О том, что они у цели, временные союзники узнали задолго до того, как увидели огромную махину. В воздухе резко запахло озоном, послышался непонятный гул, у всех во рту появился неприятный привкус меди. Вскоре Балабол с компаньонами оказался в зале циклопических размеров. Они вошли в огромное помещение с другой стороны и не видели копошащегося возле телепорта профессора.

Устройство переноса энергии и физических тел на большие расстояния представляло собой гигантскую арку из металлических ферм и обвитых жгутами проводов блестящих труб. Центральную часть напоминающей подкову конструкции занимала мерцающая голубыми искрами пелена, в которой, как в бездне, исчезали трескучие молнии. Поток энергии вырывался из массивного конуса на боковой стене зала. К этому конусу спускались с потолка и поднимались от пола толстые, в руку взрослого человека, бронированные кабели. Балабол решил, что они тянутся сюда прямиком от плавучей атомной электростанции, о которой говорил Олег Иванович.

С левой стороны арки располагалась похожая на институтскую кафедру конструкция. Судя по кнопкам и рычагам с круглыми набалдашниками на ее наклонной поверхности, это был пульт управления трансмиттером. В семидесяти метрах от «кафедры», у правой стороны огромной «подковы», возвышался черный куб с гранями примерно в полтора метра. По цилиндрическим выступам на четырех сторонах куба диверсанты догадались, что это и есть нужный им блок предохранителей.

– Так, ты стой на стреме, а мы с Ланью займемся предохранителями, – сказал Потапыч и вдавил обеими руками ближайшие к нему выступы. Темные головки полностью скрылись в стене блока. Мгновение спустя раздались щелчки, послышалось шипение сжатого воздуха, и предохранители наполовину выдвинулись из стены куба.

Потапыч только хотел вытащить черные цилиндры из гнезд, как Балабол схватил его за руку.

– Профессор говорил, желательно вынимать предохранители одновременно и делать это с разных сторон.

– Мы пришли вывести эту фиговину из строя, а не техобслуживанием заниматься. Не мешай! – Потапыч отпихнул Балабола и потащил предохранители из гнезд.

– Стой! – крикнула Лань. – А вдруг эта штука взлетит на воздух, если делать что-то неправильно? Балабол, хватит стоять. Иди сюда, будешь вынимать предохранители с этой стороны.

Проводник рысью метнулся к выходящей на трансмиттер плоскости куба.

– А если сюда кто-нибудь ворвется, а у нас руки заняты? – проворчал Потапыч. – Что тогда?

– Ну вот когда дойдет до дела, тогда и будем думать, – ответила Лань. – Ну давайте, мальчики, поехали.

И она, как Потапыч за минуту до этого, вдавила обеими руками цилиндрические выступы.

Тем временем снаружи цитадели произошли события, кардинально изменившие расклад сил. Получив приказ полковника, Семенов немедля передал его пилоту. Тот до предела увеличил тягу двигателей, выиграл несколько минут – и тем самым подписал себе и пассажирам смертный приговор. Если бы он ослушался приказа и подлетел к аэродрому на пять минут позже, возможно, Арахну смогли бы победить сообща, а так вышло с точностью до наоборот.

К моменту, когда самолет появился в небе над базой, паучиха уже выбивалась из сил. Впрочем, и у солдат дела обстояли не лучше. Больше половины бойцов погибли или превратились в коконы, многие были ранены. Боезапас подходил к концу.

Один из защитников базы решился на отчаянный шаг. Незадолго до этого он притащил из арсенала РПГ и теперь хотел взорвать тварь к чертовой матери. Удача оказалась на стороне противника. Арахна уловила исходящие от бойца импульсы злобной ярости, прочитала мысли и плюнула сгустком паутины за мгновения до выстрела.

