Несколько мучительно долгих секунд лейтенант напряженно размышлял, что же ему предпринять. Самохин славился несдержанностью характера и запросто отвешивал звонкого леща, если считал, что подчиненный того заслужил глупостью, заторможенностью или неоправданной прытью. Полковник тихо похрапывал и мог надавать зуботычин, если бы оказалось, что его зря разбудили. Огрести звездюлей за просто так дежурному не хотелось. Лейтенант решил, что не стоит пока тревожить Самохина. Решил, что вот если профессор выйдет с чем-нибудь из серверной, тогда другое дело.

Как только дверь за спиной Любимова захлопнулась, лампы на потолке заморгали, и заставленное компьютерами помещение залил белый холодный свет. Профессор двинулся к одному из мигающих разноцветными лампочками шкафов с дисковыми хранителями информации. Воткнул переносной накопитель в гнездо и защелкал кнопками клавиатуры. На экране высветилось графическое отображение процесса копирования. Стремительно замелькали графики, схемы, иллюстрации и строчки текста. Под ними слева направо медленно ползла зеленая шкала с процентным значением скопированной информации.

Как и рассчитывал профессор, кража данных заняла двадцать с лишним минут. До взрыва в лаборатории и побега Арахны оставалось не так много времени. Павел Николаевич вытащил накопитель из гнезда, сунул ценный трофей в карман брюк. Скинув с себя халат, ученый надел лежащую на краю стола темно-синюю бейсболку одного из техников, подошел к двери и стал ждать сигнала.

Полковника подкинуло на диване, когда оглушительно завыла сирена. Не понимая спросонья, где находится и что стряслось, он завертел головой по сторонам. Вскоре его взгляд обрел осмысленное выражение. Самохин вспомнил, что привело его в операторскую, и ринулся к лейтенанту.

– Где Любимов? Куда он пошел?

– Никуда. Он до сих пор в серверной сидит, – показал пальцем в монитор лейтенант и слетел со стула от сильного удара в голову.

– За что?! – завопил он, сидя на полу и прижимая ладонь к звенящему уху.

– За дело! – рявкнул Самохин. – Почему не разбудил?! Я же велел следить за профессором и позвать сразу, как он сделает что-то подозрительное.

– Так я ж не знал, что ему в серверную нельзя заходить.

– Теперь знаешь. Хватит рассиживаться. Где Любимов? Живо нашел его!

По-прежнему прижимая ладонь к уху, лейтенант встал с пола и с опаской сел на стул. Втянув голову в плечи в ожидании новой оплеухи, дежурный до рези в глазах всматривался в мониторы. По коридорам бегали десятки людей в форме и гражданской одежде, но среди них Любимова не было. На экранах неоднократно мелькали люди в белых халатах. Всякий раз лейтенант думал, что один из них профессор, но потом лица подозреваемых попадали в объективы камер, и бедолага понимал, что ошибся.

– Где он?! – заорал полковник и погрозил потолку кулаком: – Да что они там, сдурели, что ли? Почему сирена орет?

– Не знаю, – сказал лейтенант, разом отвечая на оба вопроса, вжался в кресло и прикрыл голову руками. – Пропал куда-то.

– А, чтоб тебя! – в сердцах воскликнул Самохин и сорвал с пояса спутниковый телефон. – Семенов! Как слышишь меня?

Сквозь треск помех и гул самолетных винтов донесся хриплый голос:

– Слышу хорошо. Что там у вас стряслось?

– Вижу! – заорал лейтенант, тыча пальцем в экран. Там черно-белый монстр гонялся за людьми, превращая тех в коконы и повсюду оставляя длинные тяжи паутины. – Арахна вырвалась на свободу! Это из-за нее переполох!

Полковник глянул на экраны и крякнул с досады. Мало ему было одного Любимова, еще эта тварь тут нарисовалась. Внезапно кусочки мозаики сложились в одну картину. Самохин понял, что делал профессор в лаборатории. На лице военного появился злобный оскал.

– Семенов, обожди немного! – бросил он в трубку и велел дежурному: – Найди то место, где профессор заходит в лабораторию, а потом выходит оттуда. Скопируй на отдельный диск, затем добавь запись с Арахной. Выполняй! Семенов, ты еще здесь?

– А куда я денусь с подводной лод… тьфу, мля, с самолета.

