— Мне хочется напомнить присутствующим слова Ленина о том, что рабочие и крестьяне, придя к власти, прежде всего должны опереться на собственные силы… Прошло уже пять лет со дня установления Советской власти в Азербайджане, но в Курдистане руководящие посты до сих пор находятся в руках беков. Такое положение не может больше продолжаться. Это серьезный и принципиальный вопрос, от которого мы не вправе уходить. Рано или поздно мы должны будем разрешить эту не терпящую отлагательств проблему. Но лучше рано, чем поздно!

Рахман Аскерли сурово сжал губы. Немного помедлив, он тяжело поднялся и, словно призывая на помощь, угрюмо бросил в зал:

— Кто еще просит слова?

Из задних рядов послышался голос:

— Дайте мне!

К сцене пробирался высокий молодой человек, которого присутствующие сразу узнали: Мехти Кули Магеррамов, в недалеком прошлом офицер мусаватской армии. Отец его, бек по происхождению, был одним из самых крупных скотопромышленников в Курдистане. Но сын порвал с ним давно. Он закончил в Баку университет и как активист был направлен на профсоюзную работу. И у нас в уезде его избрали председателем уездного совета профсоюзов. Мне показалось, что Рахман Аскерли с надеждой взирает на бекского отпрыска. Но то, что сказал Мехти Кули, явилось полной неожиданностью для всех, кто возлагал на него надежды.

— Я тоже считаю, что имена беков в списках кандидатов в депутаты должны быть вычеркнуты. — Он явно красовался перед большой аудиторией, его привлекательное лицо светилось улыбкой. — До каких пор на руководящих постах будут беки? До революции их отцы командовали нами, а теперь нами правят их сыновья! По-моему, пока в Курдистане беки продолжают занимать ответственные посты, трудящиеся так и не смогут воспользоваться завоеваниями, данными Советской властью! От гнилого дерева и щепка гнилая!

Зал снова загудел. С места раздавались выкрики с требованием оградить ответственных товарищей от огульного охаивания, но ретивый Мехти Кули продолжал:

— Мы должны наконец взять власть в свои руки, чтобы в Курдистане была установлена настоящая Советская власть!

Сразу же за Мехти Кули поднялся на сцену Ханлар Баркушатлы, известный педагог и уважаемый в уезде человек.

— Если вы позволите, то напомню присутствующим, что я тоже принадлежу к бекскому роду. Бесполезно утаивать то, что и так всем известно! Здесь уже, кажется, кто-то говорил, что съевший десять стручков перца горечи одного не почувствует! Но я еще с юности зарабатывал на хлеб своим трудом. В свое время я окончил Горийскую учительскую семинарию и горжусь этим! Много лет уже учу ваших детей. В партию вступил давно, и работу, на которую меня направила партия, выполняю честно. Почему, объясните мне, надо очистить от бывших беков все учреждения, если кое-кто из этих бывших хорошо выполняет порученное им дело? Я бы хотел обратиться к выступавшему до меня молодому человеку с предложением рискнуть посоревноваться со мной! И не в громких словах и обещаниях, а в конкретных делах! Не думаю, что разумно отказаться разом от услуг тех, кто своим образованием и опытом хочет делиться с молодыми и неопытными коммунистами! Да, не думаю! — Ханлар Баркушатлы надолго замолчал, но зал терпеливо ждал продолжения его выступления. — Суть дела не в том, чтобы очистить руководящие посты от бывших беков… Не вернее ли будет поставить вопрос иначе: гнать отовсюду тех, кто не умеет и не желает работать на пользу нашему обществу! Гнать тех, кто своей деятельностью приносит вред, независимо от того, бывший ли он пастух или бывший бек!.. — Он снова замолчал. Все ждали, что он скажет еще? — Непростительно много времени тратим мы, дорогие товарищи, на болтовню, на разговоры, не имеющие касательства к созидательному, продуктивному труду. Пока этого не поймем, дела наши будут хромать постоянно!

Никто ему не аплодировал. Все молча провожали его взглядами. А он медленно сошел с трибуны и направился к своему ряду.

