Квентис никогда не считал себя трусом, но от шелестящего голоса Интара неприятный холодок скользнул по коже. И – откуда-то снова повеяло гнилью, болотами…

– Что ты несешь? – он хотел, чтобы это прозвучало громко и властно, но получилось сдавленное шипение, – что это тебе примерещилось?

Ведун, глядя на Квентиса снизу вверх, скорбно ответил:

– Если бы у меня было столько жизней, сколько слов в сказанной мною правде, то я бы, не раздумывая, отдал бы их моему повелителю. Орда действительно идет на Алларен и, боюсь, этой осады город не выдержит. Моему императору следует покинуть город вместе со свитой.

Квентис поежился. Нет, все-таки было что-то в голосе Интара, что заставляло отринуть все сомнения. И поверить. Но, во имя Хаттара, как же так? Как это могло случиться?!!

– У тебя есть какие-нибудь доказательства?

Интар встрепенулся. Поднялся, кряхтя, на ноги, и принялся рыться в одном из своих объемных кошелей, которые таскал за собой повсюду, привязывая к кушаку под камзолом.

– Если мой повелитель изволит подняться в смотровую башню, то я могу предложить… – на свет явился неведомый предмет, состоящий из двух толстых деревянных трубок, соединенных вместе, – предложить воспользоваться магической вещью, найденной мною в башне.

Квентис подозрительно покосился на творение магов.

– И что умеет эта штука?

– Дальний взор, – не колеблясь, ответствовал Интар, – нужно поднести это к глазам и смотреть сквозь трубки.

– Хорошо, будь по-твоему. Но если я ничего не увижу – честное слово, Интар… прогоню взашей.

Ведун затряс седыми лохмами.

– Да я бы и рад, мой повелитель, если бы ты ничего не увидел. Что моя жизнь супротив жизни владыки? Пылинка…

– Молчи, Интар… Лучше молчи.

А про себя подумал, что давно пора было избавиться от ведуна, который стал слишком часто забывать свое место. Взять, хотя бы, отраву, которую подмешивал отпрыску Геллера против воли Императора.

…Они долго поднимались по гладким, отполированным за века ступеням. Затем Квентис поднес к глазам «вещь Дальнего взора» и сквозь выпуклые куски горного хрусталя взглянул на север.

Там, в облаках пыли, катилась темная волна, ощетинившаяся тысячами лап, крючьев, надкрылий. В небе кружились, ныряли в серые облака черные твари, похожие на драконов.

Пальцы Квентиса разжались, и Дальний взор полетел вниз, и разлетелся вдребезги, ударившись о камни.

– Да что ж это такое? – язык с трудом ворочался во рту, прилипая к небу. Но Квентису было уже наплевать – на то, что его слабость видит презренный ведун.

– Что же это? – растерянно повторил император.

Интар нахохлился, скрестил на груди тощие руки.

– Темная нелюдь, мой владыка.

«А ведь Шеном был прав, когда говорил о погибших гонцах», – мелькнула поблекшая, почти бесцветная и безвкусная мысль, – «и Алларену, пожалуй, не выстоять… Без помощи магов. Да и маги не особенно помогли бы… неужто Магистр был прав? И неужто он сам все это подстроил?»

Сердце сжалось в груди. Квентис вдруг вспомнил все, о чем говорил ему низложенный владыка Закрытого города; вспомнил собственное решение избавиться от дэйлор.

Но, во имя Хаттара, не могло же завоевание Дэйлорона послужить причиной тому, что происходило сейчас?

– Мы идем вниз, – процедил Квентис.

Пол под ногами шатался, и ему стало боязно, что башня вот-вот рухнет – и погребет под обломками последнего императора династии.

– Позволь, я помогу тебе, повелитель, – шелестел Интар, старательно поддерживая под локоть, – нужно бежать… пока не поздно. Возможно, следующий рассвет будет последним для Алларена.

«И император погибнет вместе со всеми, защищая город… Погибнет так же, как последний нищий, как любой из разжиревших купчишек… такой же, как они…»

Он стиснул плечо Интара так, что ведун охнул.

– Нам нужно обсудить кое-что, – выдохнул Квентис, – помнится, ты говорил, что можешь менять личины?

