– Думал он.

Сцепив пальцы в замок, Зубр сердито нахмурил лоб и не сводил глаз с Вахтера, как будто хотел взглядом прожечь в нем дыру.

По левую руку от коменданта на скрипучем деревянном стуле расположился Знахарь. Зубр его вызвал, как только узнал плохие вести. С задумчивым выражением лица он смотрел на стоящего спиной к двери Вахтера.

– Почему вчера не доложил, когда Чирей не вернулся с прогулки?

Миклин поднял голову. Наткнулся на тяжелый взгляд Зубра, торопливо отвел глаза в сторону.

– Я спрашиваю, почему сразу не сообщил о пропаже Черных?! – рявкнул комендант, стукнув кулаком по столу.

Миклин вздрогнул, втянул голову в плечи и торопливо забормотал:

– Я до последнего верил, что он придет и все образуется. А когда время вышло, испугался, потому и сменщику ничего не сказал.

Знахарь закатил глаза к потолку со страдальческим вздохом, а Зубр почернел лицом и чуть не задохнулся от возмущения.

– Да я ж тебя… – злобно прошипел он. Встал, опираясь кулаками в столешницу, и гаркнул во всю мощь легких: – Блоха!

Дверь приоткрылась, и помощник ужом проскользнул в кабинет.

– В карцер этого на две недели! Кроме воды и хлеба, ничего ему не давать!

– Послушай, Зубр, – начал было Знахарь, но комендант так зыркнул на него, что он предпочел замолкнуть.

– Чего глазами хлопаешь?! Выполнять!

Витька кивнул и взял Миклина за локоть, намереваясь вывести того из кабинета.

Вахтер оттолкнул от себя мальчишку:

– Пусти! Сам пойду, – мрачно пробурчал он и заковылял к выходу.

Блохин открыл дверь и шагнул в сторону, чтобы не мешаться под ногами арестанта. Стоя на пороге, Миклин бросил через плечо:

– Зря вы так со мной. Чирей говно был, а не человек. Так что я, можно сказать, убежищу большую услугу оказал.

– А ведь он прав, – сказал Знахарь, когда дверь захлопнулась и в коридоре послышался звук удаляющихся шагов. Звонкий от ботинок Блохина и глухой, пришаркивающий, от сапог Вахтера. – За какое бы дело Чирей ни брался, от него проблем было больше, чем пользы. Гнилой был человечишко.

– Может, и так, спорить не буду, но в этот раз у него был реальный шанс исправиться, а Миклин все испортил.

– Сдается мне, я чего-то не знаю. Ну-ка, давай рассказывай.

– Да тут и рассказывать-то нечего. А добрая часть вчерашних событий тебе и так известна.

– Так ты о бунте. Ну и при чем здесь Чирей? Погоди, дай сам угадаю. Он эту кашу заварил, а ты обязал его расхлебывать, да?

Комендант пожал плечами.

– Ну не томи, говори как есть.

– Вполне возможно, Чирей послужил катализатором народного недовольства, но он же и предложил помощь в обмен на освобождение от занятий и дополнительную пайку, – поведал Зубр.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Знахарь и покачал головой. – Что он тебе пообещал?

– Карту Чепецкого химкомбината.

Лицо Знахаря изумленно вытянулось. В глазах застыл немой вопрос. Он только хотел поинтересоваться, зачем она понадобилась, как Зубр сам рассказал о могильниках с радиоактивными отходами, создании «грязных» бомб и связанными с ними надеждами.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Комендант сказал, что хотел, а Знахарь переваривал услышанную информацию. Наконец он спросил осипшим голосом:

– Как ты мог додуматься до такого? Мало тебе радиации, хочешь еще добавить?

Зубр поморщился, как от зубной боли, встал из-за стола, прошелся взад-вперед по кабинету, стуча подошвами старых ботинок. Остановился напротив друга, заложил руки за спину и сказал, глядя на него сверху вниз:

– Вот только не надо тут морали читать. Если есть другие варианты решения наших проблем, выкладывай, не стесняйся. Только вот что я скажу тебе, друг ситный, сколько бы ты ни ломал голову, а ничего лучше не придумаешь. Сила уважает силу. Слабым никто ничего не даст просто так, наоборот, последнее отберут. Если хочешь, чтобы сосед разговаривал с тобой на равных, заимей дубину, как у него. А еще лучше, если твоя дубина окажется раза в два больше и увесистее соседской. Тогда уж точно переговоры не зайдут в тупик и ты выторгуешь для себя максимально выгодные условия.

