– Мне… Я… – он провел ладонью по лбу, стирая липкий холодный пот, – не знаю. Что-то странное.

Миртс встряхнула косичками, отчего весело стукнулись друг о дружку костяные бусинки.

– Взбодрись, тебя хочет видеть Старший. Возможно, он решил простить тебе ту безумную выходку?

Эта новость заставила его буквально подпрыгнуть на циновках. Вот это и вправду было из ряда вон выходящим событием! А ведь после того, как Шениор заглянул в колодец, Старший больше ни разу не разговаривал с ним, более того – при всрече старательно делал вид, что не замечает. Должно было случиться что-то действительно важное, раз вампир хочет с ним говорить…

… Посиневшие пальцы продолжают сжимать резную ножку бокала. Несколько алых капель вина застыли маленькой лужицей на белоснежном мраморе.

Странное видение. Значило ли оно хоть что-нибудь?

Шениор вскочил на ноги и принялся торопливо обуваться. Миртс недоуменно глядела на него, словно на помешанного.

– Ведешь ты себя странно, – заметила девушка, – к чему бы?

– Не знаю, – он мотнул головой, – пойдем.

… У багровых занавесей Шениор помедлил. Под ребрами завозилось предчувствие. Что еще мог задумать Старший?

И вдруг он услышал голоса. Первый, несомненно, принадлежал вампиру, а вот второй…

– Ты поторопился. Я, кажется, не предлагал тебе сделать это.

– Но, благородный д’Эвери, мне кажется, Вы должны быть вполне удовлетворены. Я избавил вас от необходимости марать руки – и одновременно спас сотни наших воинов… Разве я поступил неправильно?

– Ты так и не узнал, в чем было дело, – зло сказал Старший, – и теперь никогда… Впрочем, нам не остается ничего иного, как считать покойного короля Селлинора самым обычным безумцем.

Кровь ударила в голову.

Стиснув зубы, Шениор резко дернул штору в сторону. Старший Гнезда спокойно сидел в кресле, сцепив тонкие пальцы рук на коленях; и в его сапфировых глазах дэйлор прочел сомнение. А в углу, застыв в почтительном поклоне, стоял никто иной, как лорд Каннеус собственной персоной!

Ничего не изменилось в его облике, разве что роскошь наряда стала еще более броской, и еще ярче сияли многочисленные перстни на пальцах. И, в то время, как взгляд Шениора в замешательстве перебегал в одного лица на другое, Старший медленно поднялся.

– Шениор. Этот дэйлор прибыл за тобой и, с моего позволения, забирает тебя.

Что-то опустилось в груди. Вот оно что! Вот какое наказание придумал Старший для ослушавшегося!.. Лучше бы просто убил, чем отдавать в руки палачей…

Вероятно, в этот миг взгляд Шениора был столь красноречив, что вампир, усмехнувшись, подошел и, крепко взяв его за локоть, прошептал на ухо:

– Не думай, что я тебя отдаю им на растерзание. Король Селлинор умер – да пребудет его дух с предками – и лорд Каннеус умоляет меня вернуть наследника Дэйлорону. Ты станешь королем, понимаешь? Ты должен будешь позаботиться о своей земле, Шениор, потому что твой предшественник сделал все возможное, чтобы погубить ее…

И, обернувшись к Каннеусу, пояснил:

– Мой воспитанник не питает к вам доверия, лорд. Что неудивительно – после того, как вы, в своем рвении, едва не лишили его жизни.

Министр откашлялся и, с преувеличенным вниманием разглядывая каменный пол у себя под ногами, промямлил:

– Милорд… Любая ваша воля… Вы можете приказать меня казнить – но видит Дэйлорон – все, что я делал, я делал на благо государя… И моей земли.

Милорд! Он называл его так!

Мысли вихрем закружились в голове Шениора. Смешалось все: странные сны прошлой ночи, Старший, Миртс – и Каннеус, блистающий каменьями и расспрашивающий молодого, только что вышедшего из кокона дэйлор о зове священной Земли и о том, какое испытание тот готов пройти.

Одновременно с этим пришло осознание того, что сейчас… да, сейчас он должен что-то сказать этому дэйлор. Что-то, достойное короля. То, что повергнет его в благоговейный трепет и заставит склонить голову перед более сильным…

Но вместо красивых слов из горла вылез змеей сдавленный шепот:

– Ты меня прогоняешь из Гнезда, Учитель?

