– Я могу достать для вас этот костюм, а там – сами решайте, кому и как его продать. Что скажете?

Сазан замер в тревожном ожидании. Сердце глухо стучало в груди, и этот стук отдавался шумом крови в ушах. Сталкер даже перестал дышать, опасаясь, что от любого неосторожного движения оборвется тот незримый тоненький волосок, на котором повисло его вероятное будущее. Он осознавал, что, если эти двое согласятся, шансы остаться в живых в разы превысят вероятность умереть через трое суток от удушья, и мысленно молился, чтобы отморозки согласились.

Задумчиво тиская пальцами подбородок, Кастет посмотрел на Худю. Тот, нервно постукивая кончиками ногтей по зубам, пожал плечами в ответ на невысказанный вслух вопрос приятеля.

– По рукам, – после недолгой паузы озвучил решение бугай и посмотрел на прицепленный к запястью ПДА. – Сейчас пятнадцать десять. Через три дня встречаемся здесь в это же время.

Сазан зашипел, как сдувшийся шарик, а потом глубоко вдохнул и выдохнул, вентилируя легкие, – оказывается, он от напряжения и страха просто-напросто не дышал, пока эти двое обдумывали его предложение.

– Тогда, может, в качестве жеста доброй воли и установившихся между нами доверительных отношений, вы удалите наниты из моей крови? – закинул удочку проводник. Он не особо рассчитывал, что бандиты согласятся на его авантюру. Ему уже сегодня выпала счастливая карта, а снаряд, как известно, дважды в одну воронку не попадает. Но как бы он ни пытался настроить себя на скептическое отношение к происходящему, где-то глубоко в душе теплилась надежда на чудо. Сазан привык доверять интуиции, потому и запустил пробный шар, справедливо полагая, что хуже точно не будет.

Кастет потерял дар речи от подобной дерзости. Несколько секунд он сидел с раззявленным ртом и глупо хлопал ресницами. Наконец маска удивления сползла с его лица, губы скривились в презрительно-надменной ухмылке, а в глазах заплескался прежний хищный блеск.

– Не-а, – помотал мордоворот головой. – Ты так легко от нас не отделаешься. Сначала верни долг, а потом я подумаю: спасти тебе жизнь или оставить подыхать в корчах.

Сазан чуть не задохнулся от возмущения. Выжигающий внутренности гнев потоками раскаленной лавы хлынул откуда-то из глубин живота и запылал пунцовыми пятнами на щеках и шее. Сталкер зашевелил губами, мысленно посылая бугая и его шестерку в пеший эротический тур, и только хотел сказать вслух, что уважаемые люди держат данное слово, но не успел. Кастет резко, без замаха, ударил его кулаком в лоб, и мир снова погрузился во тьму.

– Круто ты, Кастет, лошку на уши присел, – сказал Худя, когда отправленный в нокаут проводник рухнул спиной в траву. – А вдруг он догадается, что вся эта история с нанитами голимая лабуда? Плакали тогда наши денежки.

– И как это он догадается? – поинтересовался Кастет, вставая на ноги и стряхивая с колен прилипшие к ткани травинки.

Худя пожал плечами:

– Ну не знаю. Я бы на его месте попросил профессора сделать анализ крови. Это ж элементарно.

Кастет перестал обхлопывать штаны, замер на пару секунд в полусогнутом положении и медленно выпрямился, не сводя глаз с приятеля.

– Точно. И почему я об этом не подумал? Как теперь быть?

– Довериться истинному профессионалу, – усмехнулся Худя, намекая на недавнюю историю в «Светлом», шагнул к лежащему в отключке проводнику и присел перед ним на колено. Вынул из кармана похожий на спичечный коробок пластиковый футляр, вытряхнул из него на ладонь нечто напоминающее по внешнему виду и размеру английскую булавку. Отогнул клапан нагрудного кармана на комбинезоне проводника и воткнул в шов следящее устройство. После чего потыкал пальцем в экран ПДА, настраивая мини-комп на сигнал микропередатчика. – Готово. Вот теперь он никуда от нас не денется, даже если захочет сбежать.

– Ну ты и голова, – Кастет уважительно поджал губы и покивал, показывая напарнику большой палец.

