черная тварь.

Доклад Шенома Тэра звучал подобно реквиему. Квентис слушал молча, с каменным лицом; когда же министр замолчал, Император приказал ему удалиться и ждать дальнейших распоряжений. А сейчас, мол, владыке требовалось поразмыслить над сложившейся ситуацией.

– Что вы собираетесь делать с магистром, ваше величество? – только и спросил лорд Тэр.

Квентис махнул рукой. Что ему магистр? Сидит себе в каменном мешке, и пусть сидит. Вреда от него никакого, пользы – тоже…

– Я прикажу его казнить, – обронил он, – позже… Ну, иди, иди, лорд Тэр. Я хочу остаться один.

А поразмыслить и вправду было над чем. На западе, от Кайэрских топей, неторопливо вгрызались вглубь Империи кочевники. И – подумать только! Ведь даже людьми их трудно назвать, полу-животные в шкурах… Но полки, которые Квентис отрядил навести порядок, отступали, умываясь кровью. А генералы усердно строчили донесения, что за дикарями ползут твари болотные, дурно влияют на боевой дух императорских войск и творят привычные им мерзости. Выходит, кочевники были заодно с болотными ночницами? Все возможно.

Север же, на первый взгляд, успокоился. После сообщений о том, что крепости в Дэйлороне разрушены, ни одной новости не достигло слуха внимательного лорда Тэра. Министр отправил на север гонцов, но они пока что как в воду канули; прилетел только один почтовый голубь, да и то – без письма. Подозрительный и пессимистично настроенный Шеном Тэр истолковал это весьма оригинально: «гонцы погибли, голубь по случайности уцелел и вернулся», и тем самым окончательно испортил Квентису настроение.

В голове верткой рыбкой сновала мысль о том, что нужно что-то предпринимать. Но что?!! Магистр Закрытого города, которого и пытке-то подвергнуть не получилось, вяло ожидал очищения. То есть, конца всем ныне живущим. Последовать его примеру, подкатить глаза и ждать, когда сбудется чей-то горячечный бред, названный пророчеством? Ну, уж нет. Квенитс вовсе не собирался отправляться к Хаттару. Более того, он собирался жить еще долго, не меньше, чем уже прожил.

Он мог бы отправить подкрепление на запад, а заодно собрать армию и вести ее на север; но в самом Алларене осталась только личная гвардия Императора, чтобы собрать полки, сперва нужно было отрядить гонца в Кверт и Талипо… В общем, нескладно все получалось. И совсем не так, как должно было быть у настоящего, непобедимого владыки.

Квентис вдруг поймал себя на том, что расхаживает по кабинету, заложив руки за спину, и невольно улыбнулся: точно так же делал его отец, когда размышлял о будущем империи. Но тогда… Похоже, тогда все было гораздо проще.

Он выглянул в окно, поморщился при виде снежного дракона, что уже который день кувыркался среди облаков над Аллареном. Вот вам еще вопрос – что забыла здесь эта громадная тварь?

«Я должен решить, что делать», – раздражение в душе нарастало, – «что предпринять? Тьфу, да и что я еще могу сделать, кроме как собирать войско?!!»

Квентис в два широких шага пересек кабинет, резко распахнул дверь. Застывшие, словно изваяния, молодые гвардейцы вскинули алебарды, салютуя.

– Во славу Империи!

– Интара ко мне, – процедил Квентис, – немедленно.

И лишь удивленно моргнул, когда ведун шмыгнул навстречу из-за угла, словно давно там поджидал возможности говорить с владыкой.

– Здесь, я здесь, мой повелитель, – забормотал старик, низко кланяясь, – гонца не казнят за дурные вести… Соблаговоли выслушать!

Квентис молча кивнул и вернулся в кабинет; Интар, взлохмаченный и взъерошенный, зашаркал следом, не забыв тщательно притворить дверь.

– Говори, что там у тебя, – буркнул император, – надеюсь, что-нибудь полезное.

Челюсть Интара мелко затряслась. И, почти шепотом, ведун изрек:

– Они идут, мой повелитель…

Квентис приподнял бровь. Старик сорвался на истеричный вопль.

– Нелюдь, орда нелюди идет на Алларен! С севера!

Лишившись, видимо, последней способности здраво рассуждать, ведун вдруг подскочил к императору; его пальцы – обветренные, костлявые, вцепились в рукав квентисова камзола. Выпученные бесцветные глаза, подернутые красными жилками, оказались совсем близко.

– Чуял я великую волшбу на рассвете, – захрипел Интар, – нелюдь идет! Спасаться надо, владыка…

Квентис отшвырнул ведуна, и тот грохнулся на колени. Не зная, то ли сразу рубить голову за столь вопиющее непочтение, то ли просто прогнать вон, как безумца, император сухо поинтересовался:

– Ты в своем ли уме, Интар?!!

Старческие плечи поникли под жестким камзолом. И ведун, очень тихо и спокойно, сказал:

– Раньше мне надо было сказать об этом, мой повелитель, да ты с лордом Тэром занят был. Когда взошло солнце, я услышал эхо творимого заклинания… треснувшего, разрушившегося заклинания, повернувшегося не так… оно было столь ужасным, эхо заклинания, что я дерзнул воспользоваться теми вещами, что унес из Закрытого города. И я увидел… мой повелитель… треснуло пространство, как будто его кто разорвал извне, и текла в прореху река, темная нелюдь, и раскрылся выход… Недалече, мой владыка, от Алларена. Скоро… Скоро они будут здесь, и ничто не удержит орду!