По пути к выходу из здания Арахна нападала на всех людей без разбора. Одних она пронзала насквозь острыми наконечниками рук, передних ног и роговым копьем гибкого хвоста, других за считаные секунды обматывала паутиной, превращая в шелковистые коконы. Арахна решила, что перед тем, как трансмиттер отправит ее домой, она заготовит несколько живых консервов и возьмет их с собой. Причем одной из таких батареек станет профессор. Это будет ее заслуженный приз. Компенсация за пережитые в плену годы ментального голода и унижений.

Стоило Арахне оказаться на открытой местности, как по ней со всех сторон ударили шквальным огнем. Свинцовый ливень давно бы превратил в фарш любое другое существо, но только не ее. Хитиновая броня чуть ли не целиком покрывала паучиху. Незащищенными оставались узкие полоски сочленений уродливого тела и многосуставных ног, но попасть в них было практически невозможно. Арахна сжалась в плотный клубок, подставляя под удар толстые спинные пластины и сложенные крест-накрест верхние конечности. Громко клацая костяными ногами, паучиха ринулась к центру поселения.

Высекая искры и откалывая кусочки природной защиты, пули с визгом рикошетили от напоминающей жуткую помесь броненосца и морского ежа твари. Призванный остановить монстра свинцовый град обратился против своих же создателей. С десяток близко подобравшихся к чудищу бойцов гарнизона охраны в разной степени тяжести ранило шальными гостинцами. Примерно столько же солдат рухнули на окровавленный снег с пробитыми пулями головами. Казалось, монстриха превратилась в ощетинившийся оружием стремительный броневик и свинцовой плетью разит врагов направо и налево.

Сверху грозно зарокотал крупнокалиберный пулемет, но и он не смог причинить Арахне сколь-нибудь серьезного вреда. Разве что стали крупнее отколотые пулями куски природной брони да глубже выбоины на хитиновых пластинах.

Балабол нагнал путников, когда те приблизились к углу здания. Прижимаясь левым боком к стене, Потапыч осторожно выглянул и тотчас отпрянул.

– Ну что там? – шипящим шепотом спросил Балабол. Лань промолчала, но по ее виду и так было понятно, что она тоже не прочь узнать, что происходит.

– Ерунда какая-то, – ответил Потапыч и снова на мгновение выглянул. – Толком не понял, но там, похоже, с какой-то чувырлой воюют. Вроде как все силы против нее стянуты.

– Далеко от центра?

– Порядочно. Метров сто, наверное, будет.

– Ну и чего стоим? Другого шанса не будет, – сказала Лань.

– И я так думаю, – поддержал ее Балабол. – Если и правда против этой, как ты сказал, чувырлы задействована вся охрана, времени у нас немного.

Потапыч задумчиво потеребил бороду.

– Я вот чего смекаю: может, нам нет смысла идти поверху? Помните, профессор говорил, что все здания соединены разветвленной сетью подземных ходов? Что, если нам заскочить внутрь хотя бы этого дома и добраться до трансмиттера под землей?

Лань помотала головой:

– Не думаю, что это лучшее решение. Не факт, что внизу никого из охраны не осталось.

– И про камеры не забывай, – сказал Балабол. – Вряд ли здесь их понатыкано меньше, чем в исследовательском центре. По ним в два счета вычислят, где мы находимся, нас попросту заблокируют и уничтожат.

– Как будто камер снаружи нет, – упрямо сказал Потапыч. Ему не понравилось, что спутники сразу отвергли его идею. Он теперь из вредности настаивал на своем, хоть и понимал, что зря теряет время. Здравый смысл и тактическая обстановка были на стороне напарников.

– Есть, но наверху простора для маневра больше. Следовательно, больше шансов выполнить задание. Тебе-то, может, и все равно, а вот моя жизнь напрямую зависит от успеха операции.

– Ладно, ваша взяла. Пойдем поверху.

Стрельба по-прежнему не утихала. Потапыч выглянул, оценивая обстановку. Жестом велел идти за ним и рванул с места так лихо, как спринтер на стометровке.