Я относился к нему с большим уважением, всегда с пониманием слушал его выступления, хотя и не во всем был с ним согласен. И сегодня тоже: не нравилось мне то, к чему он призывал. Мне думалось, что в таком важном деле, как предстоящие выборы, своевременная чистка крайне необходима. И уж лучше сразу взяться за всех бывших, чем тянуть, взвешивать, ломать голову, кто как работает… Я провожал взглядом Ханлара Баркушатлы, и удивительным было то, что многие его знакомые, выходцы из бекских семей, демонстративно отворачивались от него. Не успел он сесть, как на трибуну поднялся Аскер-бек Ниязов, заведующий финансовым отделом исполкома. Он тоже окончил в свое время Горийскую учительскую семинарию, был чиновником в царской администрации, а при мусавате занялся адвокатской практикой и неплохо зарабатывал. Он чрезвычайно кичился своей родословной и не упускал случая подчеркнуть исключительное значение «благородного» происхождения. Его высокомерие и заносчивость были широко известны. Он никогда не скрывал своих убеждений и откровенно поддерживал и выдвигал представителей бекских фамилий, подчеркивая, что даже полуграмотный бек неизмеримо выше образованного простолюдина.

Многие знали, что Аскер-бека Ниязова поддерживает секретарь укома партии Рахман Аскерли. Да и как иначе: свояки, женаты на родных сестрах!.. Но и в той, и в другой семье детей не было. Жена секретаря укома взяла из шушинского детского дома на воспитание двухлетнюю девочку и советовала сестре, жене Аскер-бека, последовать ее примеру, но та ни за что не хотела взваливать на себя такую обузу.

Аскер-бек не мог не понимать, что предложение провести чистку относится в первую очередь к таким, как он.

— Единственным доводом выступающих было утверждение, что классовая политика партии исключает возможность бекам становиться депутатами Советов. Зато малограмотные крестьяне пользуются этим правом. Не думаю, что это принесет пользу. Чтобы не занимать вашего времени зря, я хочу предложить оставить списки в том же виде, как их утвердил уком, и предоставить самим трудящимся обсудить этот вопрос на предвыборных собраниях. Пусть массы разберутся, за кого им отдать свои голоса. На каком основании мы здесь обсуждаем вопрос, который надлежит решить народу?!

Морщины на лице Рахмана Аскерли разгладились, глаза засияли: выступление свояка было ему по душе.

И хотя явно слышались из зала просьбы о предоставлении слова, Рахман Аскерли решил прекратить прения, — для него было важно сохранить в сознании людей последнее выступление.

— Что ж, думаю, на этом мы и завершим…

Но ему не позволили договорить, в зале разгорался шум.

— Дайте слово! — настойчиво кричал кто-то.

— Хватит! — отвечали ему те, кто сидел рядом с Аскер-беком.

Без приглашения на сцену поднялся худой высокий человек; не назвавшись, он громовым голосом перекричал всех:

— Аскер-бек призывает к тому, чтобы мы волка сделали чабаном!

— Тише, товарищи! — Рахман Аскерли поднял руку. — Мне кажется, что выступление товарища Ниязова внесло ясность в наш спор.

Я вскочил с места:

— Прошу поставить на голосование мое предложение!

Аскерли даже не повел бровью.

— Я предлагаю всем агитаторам немедля уехать к месту своего назначения, чтобы выполнить решение укома в намеченных для них волостях и селах!

— Ставьте на голосование предложение Будага! — крикнул с места Нури.

Тахмаз Текджезаде поднялся, не ожидая разрешения секретаря укома, который председательствовал на этом собрании, и заговорил:

— Наше собрание обсуждало спорные вопросы, поэтому голосование необходимо. Я тоже поддерживаю предложение о пересмотре списков кандидатов, предлагаемых укомом в депутаты на уездный съезд Советов.

После короткого колебания Рахман Аскерли неожиданно сказал:

— Объявляю перерыв на десять минут. Членов бюро уездного комитета партии прошу зайти ко мне в кабинет.

Казалось, что прошло значительно больше времени. Я был убежден, что будет не по-нашему и что мы проиграли. Члены бюро непременно поддержат Рахмана Аскерли. Только двое из одиннадцати безусловно будут на нашей стороне. Итоги голосования трудно предугадать.