Эрид не стал таскать девчонку за волосы и вообще не пытался какими-либо другими, более уважительными способами вернуть её во дворец. Пусть творит, что ей понравится. Потому что принцесса всегда найдёт способ сделать гадость и глупость, а ему нет смысла испытывать на своей шкуре действие проклятия при попытке противостоять ей. Эрид обозлился и был согласен на всё. Девица хочет, чтоб её оставили в покое? Прекрасно! О том же он мечтает для себя. Агата предложила не появляться в пределах замка — что ж, это не трудно. И даже не вызовет подозрений на его голову: дракон уже давно не радовал придворных своей персоной, а значит, мог и не знать о том, что натворила его торитт. Большего и не требовалось. Агата отпускала его летать на все четыре стороны, ей он теперь без надобности. Девочка испытывала толику вины, но прежде всего хотела распрощаться со всем своим прошлым — в том числе и с оборотнем. Надолго ли её хватит? Принцесса любила свой роскошный дворец и принимала как должное раболепие слуг. Неоднократно жалуясь на распорядок дня и отсутствие роскоши в собственных покоях, она почему-то забывала о том, что на приёмах сидит по правую руку королевы, а министры обращаются к ней, как к равной. Может быть, трон её в самом деле не интересовал, но жизнь простой смертной вряд ли устроит наследницу Астор.

Он не хотел оставлять её без присмотра. Как бы ни злился. Какими бы распрекрасными не были спутники Агаты — они всего-навсего люди. Рано или поздно её найдёт королевская гвардия, а до тех пор — он будет следить за ментальными нитями, натянутыми между ними. Если что-то случится, если появится хоть одно смутное опасение…

Принцесса самоуверенно отмахнулась от предполагаемых опасностей. Дракону не оставалось ничего, кроме как убраться восвояси.

Так, у Агаты начались каникулы.

Продлились они на удивление долго — месяца, пожалуй, два. Эрид не любил следить за ходом времени, эту привычку он перенял у Алонсо.

Пока сам он прятался, другие оборотни то и дело прочёсывали округу Йэра, иногда долетали до южных границ империи. Почему-то все сразу решили, что на севере Агаты нет. И оказались правы: бродячий цирк шёл на восток. Драконам быстро надоедали поиски, и они возвращались во дворец, или улетали по своим делам. Зато гвардия работала на славу. По официальной версии, принцессу похитили иностранные агенты, но серые мундиры больше всего интересовались бродягами и механиками: Сиена подозревала, что дочь примкнула к какой-нибудь группе инженеров, которая промышляет тем, что ездит по выставкам в разных городах. Девочка неоднократно проявляла интерес к подобным вещам. Королева была недалека от истины, но предположить, что Агата обустроилась в кругу шутов и акробатов — нет, такого никто не мог даже представить.

Грешили также на цыган. Но их всегда подозревают первыми.

Пару раз гвардейцы останавливали обозы, в которых скрывалась принцесса и осматривали их. Они не были знакомы с тайниками цирка, да и не думали, что кто-то тут причастен к похищению. А тем временем, артисты под самым их носом давали представления, на которых девочка тринадцати лет сгибала подковы. Белые волосы, голубые глаза — и взрослые, опытные люди повелись на эту примитивную маскировку.

Потом кто-то из вольных творцов предал Агату. И гвардия оставила механиков с цыганами в покое.

Перед арестом они виделись один раз — практически случайно. В безобразном грязном трактире Эрид пил крепкий эль, изменяя красному вину, и наблюдал. Ничего необычного: драки, песни, пьяные истории. Визги полногрудых трактирщиц — других на такую работу и не брали. Их щипали и хватали кто за что осмелится, а девицы проявляли высочайший профессионализм, не проливая ни капли пива. Людям было весело. Почти всем: всегда найдётся несколько угрюмых физиономий, которые пришли напиваться если не от горя, то просто потому, что не знали, на что ещё потратить свои деньги и свою жизнь. Сам Эрид не пьянел, но сидеть без кружки было неприлично. Серебро и ассигнации до сих пор валялись по карманам дракона. Где-то рядом с ними лежала деревянная, недоделанная статуэтка — последний подарок от друга. Оборотни не часто за что-либо расплачивались — они не грабили, а просто брали то, что им хотелось, иногда искренне не понимая людского возмущения. Подданные Сиены чувствовали себя обделёнными, а драконы воспринимали всё как должное: в конце концов, они являются гарантом мира в этой стране. В любой момент встанут на защиту королевства вместе с дредноутами, линкорами и дирижаблями. Зная это, никто не смеет идти войной на союз металла и чудовищ. Поэтому оборотни и не думали соблюдать каких-либо условностей. Но если не хочешь привлекать внимания — что редкость для чудовищ — изволь вести себя послушно.

