На крыше фургона опять что-то противно заскрежетало, как будто жуткое чудище провело когтями по железу. Пашка резко поднял голову к потолку.

– Это Матюха поменял азимут наблюдения, – пояснил Репс с отчетливо различимой в голосе гордостью за воспитанника. – Бдит малец, старается. Давно пора смазать привод обзорной турели, да нечем. Может, получится у вас разжиться чем-нибудь подходящим, а то заклинит не вовремя – и дело с концом.

Он хлопнул себя по коленям и встал со скрипнувшей под ним откидной скамьи.

– Ну, я оставлю вас на минутку, проверю, что там и как, а вы тут посовещайтесь пока.

Хозяин машины зашаркал подошвами ботинок по настилу из старых досок.

Пашка дождался, когда за ним захлопнется дверь в закуток с ведущей наверх лесенкой, и накинулся на друга:

– Ты что творишь? Спятил – этих двоих в убежище вести? А если они мутанты какие, ну или задумали чего?

Кузьма посмотрел на Пашку с улыбкой на губах.

– Помнишь, ты говорил, как было бы круто пригнать танк к убежищу?

– Ну, помню. И что?

– Чем тебе эта машина не нравится? Тот же танк, только на колесах, даже пушка есть. А если серьезно, Паштет, доверять надо людям.

Зрачки Кузьмы внезапно расширились.

Пашка хотел спросить, хорошо ли друг себя чувствует, как вдруг его глаза остекленели, рот приоткрылся, лицо вытянулось, а кожа приобрела матовую бледность.

– Доверять надо людям, – медленно повторил он.

– Вот именно.

Кузьма шмыгнул носом, провел пальцами над губой и с удивлением увидел, что они перепачканы кровью.

Дверь открылась. Репс вошел в жилой отсек.

– Ну что, договорились?

– Угу, – буркнул Кузьма и запрокинул голову в попытке замедлить кровотечение из носа.

Репс вытащил из кармана штанов мятый платок и сунул парню в руки.

– Держи.

Кузьма прижал тряпицу к носу, покосился на Пашку. Тот все еще сидел с отсутствующим взглядом, а из уголка приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны.

– Подвинься, – попросил Репс и, когда Кузьма чуть сместился в сторону, сел рядом с ним. – На самом деле мы не такие и разные, как может показаться на первый взгляд. Я сразу почувствовал в тебе родственную душу, да и ты, думаю, тоже ощутил нечто похожее. Верно? Иначе с чего бы ты стал так откровенничать. Вон Пашка твой до последнего чуть ли не волком на меня зыркал, хоть я и не давал повода. И до сих пор так бы смотрел, если б ты его не успокоил.

– Так это сделал я?! – искренне удивился Кузьма. Он убрал руку от лица, посмотрел на испачканный красным платок и снова прижал его к носу. Кровь по-прежнему текла, хоть и не так активно, как раньше. – Но как это получилось? Я ничего такого не хотел. Честно.

– Верю. Придет время, и ты научишься контролировать себя. У меня ушло больше пяти лет, прежде чем я разобрался, как управлять этим даром. Думаю, тебе будет проще, ведь ты моложе, и твой организм быстрее сумеет адаптироваться. Скажи, у тебя были сильные головные боли и похожие на эпилепсию припадки?

– Да.

– А как давно они начались?

Кузьма пожал плечами.

– Года полтора назад, наверное. Может, чуть раньше. Я точно не помню. Запомнил лишь, как сильно перепугался отчим, когда это произошло впервые. В убежище и без того туго с лекарствами, чтобы тратить их на неизлечимо больных. Он боялся, если кто прознает о моем недуге, его заставят отказаться от меня.

– Вот в этом и кроется основная проблема. Люди боятся всего нового и непонятного. Им легче прогнать таких, как мы, или уничтожить, чем найти способ мирно ужиться с нами.

– Но кто мы такие?! – воскликнул Кузьма дрожащим голосом. – Мутанты?!

– Вряд ли. Думаю, мы просто не такие, как все. Ты же не станешь называть мутантами тех, кто великолепно танцует, сочиняет музыку, пишет картины и книги или играет на музыкальных инструментах? Мы просто умеем делать то, что неподвластно большинству, вот и все.

– Вы поэтому уехали из того северного городка и пустились странствовать, – догадался Кузьма. – Боялись, что вас там убьют?