– Навыторговывались уже, – буркнул Знахарь. – Живем, как крысы, по подземельям прячемся. Разве это жизнь?

– Чего ты от меня хочешь?! – неожиданно вспылил Зубр. – Думаешь, я в восторге от этой идеи? Ошибаешься. Но я, в отличие от тебя, хоть что-то пытаюсь предпринять ради спасения убежища. И ладно бы ты не знал, в какой заднице мы оказались, но ведь это не так. Чего, спрашивается, пацифиста из себя корчишь?

Комендант помолчал, сердито раздувая ноздри, выдохнул и сказал спокойным тоном:

– Вот скажи честно, без утайки: сколько, по-твоему, без капитального ремонта системы жизнеобеспечения протянут? Неделю? Две? Месяц? Год? Не знаешь? Вот и я не знаю. Сегодня ночью мы опять оказались на краю гибели. Хорошо, что у нас Кулибин есть. Спас, как обычно, выручил. А если с ним что-нибудь случится: инфаркт, там, ну или инсульт. – Зубр трижды сплюнул через левое плечо, постучал по столу и покусал язык: – Чур меня, чур, чтоб не сглазить. Что тогда делать будем? Ляжем и приготовимся помирать, как аксакалы какие-нибудь? Нет уж, я на такое не подписывался, да и ты, думаю, тоже. Иначе давно бы ушел на дно. Но ты ведь, как та лягуха из басни, все борбаешься, шевелишь лапками, так и норовишь выбраться из кувшина. Так какого рожна моралиста сейчас включил, а?

– Да ничего я не включал. Просто я питаю надежды найти другой выход из ситуации.

Зубр хмыкнул и покачал головой.

– Как бы мы ни хотели, другого пути у нас нет. Либо так, либо вообще никак. Мы не в сказке живем. Нам никто, кроме нас, не поможет, хотя я был бы не против волшебства. Чирей обещался отдать карту послезавтра, а теперь из-за глупой выходки Миклина он исчез, как и единственный шанс решить наши проблемы малой кровью. – Он грустно усмехнулся: – Так что, Знахарь, расслабься. Тебе больше не грозит идти на сделку с совестью.

В нагрудном кармане камуфляжной куртки пискнула рация. Комендант взял переговорное устройство в руку, нажал на кнопку сбоку пластикового корпуса:

– На связи. Прием.

– Здорово, Зубр! Ты на месте? – прошипел динамик голосом Юргена. – Ко мне Кузьма подошел. Говорит, его дед Андрей с запросом послал. Братья Черепановы у входа в убежище стоят, аудиенции с тобой просят. Прием.

Знахарь и Зубр удивленно переглянулись. Черепановы были одними из первых выродков, которые отправились жить на поверхность. Бетонные стены, искусственный свет и фильтрованный воздух убежища действовали на них угнетающе. Для их метаболизма и нормальной жизнедеятельности повышенный радиационный фон был такой же неотъемлемой составляющей, как для обычного человека свежий воздух и чистая вода. Видимо, произошло что-то действительно очень важное, раз мутанты решились на столь отчаянный шаг.

– На месте. Пусть приходят. Прием.

– Тогда я их с Кузьмой к тебе отправлю. Конец связи.

Зубр сунул рацию в карман, обхватил мозолистой рукой подбородок и поскреб кончиками пальцев жесткую щетину.

– Какие будут предположения?

Знахарь пожал плечами и после короткого раздумья проговорил:

– Может, они тело Чирья нашли?

– Ага! Поняли, какой это ценный фрукт, и решили нам вернуть, так, что ли? – хмыкнул Зубр и вернулся на место. – Нет, тут что-то не так.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в коридоре послышались сдвоенные шаги, а потом в дверь постучали и в кабинет вошел Кузьма. За его спиной переминался с ноги на ногу широкоплечий горбун с длинными, ниже колен, руками и двумя лысыми головами на морщинистых шеях. Пятна багровых наростов покрывали щеки и лоб правой головы. Лысина левой пестрела гнойными язвами с бугристыми краями из коричневых корочек запекшейся крови. Черепановы были не первыми дицефалами, родившимися в убежище, но они стали единственными, кто не только дожил до зрелого возраста в сложных условиях радиоактивного заражения, но и сохранил взаимовыгодные отношения с социумом.