– Оба. Прикинь, это пришельцы из другой галактики прилетели на Землю и открыли портал в потусторонний мир, – хохотнул Федор и бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. За автомобилем, словно мантия за королем, тянулся длинный пылевой шлейф.

– Да ну тебя, я серьезно говорю, а тебе лишь бы зубоскалить. – Максим вдруг повернулся в кресле: – Слушай, а ведь в каждой шутке есть доля правды. Что, если ты ляпнул не подумав, а на самом деле в точку попал, а? Это ж мировая сенсация.

– Ага. Было бы неплохо свалить все на пришельцев, только вот не верю я ни в чертей, ни в ангелов, ни в инопланетян и прочую чепуху. Это в кино подобная чушь прокатит на ура, а в жизни все намного прозаичней. Сам знаешь, у любого преступления есть фамилия, имя и отчество, и наша задача – найти того, кто это сделал.

Последняя фраза как будто поставила точку в этой теме для разговора. Следующие полчаса напарники говорили о чем угодно, только не о загадочных убийствах. Предварительные версии кончились, не приведя хоть к какому-то результату, так зачем, спрашивается, воду в ступе толочь.

– Кажись, приехали, – задыхаясь, сказал Федор. Он только что вдоволь нахохотался над мастерски рассказанным анекдотом и до сих пор не мог прийти в себя от смеха.

Максим посмотрел вперед. За разговорами он и не заметил, как добрались до села. Черные купола старинной церкви возвышались над серыми деревянными строениями под низкими шиферными крышами. Дома как будто жались к ней, словно цыплята к наседке. Маленькие белые оконца подслеповато смотрели на центральную извилистую улочку, изумрудную листву деревьев, огороженные низким, кривым штакетником палисадники и косые столбы линии электропередачи.

Двухэтажное здание с треугольным навесом над крыльцом располагалось наискосок от бревенчатой церквушки. Внутрь помещения вели две широкие двери. Над одной из них висела вывеска «ПОЧТА», над другой «ПОЛИЦИЯ». Большие белые буквы на синем фоне издалека бросались в глаза.

Федор направил машину к административному центру поселения и вскоре с нескрываемым удовольствием ступил на твердую землю. Долгий путь за рулем изрядно утомил его. Он потянулся. С блаженной улыбкой на лице хрустнул шеей и сделал несколько энергичных махов руками, разгоняя кровь по телу.

Пока напарник занимался подобием физкультуры, Максим подошел к нужной двери, дернул за ручку. Заперто.

– Никого нет, – сказал он, вернувшись к машине. – Где будем участкового искать?

– Село небольшое, найдем, – ответил Федор и с интересом посмотрел в сторону, откуда доносилось гоготание. По краю пыльной улочки, в один ряд за важно переставляющим красные перепончатые лапы вожаком, деловито вышагивали белоснежные гуси. Птицы самостоятельно возвращались домой после купания в пруду. Краешек синей глади водоема виднелся сквозь узкий просвет между жилыми постройками. Рыжий кот, свернувшись в клубок, лежал на скамейке возле одного из бревенчатых домов. Греясь на солнышке, котяра лениво наблюдал за пернатыми полуприкрытым глазом и время от времени бил себя по боку пушистым хвостом. – Для начала предлагаю наведаться к нему домой. Зря, что ли, дежурный нам его адрес записал.

Старший лейтенант Мухортов Валентин Степанович работал участковым с тех пор, как его чуть не турнули с работы за пьянство. От позорного увольнения спасли годы безупречной службы и катастрофическая нехватка кадров на местах. После занесения второго выговора в личное дело Валентина Степановича разжаловали из оперуполномоченных в участковые. Свободных вакансий в Архангельске не было, поэтому его направили в село, но перед этим вызвали в отдел кадров.

Начальник отдела не стал утруждать себя профилактической беседой, а сразу объявил:

– Запомни, Мухортов, больше ни-ни, тем более на рабочем месте. Если на тебя поступит хоть одна жалоба по этому поводу, вылетишь из органов как пробка из бутылки. В этом случае о выслуге лет и льготной пенсии можешь забыть. Так что давай-ка ты завязывай с пьянством, и побыстрее. Не уверен в себе, боишься, что сам не справишься, – обратись к наркологу. Есть у меня на примете хороший специалист. Могу дать телефон, если хочешь.