Худя улыбнулся в ответ:

– Ты тоже ничего. В очередной раз опроверг расхожее суждение о качках. Оказывается, не все вы тупые, а башка вам дана не только для того, чтобы в нее есть.

– Да ладно тебе, – засмущался Кастет. Разве что землю не ковырнул мыском ботинка. – Я ж понимаю, что в нашем тандеме я отвечаю за силу, а ты за мозги.

– Ну да, – не стал скромничать Худя. – Но, как выясняется, в плане соображалки у тебя не все потеряно. Вон какую страшилку с нанитами придумал. Можешь, когда захочешь, – хмыкнул он и хлопнул здоровяка по плечу: – Пошли, что ли, напарник.

Они выбрались из низинки и потопали по шоссе, обсуждая, как лучше связаться с заинтересованными в покупке спецкостюма сторонами и какую сумму запросить за образец.

Встреча с профессором прошла на удивление быстро. Обычно Олег Иванович любил поговорить: рассказать о себе, порасспросить собеседника о его делах и заботах, пофилософствовать на любую из затронутых в разговоре тем. Но сегодня все было не так. Шаров принял всерьез навеянную словами пилота шутку Дмитрия о поиске работы, высказал намерение помочь с трудоустройством и выпроводил гостя из кабинета со словами:

– Жаль, не могу уделить больше времени, Балабол. Заходи в другой раз, поболтаем, а сейчас – извини, дела, – после чего захлопнул дверь, да еще и запер на замок.

С одной стороны, Дмитрия устраивал такой поворот, ведь он сохранил в тайне от профессора истинное положение вещей. С другой – он так и не приблизился к цели: узнать больше о костюме.

«А с чего я вообще решил, что профессор стал бы со мной откровенничать? Кто я такой для него? Всего лишь один из многих сталкеров, с кем он раньше работал по необходимости, и не более того. Ну да, нас связывали дружеские отношения, но с тех пор немало воды утекло. Быть может, три года назад он и шепнул бы мне кой-чего по секрету. Будь я на его месте, наверное, поступил бы сейчас так же. Да и что, собственно, произошло? Может, профессору на самом деле некогда. Вдруг он занят проверкой работоспособности костюма. Хочет лично убедиться, что с его изобретением все в порядке, перед тем как отдать на решающие испытания».

Рассуждая подобным образом, Дмитрий покинул пределы научной базы и взял курс на «Светлый». В трех километрах от научно-исследовательского комплекса парень вышел на шоссе.

Неторопливо перешагивая через пучки пробивающейся сквозь трещины жухлой травы и длинные тени от растущих вдоль обочин осокорей, Преображенский мысленно вернулся в то время, когда он и Зона были неразлучны. С необычной для себя ясностью он вдруг осознал, что последние годы крутился как белка в колесе, пытаясь доказать всем и каждому, что он достоин отцовского наследия, что его жизнь и семейный бизнес – неразрывное целое, что его ничего не интересует, кроме процветания корпорации. На самом деле, до него дошло это только сейчас, все это время он будто и не жил вовсе, а выполнял ежедневный ритуал, старясь быть тем, кем никогда не был.

На Дмитрия словно снизошло откровение. Он понял, что хотел бы вернуть то счастливое время, когда отец был жив, а он промышлял сталкерством и каждый день проживал так, словно тот был для него последним.

– Ну почему нельзя вернуться в прошлое хотя бы на недельку?! – воскликнул Дмитрий и с досады пнул по лежащему посреди шоссе булыжнику. Камень пулей улетел в растущие на обочине кусты сирени.

Из зарослей донесся вопль, сменившийся вскоре хриплыми стонами и кашлем. Ветки затряслись, и на дорогу на четвереньках выполз худощавый человек в замызганном комбинезоне. Судя по нашивке с эмблемой парка на рукаве, это был сотрудник «Чернобыль Лэнда». Ощутимый даже на расстоянии запах перегара недвусмысленно указывал на причину, по которой бедолага оказался в кустах.

– Ты что творишь? – прохрипел незнакомец, не поднимая головы. – На хрена камнем в кусты запендюлил?

Дмитрий пожал плечами.

– Я не специально. Само как-то получилось.

– Не специально он, – прошипел незнакомый парень, прижимая руку ко лбу. Видимо, туда угодил камень. – А если ты мне башку пробил? Как я с пробитой головой людей по парку водить буду?