Шениор был причесан и одет так, как подобает королю. Кружевной воротник сорочки непривычно стягивал шею, камзол из парчи, казалось, жил собственной жизнью и вовсе не нуждался в наличии тела внутри, узкие панталоны, призванные подчеркнуть совершенство королевских ног, видимо, задались еще и целью короля стреножить… В общем, Шениор в душе поклялся, что, как только вытерпит коронацию, будет одеваться так, как привык в Гнезде куниц.

Настроение у Шениора было отвратительным. Утро началось с того, что лорд Каннеус ни свет, ни заря, явился в королевскую спальню. Не говоря ни слова, одним движением бровей прогнал заспанных красавиц и, окинув Шениора раздраженным взглядом, скучающим голосом объявил, что самое время отправляться в д’Элома’н’Аинь. Подали легкий завтрак, и, пока Шениор торопливо жевал мягкие, как пух, булочки с цукатами, запивая их брусничным чаем, лорд Каннеус мерил шагами комнату.

Засим последовали процедуры одевания Его Королевского Величества, причесывания, маникюра… Каннеус все так же ходил из угла в угол, прерывая молчание только для того, чтобы дать указание прислуге.

И где-то к полудню Шениор, доведенный до тихого бешенства, был полностью готов к тому, чтобы предстать перед народом. Каннеус окинул его придирчивым взглядом, все тем же скучающим тоном сказал, что пора спуститься к порталу.

– Кузен Эбберн будет сопровождать нас, – добавил он после недолгого молчания.

Потом был короткий полет сквозь сверкающий разрыв в ткани мира, и они очутились в мраморной беседке. Шениор покрутил головой – никого, кроме тех, с кем он и проделал этот путь.

– Это обычай, – сказал Каннеус, словно читая мысли Шениора, – Вас будут встречать на дворцовой площади, так было всегда. Мы пройдем по дороге, мощеной мрамором трех цветов, что символизирует единство трех сущностей – земли, воды и леса, обогнем южный край Поющего Озера, тот, что ближе к дворцу, и выйдем на площадь. После чего собравшиеся дэйлор поприветствуют короля, а король, соответственно, собравшихся. На этом церемония окончится, и Вы сможете уже во дворце спокойно дождаться коронации, которая назначена на сегодняшний вечер.

Эбберн поддакнул, но, поймав на себе мрачный взгляд Шениора, поспешил спрятаться за спиной министра. А тот неспешно продолжил:

– Милорд, после коронации вам следует сразу же начать разбирать дела короля Селлинора. К счастью, его тело предали огню через несколько часов после смерти, так что вам даже не придется участвовать в церемонии погребения.

– А что так быстро? – приподнял бровь Шениор, – вы не дали народу проститься с королем?

Лорд Каннеус пожал плечами и совершенно невинным тоном ответил:

– Право слово, милорд, как бы я желал этого! Но по неизвестной мне причине тело Селлинора разлагалось слишком быстро. Слишком…

И по лицу министра скользнула хитрая усмешка, от которой по спине Шениора пробежал холодок.

– Благодарю за разъяснения, Каннеус, – он, пересилив себя, растянул губы в подобии улыбки, – я полагаю, первое, что мне придется сделать, это приказать войскам отступить в лес, подальше от Огневой пустоши?..

– Король мудр, – министр склонил голову, – когда после коронации я проведу вас в кабинет покойного Селлинора, вы увидите, как легко и весьма эффективно можно рассылать приказы. Я все покажу и расскажу, милорд.

А Шениор, глядя на смиренное лицо Каннеуса, зло подумал:

«Скользкая тварь! Не прошло и полугода, как ты приказал меня утопить, а если не утону – то убить! Не-ет, я послушаюсь Старшего и избавлюсь от тебя при первом же удобном случае».

…Они шагали по дороге, мощеной мраморными плитами трех цветов – песчано-желтыми с золотистыми жилками, нежно-голубыми и бледно-зелеными, с более темными вкраплениями.

И Шениор впервые при свете дня увидел и д’Элома’н’Аинь с его резными башенками, купающийся в белоснежной пене каменных кружев, и черную гладь Поющего Озера, один край которого исчезал среди молчаливых елей, а другой почти правильным полукругом подступал к одному крылу королевского дворца. Разве мог он, сидя в своей келье, представить себе подобную красоту, в которой гармонично переплелись роскошь и величие?