Липкая гадость сбила солдата с ног. Падая, тот нажал на спусковой крючок. Реактивная граната с ревом вырвалась из РПГ и, прочертив в темном небе белый след, угодила в заходящий на посадку транспортник. Красное облако взрыва вспухло на месте одного из двигателей. Самолет с пронзительным воем резко пошел на снижение, заваливаясь при этом на бок и волоча за собой густой дымный след. Пилот пытался выровнять воздушную машину, но тяги исправного движка не хватало. Опустившись ниже порогового значения, небесный грузовик задел крылом одну из башен цитадели. Обломки полетели в стороны. Самолет клюнул носом и, пролетев с полсотни метров, тяжело грохнулся на топливный склад.

Огромный огненный гриб вырос на десятки метров в высоту. Раскатистое эхо взрыва далеко разлетелось по заснеженной округе, пугая исконных обитателей арктической пустыни. Мощной ударной волной противников сбило с ног. Арахна отделалась легким испугом, а вот людям не повезло. Большинство солдат остались лежать на заснеженной земле, истекая кровью или корчась от боли с пронзительными воплями и матерными криками. Лишь единицы поднялись на ноги и, пошатываясь, заковыляли вслед за улепетывающей к цитадели паучихе.

Полковник оказался в центральном здании немногим раньше Арахны. Он вышел к трансмиттеру с той же стороны, что и диверсанты, а потому не столкнулся нос к носу с Любимовым. Белый цвет маскировочной одежды Балабола сбил военного с толку. В полумраке огромного зала он принял проводника за профессора, вскинул «Гюрзу» и трижды нажал на спусковой крючок.

Самохин дважды промазал. Услышав выстрелы за спиной, Балабол инстинктивно присел. Третья пуля сорвала пробитый насквозь шлем, задев голову по касательной. Удар был такой силы, словно по макушке врезали дубиной. Балабол потерял сознание и, раскинув руки, навалился на куб.

Потапыч живо среагировал на пальбу. Он выхватил пистолет из кобуры и метким выстрелом в голову убил полковника. Самохин грузно повалился на пол. Из маленькой дырочки посреди лба тонкой струйкой сочилась кровь. Подернутые поволокой смерти глаза стеклянным взором пялились в высокий сводчатый потолок, а коченеющие пальцы сжимали полимерную рукоятку оружия.

Лань бросилась к проводнику, заметила кровь на его голове, испуганно вскрикнула и прижала пальцы к шее парня.

– Живой! – выдохнула «туристка» с нескрываемым облегчением, рывком перевернула Балабола на спину и встряхнула за грудки: – Не вздумай подыхать! Нам за тебя еще не заплатили!

Тем временем Потапыч выключал предохранители один за другим. Ни он, ни его хлопочущая над контуженным проводником напарница не заметили вошедшего в зал человека.

Шагая как сломанная механическая кукла, Любимов приблизился к пульту управления трансмиттером. Нажимая на кнопки в определенной последовательности, ученый ввел программу смены режима работы технического устройства, после чего запустил процесс отключения энергопотока.

С каждой секундой ослепительный жгут трескучих молний становился менее ярким и шумным. Когда поток энергии из бурной неудержимой реки превратился в тонкий искрящийся ручеек, в соседнем помещении послышались дробные щелкающие звуки, как будто сотни испанцев быстро стучали кастаньетами. Мгновение спустя широкие двери с треском распахнулись, и в зал ворвалось жуткое создание.

Лань пронзительно закричала от страха и омерзения. Ей показалось, что верхом на гигантском пауке восседает человек без головы. Позднее она поняла, что ошиблась и приняла за обезглавленный мужской торс истекающие слизью уродливые выросты. Это открытие спасло девушку от потери рассудка.

Появление Арахны сопровождал грохот взрыва. Сквозь раскрытые двери Потапыч увидел часть телепортационной установки и развороченный шкаф блока управления, из которого торчали обрывки проводов, каких-то железяк, мелькало рыжее пламя, валил черный дым.

– Ах ты, с-сука! – заорал Потапыч, решив, что ворвавшаяся в зал страхолюдина виновата в уничтожении блока управления телепортом. Он схватил за ствол висящий за спиной автомат, рывком перетянул оружие на грудь, передернул затвор и нажал на спусковой крючок.

Эхо выстрелов в огромном зале показалось подобным грому. Пули защелкали по природной броне жуткой паучихи, высекая искры и откалывая кусочки хитина.