Старлей поблагодарил начальника за участие в его судьбе, но телефон брать не стал. Был уверен, что самостоятельно поборет пагубную зависимость.

Так и вышло. Он надолго забыл о тяге к спиртному, но на днях не выдержал и сорвался. Поводом стало увиденное им в злополучной деревне. Пожалуй, он был единственным, кто достоверно знал, что там произошло, и это не давало ему покоя.

Видения мучили Валентина не только по ночам. Они могли появиться как рано утром, так и в разгар рабочего дня или вечером, когда он хозяйничал в холостяцкой берлоге. В такие моменты Мухортов как будто выпадал из реальности: глаза стекленели, рот приоткрывался, а кровь отливала от лица.

Пытаясь хоть как-то спастись от неприятных воспоминаний, он снова потянулся к бутылке. Хотел забыться в хмельном тумане, обмануть мозг, но это не очень-то получалось. Даже в пьяном угаре он продолжал видеть упыря, так Мухортов назвал то странное существо, непонятно откуда появившееся на его участке.

Валентин ответственно относился к возложенным на него обязанностям. Каждый четный день месяца он совершал объезд вверенной ему территории. Общаясь с гражданами, живо интересовался их проблемами и проводил профилактические беседы с теми, кто мог по пьяной лавочке стать потенциальным клиентом «обезьянника». Так назывался огороженный решеткой закуток в сельском отделе полиции. Чаще всего он пустовал, но иногда, обычно по большим праздникам, а в редких случаях в дни выдачи зарплаты, наполнялся обитателями.

Во многом благодаря живому общению с жителями села и близлежащих деревень участок старшего лейтенанта выгодно отличался от соседних административных наделов в плане бытовой преступности. Мухортова ставили в пример другим участковым, а в прошлом году премировали путевкой в ведомственный санаторий на берегу Черного моря.

Ценя подобное отношение начальства, памятуя об ошибках прошлого и о том, что лимит везения исчерпан, Валентин Степанович продолжал нести образцово-показательную службу. Уж очень ему не хотелось оказаться у разбитого корыта после стольких лет работы в МВД. Тем более, когда до пенсии оставалось совсем ничего.

Одним из залогов профессионального успеха старшего лейтенанта стало его внимание ко всему, о чем говорят люди. И хотя чаще всего болтовня сельчан на поверку оказывалась пустопорожними слухами, случалось, именно она помогала раскрывать преступления. Так было, например, с редкими кражами незначительных сумм и домашней живности. Злоумышленниками оказывались свои же односельчане, а выводили на них знающие все обо всех бабульки. Правда, украденного у пойманных преступников Мухортов никогда не находил: деньги пропивались, а сворованные курицы, кролики или гуси немедля использовались по назначению.

Без веских улик старлею нечего было предъявить задержанным. Разве что запереть в «обезьяннике» до выяснения всех обстоятельств происшествия. Да и то сделать он это мог на основании заявления от потерпевших, а те не очень-то горели желанием его писать. Смысл зря бумагу переводить, если сворованного не вернуть. Дела решали полюбовно. Виновники обещались возместить нанесенный ущерб трудом на благо пострадавших по их вине и честно выполняли обещание. Поскольку работы в сельской глубинке всегда невпроворот, подобное наказание устраивало обе стороны.

Когда по селу поползли слухи о сектантах в лесу возле одной из населенных старообрядцами деревень, Мухортов отреагировал на них со всей серьезностью. Во время очередного объезда вверенной ему территории он оставил машину на опушке леса и, немного побродив среди деревьев, нашел тех, о ком говорила народная молва.

Сектантами оказались студенты педагогического института. Молодежь проходила практику по краеведению и, в рамках учебного задания, проводила собранные во время занятий старинные обряды. Все это происходило с непременными атрибутами в виде переодеваний в нелепые наряды из всего, что под руку попало, хороводов вокруг костров и сжигания чучел. В силу возраста и желания покуражиться студенты порой несли полную несуразицу на выдуманном языке, обыгрывая сцены из знаменитых на весь мир фэнтезийных романов о Средиземье.