Слегка склонив голову набок, Репс поджал губы, словно говоря: может быть, и так.

– И вы все придумали насчет семьи и того, что жили когда-то здесь?

– А вот это чистая правда, – солгал Репс не моргнув глазом. – Я когда-то действительно здесь жил, потому и хочу попасть в убежище и поговорить с твоим отчимом. Вдруг он что-нибудь знает о моей семье.

– А вы не боитесь найти их через столько лет? Вы за это время сильно изменились, да и они, думаю, тоже. А вообще, наверное, это страшно. – Кузьма зябко передернул плечами. – Как будто встретить того, кто давно умер.

– О-ох! Моя голова, – простонал Пашка, приходя в себя. – Что случилось? Почему она так болит?

Кузьма с мольбой во взгляде посмотрел на Репса. Он не знал, что говорить другу. Правду все равно не скажешь, а в голову, как назло, ничего путного не лезло.

– Регенератор вышел из строя. Концентрация углекислоты в замкнутом пространстве резко повысилась. Как результат, потеря сознания, сильные головные боли, кровотечение из носа. Повезло, Матюха вовремя аварийную систему очистки воздуха запустил. Раз уж все так удачно сложилось, предлагаю не тратить зря время. Прошу пройти за мной в кабину. Обещаю доставить до убежища первым классом. Что вы на это скажете?

Пашка оперся локтями в колени, уткнулся лбом в сложенные ковшиком ладони и хрипло пробурчал, глядя себе под ноги:

– Доверять надо людям.

Глава 18

Возвращение

Сенька-Пострел глянул на часы в окошке дозиметра. До прихода сменщика оставалось чуть больше сорока минут. Приближалась самая трудная часть дежурства, когда время тянется как резина и последние полчаса превращаются в пытку. Почему-то именно в конце смены кожа головы особенно сильно зудит под маской противогаза, пить хочется неимоверно, а пропитанная по́том одежда неприятно липнет к телу, хотя в ОЗК уже через час ты весь сырой, как жаба, и хлюпает даже в ботинках.

Сенька схватил губами кончик торчащей из обтюратора силиконовой трубки, но вместо жидкости втянул в себя воздух и беззвучно выругался. Опять он прошляпил и остался без воды, а ведь давал себе слово пить маленькими глотками, растягивая и без того невеликий запас на долгие шесть часов караула.

Сердиться на себя глупо, куда как лучше винить в своих бедах других, а потому Сенька принялся мысленно чихвостить работниц швейного цеха. Он никак не мог понять, почему те не догадались увеличить объем питьевого контейнера в ОЗК, ну или хотя бы расположить рядом с основным запасной полулитровый мешок. Ладно бы комбинезоны были фабричного производства, так ведь бабы их сами из старых запасов прорезиненной ткани шьют, герметизируя швы специальным составом.

«С меня хватит! – подумал Сенька. – Закончится смена, пойду к Зубру и все выскажу. Он начальник, вот пусть и думает, как исправить ситуацию. Где это видано, чтобы здорового мужика отправлять на дежурство с поллитровкой воды в запасе? Да в этом комбезе, как в бане, семь потов за смену сойдет. Сам-то, небось, в кабинете сидит, бумажки с одного края стола на другой перекладывает да чаи каждый час гоняет, а я тут сырой, как лягуха, сижу».

Сенька резко передернул плечами, прижался к мачте шелестящего лопастями ветряка и поерзал вверх-вниз. Зуд в спине утих, зато жутко зачесалась голова, да так сильно, что он едва удержался от желания сорвать противогаз, скинуть рукавицы мешковатого комбеза, запустить пальцы в мокрые от пота волосы и поскрести кожу ногтями. Не в силах больше терпеть, часовой поднял сжатые в кулак руки и несколько раз энергично провел костяшками пальцев от макушки к вискам и обратно.

С наблюдательного пункта открывался вид на кирпичный куб проходной и примыкающие к нему ворота. Сваренные из частокола толстых стальных прутьев, они прекрасно выполняли заградительную функцию, при этом не ограничивая обзор. Пострел подумал, что из-за нестерпимой чесотки тронулся умом, когда увидел грузовик с прицепом-цистерной (тот как раз свернул с проезжей части на ведущую к проходной дорогу), но нарастающий рев мотора убедил его в реальности происходящего.