Вампир вздохнул.

– Каннеус, оставь нас. Я должен поговорить с моим учеником.

Судьба в который раз круто свернула с наезженной, казалось бы, колеи.

Он ведь уже почти… Да, почти смирился с тем, что будет жить в Гнезде, среди величественных гор и прозрачной тишины, в немилости у Старшего – но в самом сердце покоя. И вот…

Задрав голову, Шениор разглядывал замок, живой замок, созданный из громадных эвкалиптов. Самым невероятным образом переплетаясь стволами, они устремлялись ввысь, к солнцу – но все равно оставались под легким покрывалом желтеющих крон деревьев-стражей, ограждающих замок сверху. По коре эвкалиптов время от времени пробегали лиловые огоньки, от корней к макушкам. Из круглых окон сочился мягкий золотистый свет.

Оторвавшись от созерцания чуда, Шениор повернулся к министру и понял, что тот все это время наблюдал за ним. Вспыхнув, дэйлор сухо поинтересовался:

– Так ты, Каннеус, утверждаешь, что этот замок принадлежит мне?

– Да, милорд. Это родовой замок, издревле принадлежащий вашему дому, д’Амес. Ваш отец жил там, и ваша матушка, и даже вы сами – только не помните об этом.

– И кто живет там сейчас? Не пустует же он?

Каннеус склонил голову.

– Милорд, замок вашего дома не может пустовать. Сейчас вы можете найти в нем своего кузена нижней ветви, не имеющего прав на престол. Но, не стоит гневаться – хорошо, что кто-то присматривает за всей этой красотой.

– И зачем тогда мы пришли сюда? – прищурившись, Шениор все еще разглядывал порождение Дэйлорона и старинной магии его детей, – полагаю, не стоит беспокоить моего кузена. В конце концов, я вовсе не собираюсь прогонять его отсюда…

– Но вы и не должны его прогонять, – министр склонил голову еще ниже, и Шениор заподозрил, что его слова не вызывают ничего, кроме усмешки, – дом – это дом. Чем больше дэйлор составляет дом, тем больше разрастается замок. Места всем хватает, и члены дома живут вместе, как и положено по обычаю. К тому же, король живет во дворце, на берегу Поющего озера. Пойдемте же, Ваше Величество… Они ждут вас.

Шениор окинул Каннеуса хмурым взглядом.

– Ты, разумеется, уже всех подготовил к моему появлению?

Тот пожал плечами, и впервые на тонких губах мелькнула слабая улыбка.

– Да, Ваше Величество. Ваши подданные узрили в вашем чудесном спасении из рук людей волю Дэйлорона.

– Очень хорошо, – Шениор кивнул, – тогда пойдем.

Все-таки он был зол на Старшего: как ловко тот подсунул ему в услужение Каннеуса, не забыв предупредить, мол, тебе, Шениор, будет необходимо в скором времени избавиться от этого мерзавца под любым предлогом. А когда Шениор поинтересовался – а не уподобится ли сам он мерзавцу Каннеусу, если будет поступать таким образом, Норл д’Эвери только пожал плечами.

«Ты же теперь король, Шениор. Помнишь, я спрашивал тебя, что бы ты выбрал – тихую безвестность или славу, подобную вспышке молнии?»

«Но я так и не ответил тебе тогда».

«Судьба дала ответ за тебя. Быть может, не без помощи колодца, в который тебя угораздило заглянуть… Теперь ты – король, и должен крепко держать в руках власть. А что до лорда Каннеуса – он служил твоему врагу и хотел твоей смерти. Зачем держать его при себе?»

Заиграли трубы, и высокие ворота начали медленно отворяться.

– Прошу вас, будьте милостивы, Ваше Величество, – успел шепнуть Каннеус.

А потом из распахнутых ворот вылилась пестрая, сверкающая всеми цветами радуги толпа и дружно опустилась на колени.

Шениор почувствовал, как щеки предательски наливаются жаром. Как же убого должен был смотреться он среди этих разряженных в пух и прах благородных дэйлор! Он, король, явившийся к подданным в одежде воина-куницы…

– Прошу вас, поднимитесь, – словно со стороны Шениор услышал собственный голос. Слегка подрагивающий, почти заискивающий… Одним словом, совсем не королевский.