Он чувствовал, что Агата неподалёку, но не предполагал увидеть её под руку с Лирой в этом вертепе. Дети иногда появлялись в трактире, чтобы выторговать дешёвое пойло для занятых делами взрослых, а порой и для себя. Их не обижали, хотя шуточки и руки тянулись к юным девушкам — одной из которых понемногу становилась принцесса, — со всех сторон. Эрид сидел в капюшоне, в самом тёмном углу, но Агату передёрнуло, едва она посмотрела в его сторону. Взгляд скользнул по столику, по лицу, и переместился вдоль стены. Она не узнала его, или сделала вид. Прихватив четыре бутылки с напитком, похожим на ржавую воду, они с подругой поспешили к двери, не обращая внимания на шутки и комплименты подвыпивших посетителей. Впрочем, Лира порывалась отвечать и огрызаться, ей хотелось покрасоваться перед всеми, но Агата упрямо тащила её к выходу.

Эрид узнал её с первого взгляда, хотя в глазах принцессы были голубые линзы, а золотые косы она обрезала и перекрасила. Одежда её высочества сделала бы честь любому бездомному Йэра. Ей бы в таком костюме, да на торжественный приём — глядишь, и трон сам по себе перейдёт к другому кандидату.

Через маленькое закопчённое окошко оборотень проследил за тем, как две тонкие фигурки пересекли двор и направились к смутно знакомой кляче, за которой угадывался силуэт кибитки. Если бы кто-то посмел к ним пристать, его бы ждал неприятный сюрприз — в случае чего дракон готов был сжечь весь трактир и ближайшие окрестности. Но этого не потребовалось. Караван повозок двинулся в путь, увозя с собой клоунов, танцовщиц, факиров и акробатов. А заодно — наследную принцессу.

Она ведь была их гвоздём программы.

Агата забавлялась свободной жизнью, пока королева её не нашла. Девчонка первым делом обвинила дракона в том, что он её предал. Он бы удивился другой реакции.

Планы Сиены он знал. Казнь казалась единственным выходом, но всё-таки слишком жестоким. Иногда разумное решение можно заменить менее эффективным, но более гуманным, только вот Сиена не одобряла полумер. Услышав, что приютившую её семью цирковых акробатов ждёт виселица, принцесса закатила истерику, но мать и глазом не моргнула. Её величество брезгливо разглядывало гардероб наследницы — с таким видом, будто подобный внешний вид не меньшее преступление, чем всё остальное. Она уже решила удивить подданных и оставить жизнь Лире. В самом деле в ней заговорило милосердие, или просто надоело называться Железной королевой? В любом случае, ни оборотень, ни торитт ещё не знали об этом, они думали, что Лира обречена, как и её опекуны.

Королева ушла. Горе размазало Агату по стенке, из фальшиво голубых глаз катились слёзы. Точнее, один уже был золотым — кто-то заставил девочку вынуть линзу. Маленький, забитый зверёк. Ему обкорнали волосы, нарядили пугалом, позволили побегать на свободе, а после снова загнали в клетку. И собирались убить у него на глазах родную стаю. Агата по-настоящему была в отчаянии, ей было плохо — так плохо, что Эрид и сам чуть не падал без сил. Он не сочувствовал ей, разве что бедным артистам. Но почему-то боялся, что ещё немного, и принцесса задохнётся в собственных рыданиях, и не хотел, чтобы фрейлины и слуги увидели её в таком виде. Как всегда, боялся за неё, однако совсем не сочувствовал.

Потом всё шло в замедленном режиме. Дым растворялся в тумане, воспоминания мешались с болью. Отчётливой осталась лишь ярость.