– Как скоро посадка?

– Минут через пятнадцать будем у вас.

– Долго. Скажи пилоту, пусть поднажмет. Тварь вырвалась на свободу, боюсь, без вас нам туго придется. Так-то я тебя не по этому делу вызывал. Инструкции давать некогда. Я так понимаю, вы с ходу в бой рванете. Сейчас вышлю фотографию. Этот человек нужен мне живым. Как понял?

– Понял хорошо. Высылайте.

Самохин прервал вызов, положил телефон на стол, вытащил из кармана кителя ПДА и затыкал пальцем в экран. Найдя в памяти мини-компа фотографию Любимова, выбрал в адресной книге фамилию «Семенов» и нажал иконку «Отправить». Прибор пискнул, оповещая об успешном выполнении задания. Полковник кивнул и сильно хлопнул дежурного по плечу:

– Оружие есть?

Лейтенант отстегнул хлястик. С шорохом вытащил из кобуры потертый СПС «Гюрза».

– Запасную обойму тоже давай, – сказал Самохин, забирая пистолет. Лейтенант вынул из кармашка кобуры дополнительный боезапас и вложил в раскрытую ладонь старшего по званию. – Запрись и никуда не выходи. Запомни, теперь ты наши глаза. Если тварь не уничтожим, свяжись с Большой землей и сообщи, что здесь произошло. Главное, скажи, что это Любимов выпустил монстра на свободу.

Полковник положил ПДА на стол рядом с телефоном и вышел из операторской.

Черная непроглядная мгла сменилась разноцветным свечением. Чуть позже лицо Балабола обожгло холодом. Секунду спустя он по колено провалился в снег и боком упал в сугроб. Рядом с ним в холодной перине барахтались Потапыч и Лань. Бородач, как самый тяжелый в отряде, глубже всех зарылся в снежную кучу и теперь изо всех сил выкарабкивался оттуда.

– Ядрен батон, куда этот яйцеголовый нас забросил?

Потапыч наконец-то выбрался из белого плена и теперь интенсивно хлопал себя по рукам и груди, стряхивая налипшие на одежду комья снега.

– Думаю, Олег Иванович немного промахнулся в настройках, – предположил Балабол. – Все так быстро было, на скорую руку. В такой спешке немудрено ошибиться.

– Промахнулся он, понимаешь, – сердито проворчал Потапыч. – Не фиг промахиваться. А если бы он нас в стену впечатал? Об этом ты не подумал, защитник хренов?

– Не ворчи, все же обошлось, – милым голоском проворковала Лань и показала на торчащие посреди снежной целины домики. – Нас выбросило не так далеко от цели. Может, профессор специально так сделал.

– Ага, чтобы нас заморозить.

– Почему сразу заморозить? В помещении больше шансов вляпаться в неприятности вроде тех же стен или перекрытий. Откуда ты знаешь, как работает телепорт? Ты ж неспроста провалился в сугроб чуть ли не по пояс. Представь, если б ты застрял вот так в потолке. Чувствуешь разницу?

– Все, что я сейчас чувствую, так это злость и нестерпимое желание надавать тумаков. Чем быстрее мне кто-то подвернется под руку, тем лучше будет для вас обоих.

Лань усмехнулась и снисходительно покачала головой. Балабол с уважением во взгляде покосился на спутницу. Тем временем Потапыч вытащил из кармана цифровой бинокль и посмотрел на купающуюся в ярких огнях базу. В это время года на Новой Земле царила полярная ночь. Холодного блеска многочисленных звезд и пляшущих в небе ярких всполохов северного сияния не хватало для борьбы со всеобъемлющей тьмой. Установленные на вышках мощные прожекторы светили вовсю.

– На-ка, переведи, что там написано.

Потапыч протянул бинокль Лани. Та взяла устройство затянутыми в теплые перчатки руками, поднесла к глазам. В поле зрения показалась белая стена здания с размытой эмблемой компании. Кончиками пальцев Лань понажимала на бугорки обрезиненных кнопок, настраивая изображение. Расплывчатые буквы под эмблемой обрели резкость и превратились в отчетливо различимую надпись: «a New Age of Technology, Intelligence and Vital Energy».

– Новый век технологий, интеллекта и жизненной энергии, – перевела Лань и вернула бинокль Потапычу.