Профессор торопливо шагал по коридору, держа руки в карманах пиджака. В правой ладони он сжимал кладезь бесценной информации, а в левой – второе миниатюрное взрывное устройство, предназначенное для вывода из строя блока управления телепортом. В памяти установки сохранялись координаты пяти последних прыжков в пространстве. Любимов не хотел, чтобы его отследили и нашли после похищения важных сведений, а потому такая мера предосторожности была не лишней.

Павел Николаевич остановился возле дверей лифта, потянулся пальцем к горящей красным кнопке вызова и отдернул руку. Ему пришло в голову, что Самохину ничего не стоит заблокировать его в кабине.

Слева от лифтовой шахты располагался лестничный колодец. После секундного замешательства Павел Николаевич шагнул в сторону от лифта, толкнул пластиковую дверь и потопал по лестнице, хватаясь левой рукой за перила.

Запасным ходом практически не пользовались. Чаще всего здесь курили ученые и техперсонал здания, не желая идти через весь коридор в специально оборудованные для этого курительные комнаты. Шаркая по запыленным ступенькам и давя окурки подошвами обуви, профессор шаг за шагом поднимался на нужный этаж. Через несколько минут он остановился перед дверью с надписью красными трафаретными буквами «УРОВЕНЬ А». Какое-то время он стоял, согнувшись в поясе и упираясь руками в колени. Хрипя и отплевываясь под ноги, Любимов переводил дыхание до тех пор, пока не почувствовал, что снова может дышать нормально.

– Еще немного, и ты свободен, – сказал себе профессор, шагнул в коридор и чуть не обмочил штаны от страха. Навстречу ему, дробно стуча тяжелыми башмаками и бряцая оружием, бежали трое солдат гарнизона охраны. Любимов подумал, что Самохин его перехитрил, и мысленно попрощался с жизнью, но вооруженные до зубов бойцы пронеслись мимо и скрылись за ведущей на лестницу дверью. Они спешили на выручку ведущим бой с жуткой тварью товарищам и не обратили внимания на перепуганного до полусмерти ученого.

Профессор мысленно поблагодарил судьбу. В свете последних событий он и думать забыл о круглосуточной охране трансмиттера и телепорта. Зато теперь никто не мог помешать ему привести план в исполнение.

Любимов побежал по коридору и вскоре оказался в помещении размером с треть футбольного стадиона. Посреди огромного зала возвышалась точная копия телепортационной установки профессора Шарова. На полу виднелись отпечатки колес и комья рыжеватой земли. Сами квадроциклы, некоторые со следами крови и пулевыми отверстиями в сиденьях и защищающем двигатель кожухе, стояли возле длинной стены.

Павел Николаевич бросился к пульту управления телепортом и защелкал кнопками, вводя координаты переброса. После чего вынул из кармана компактный заряд взрывчатки, закрепил на корпусе командного блока и включил таймер на трехминутную задержку. Красные цифры на табло начали обратный отсчет. Любимов приложил большой палец к черной кнопке с белыми буквами ПУСК. Он чуть было не привел телепорт в действие, но в последний момент ему в голову взбрела одна идейка.

Профессор отдернул палец от кнопки и, забыв отключить взрывное устройство, поковылял ко входу в соседнее помещение. Его вдруг ни с того ни с сего посетила мысль перевести трансмиттер в режим переноса физического тела. Он сам не знал, откуда взялась эта идея, но был уверен, что так будет правильно.

Перебежками от здания к зданию диверсанты добрались до сооружения с башнями. Балабол опасался, что их маленькую группу заметят и откроют огонь, но все обошлось. Тварь по-прежнему притягивала к себе внимание защитников полярной базы. Лишь в конце отчаянного броска тайного отряда произошла нежданная встреча. Из дверей нужного им строения выбежали трое солдат с оружием в руках. Диверсанты оказались быстрее. Потапыч тремя выстрелами в грудь и одним в голову убил выскочившего первым бойца, а Балабол и Лань добили двух других. Причем не сговариваясь, на интуитивном уровне они поделили цели между собой.

Лазутчики не стали пользоваться лифтом по причине возможного отключения электроэнергии. Шанс подобного развития событий хоть и был невелик, но имел право на существование. В горячке боя могло произойти что угодно, в том числе и частичное повреждение шальными пулями или гранатными осколками системы энергоснабжения научной базы. Следуя по карте в ПДА, отряд по коридорам и лестничным переходам добрался до зала с трансмиттером.