А на дворцовой площади его ждали дэйлор. Шениор еще ни разу в своей жизни не видел такое скопление соплеменников; в Гнезде их было куда меньше. Они заполонили всю дворцовую площадь, кричали, подбрасывали в воздух цветы… А когда Шениор ступил на площадь, разом склонили головы, приветствуя нового короля.

– Они рады вам, милорд, – скупо улыбнувшись, заметил Каннеус, – дэйлор рады наследнику дома д’Амес.

– Я постараюсь оправдать их надежды.

Шениор передернул плечами, пытаясь заставить камзол послушно сидеть и не топорщиться. Кого тут только не было: и благородные, и низкорожденные – все приветствовали нового короля.

Не зная, что делать, Шениор поднял руку в приветственном жесте и, стараясь отвечать улыбкой на улыбку, и кивком на поклон, медленно пошел к белым ступеням, не обращая внимания на то, следуют ли за ним министр и кузен.

И вдруг… Голос, одинокий голос в море восторженных воплей.

– Где доказательство, что это настоящий король? Селлинор говорил, что наследника не осталось, а личинок перебили!

Шениор и сам не знал, как услышал эти слова. Он замер посреди алой дорожки и резко повернулся туда, где могли находиться сомневающиеся.

Поднял вверх обе руки, призывая к тишине.

Вот он, момент, когда следует принять верное решение – и тем самым завоевать настоящую преданность дэйлор.

Краем глаза Шениор заметил, как озадаченно смотрит на него лорд Каннеус, как застыл с открытым ртом Эбберн.

– Мои возлюбленные подданные! – во всю силу легких крикнул он, – я, Шениор д’Амес, восхожу на престол Дэйлорона. Но трон ненадежен, когда не опирается на доверие! Я понимаю, что многие из вас не верят в мое чудесное спасение, и вы все – имеете на это полное право. Чтобы раз и навсегда разрешить ваши сомнения, здесь и сейчас, я призываю в свидетели Поющее Озеро. Я приму Испытание, и приму его без страха – ибо Истина на моей стороне!

Над площадью повисла мертвая тишина. Шениор оглянулся на Каннеуса – тот, бледный, как смерть, лишь покачал головой. Эбберн мелкими шажками подошел к министру, что-то зашептал на ухо.

– Думаю, я принял правильное решение, – громко сказал Шениор, пользуясь молчанием, – лорд Каннеус… Позаботьтесь о грузе и веревках, у вас ведь это отлично получалось раньше?

Министр в два стремительных шага преодолел разделявшее их расстояние. Тихо проговорил:

– Очень опрометчивый поступок, милорд. Поющее Озеро – всего лишь озеро, полное воды. Или вы никак не избавитесь от этой дурацкой идеи с того момента, как мы виделись последний раз?

Шениор презрительно прищурился и также тихо ответил:

– О, лорд Каннеус, я совсем забыл, что те, кто провожали меня в Испытание, уже не увидели вас после него. Так вот, если вам это интересно – тогда, ночью, я прошел его, я слышал, как бьется сердце Дэйлорона, слышал голос земли… И меня вытащили из воды живым и невредимым, чтобы убить. Разумеется, вам эти подробности уже незнакомы…

Министр выдержал его взгляд и коротко кивнул.

– В таком случае вы поступаете правильно. Лишь бы Дэйлорон не лишился последнего короля и усилия благородного д’Эвери не пропали даром.

… Шениор, стоя в лодке, помахал застывшей в ожидании разноликой толпе. Кивнул гребцам:

– Давайте, быстро, на самую середину.

Каннеус, расположившись на корме, обвязывал веревкой камень и время от времени бросал на Шениора тревожный взгляд.

– Что, лорд, боитесь собственноручно утопить короля? – усмехнулся дэйлор, аккуратно снимая сперва жесткий камзол, затем сорочку, – позаботьтесь, чтобы моя одежда не слишком вымокла.

– Вы так уверены в себе, милорд, что я сомневаюсь в здравости вашего рассудка, – пробормотал министр, – но уже поздно что-либо менять. Они, – он кивнул на свидетелей из благородных, – не допустят обмана…

– Я знаю, – просто ответил Шениор, – но я делаю это для того, чтобы мои подданные верили мне. Как ни глупо это звучит.