…Шеном Тэр никогда не считал себя храбрецом. И потому, вдруг обнаружив себя спящим в императорской постели рядом с самой лучшей императорской наложницей Лаури, он струсил. До дрожи в коленках, до легкой тошноты, до серых мельтешащих перед глазами мушек.

Лаури потянулась, открыла глаза василькового цвета, очень красивые – не то, что блеклые глазки самого Шенома, и томно прошептала:

– Мой повелитель.

– Я… я… – пролепетал Шеном.

Он торопливо ретировался из кровати, судорожно пытаясь понять – а что же, собственно, происходит? Да, утром он был у Квентиса, затем вздремнул, пообедал, не побрезговав стопкой вишневки… А что потом?

Шеном мелкими шажками подобрался сбоку к большому, до самого потолка, зеркалу.

– Отчего ты ушел, мой повелитель? – пропела Лаури, – я истосковалась по тебе…

«Она принимает меня за Квентиса», – подумал министр, – «но… что за чушь?»

Наконец он мужественно сделал большой шаг вправо – и уставился на собственное отражение. С ним было все в порядке: из зеркальных глубин, заключенных в бронзовой раме, испуганно таращился толстячок в нижнем белье. Все было на месте – уши, нос, глаза, лысина, в конце концов.

– Иди же ко мне, – Лаури без труда настигла Шенома, ее обнаженная грудь заманчиво колыхалась перед самым лицом. Лорд Тэр попятился. Неужто вишневка может вызвать столь тяжкий бред?

Но избавиться от Лаури было не так просто.

– Ты избегаешь меня, – грустно прошептала красавица. Глядя куда-то как раз поверх головы Шенома. Тот обернулся, покрутил головой – кроме него в спальне больше не было ни души.

– Если я тебе надоела, мой господин, лучше прогони меня вовсе, чтобы мое бедное сердечко не плакало кровавыми слезами.

– Погоди, Лаури, – Шеном помаленьку приходил в себя, – отчего ты называешь меня повелителем?

Золотистые брови удивленно приподнялись.

– А как я еще могу называть императора?

– То есть, ты что, видишь, императора Квентиса?

– Да, мой повелитель. Я… право же… я беспокоюсь о твоем здоровье, мой господин.

Шеном Тэр не считал себя храбрецом. Но он, прежде всего, был главой канцелярии тайного слежения, и повидал на своем веку немало странных событий. Кроме того, лорд Тэр умел еще и думать, что было порой весьма полезно. И, быстро взвесив все происходящее с ним, он пришел к выводу, что попал в самую сердцевину какой-то нехорошей интрижки, да не просто интрижки – а с использованием магии.

– Я навещу тебя позже, – как только мог спокойно сказал он красотке, – у меня есть кое-какие дела… Да, государственные дела.

Лаури скорчила обиженную гримаску, но промолчала. А Шеном, отыскав свою одежду, принялся одеваться.

Затем он ринулся в ту часть дворца, где обитал Интар, ведун императора. Все, кого министр встречал по пути, низко кланялись и признавали в нем Квентиса Доброго.

Интар жил в небольших, темных покоях. Разросшийся бук стал неодолимым препятствием для солнечных лучей, и в комнатах ведуна царил мягкий сумрак. Шеном ворвался туда, как маленький смерч, готовый крушить все, что попадется под руку – опыт работы в канцелярии подсказывал, что происходящее так или иначе связано с проклятым старикашкой. Но, само собой, ведун исчез. Все осталось на своих местах: колбы, реторты, ворохи свитков, ящички с непонятным содержимым. Самого же Интара и след простыл.

«Что является прямым доказательством вины», – рассудил лорд Тэр.

Поначалу испугавшись, он постепенно приходил в себя; мысли побежали ровнее, цепляясь одна за другую, выстраиваясь в цепочку…

«Но где же тогда Император? Ведун похитил Квентиса Доброго? Или случайный и опасный эксперимент? Зачем понадобилось натягивать на меня личину владыки?»

Ни на один из этих вопросов Шеном не мог ответить – пока не мог.

Потом он успокоился окончательно. Вышел из темных апартаментов сбежавшего ведуна, прошелся по открытой галерее. Бросив мимоходом взгляд на солнце, лорд Тэр поморщился: дело близилось к вечеру.

«И, в конце концов, сколько продержится на мне чужая личина?»