Всё детство сёстры завидовали друг другу. Право, смешно! Агата была красивее, смелее, так живо всем интересовалась, да к тому же делала успехи в учёбе, не прилагая усилий. Но Аврора могла похвастать свободой: её не муштровали как солдата, не заставляли спать на жёсткой и холодной постели, умываться только ледяной водой. Обе они пили кровь по утрам, но у средней сестры было больше шансов отказаться. А ещё — ей разрешали игрушки, в том числе и живые. И пусть не все они были настоящими двуногими или четвероногими друзьями, всё же Авроре позволили приобрести этот опыт.

Так и жили. Когда сестрица натворила дел и сбежала из королевства, Аврора с готовностью примерила роль наследной принцессы. Она не ныла и не жаловалась, не проказничала и не отлынивала от занятий. Всё давалось ей тяжким трудом, вплоть до обучения танцам и стрельбе из арбалета, а семь лет на Чёрных островах совсем уж походили на пытку. Ничего, справилась. И королева осталась ей довольна, хоть Аврора и знала, что в глазах матери по-прежнему уступает Агате. Но выбор был сделан ещё при жизни Сиены: теперь в Паровой империи новая повелительница, наделённая всеми законными правами.

Появилась Алеста и привела детей — своих и Авроры, следом тащился Пьер. Младшая сестра пошла в отца и совершенно не интересовалась государственными делами, за что ей огромное спасибо. О матери она тосковать будет дольше и искреннее всех. Пьер, старший отпрыск Сиены, выглядел немного растерянным и заспанным. Не удивительно: герцог артогский спал до полудня и ложился на рассвете — как раз в то время, когда дирижабль покойной королевы поднимался над городом. Проблем он много не доставлял, мать его вышколила.

Алеста привлекательней Авроры, но не вызывает такого раздражения, как старшая сестрица. Тем более, что среди детей, которых она привела, безусловной красавицей была её, Авроры, дочка. Девочке только семь лет отроду, но уже понятно, что она не чета этой дурнушке Аде, которая даже золотой оттенок глаз не могла унаследовать нормально. Желтизна вокруг зрачков — жалкая пародия. А ведь находились даже те, кто утверждал, будто её отцом является Эрид, такой же черноволосый и высокий. Какая чушь! Драконы не могут иметь детей, да и взгляды, которые эти двое иной раз кидают друг на друга, говорят против этого. Девчонку понять можно, а вот оборотня… Не уродина, конечно, но смотреть абсолютно не на что. Хотя, возможно, это просто жалость, а не желание, доброта, а не что-либо иное. Кто их знает, этих змеев. Новая правительница даже в простых людях не умела правильно разбирать этих чувств.

Аврора снова бросила взор на старшую сестру. Мать обещала, что Аде будет позволено периодически возвращаться в замок, иногда даже меняться ролями с Агатой. Мол, баронесса пусть живёт год или полгода в Шамбри, а бывшую наследную принцессу отправим на каникулы. Теперь, хвала небесам, новая королева может сделать по-своему. Не все распоряжения Сиены она могла отменить, но это в их число не входит. Ада покинет замок раз и навсегда, а её мать останется под строжайшим наблюдением.

Теперь всё, наконец-то, будет правильно.

Болезненное ощущение намертво засело в душе — наверное, шок от трагедии. Аврора предпочла бы видеть мать живой ещё хотя бы пару лет. К правлению она была готова, к тому, чтобы возглавить род — не совсем. Да и моральную поддержку, которую оказывала ей Сиена уже никто не сможет заменить. Как бы королева не предпочитала старшую дочь, а средняя ценила её больше всех. И по-своему любила, да. Но беспокойство было вызвано не только этим. В далёком детстве похожее чувство посещало Аврору, когда они ссорились с Агатой и никак не могли помириться. Тогда мира можно было достигнуть посредством криков и сцен. Теперь — исключено.

Ещё раз пролетела громадная тень. Плач чудовища заглушил пение птиц, а горестные вскрики подданных нет-нет, а доносились из разных уголков Йэра.

___

regina mortuus est (лат.) — королева мертва

Церковный хор пел, сопровождая процессию. Толпа молчала, обнажив и опустив головы. Королева уходила в последний путь.

Аде всё ещё было не по себе после длительного обморока, который случился с ней накануне, во время ссоры с Агатой. Когда она пришла в себя, ей сказали, что бабушка сгорела в дирижабле, и девушка снова упала, сильно ударившись головой. Кое-как баронессу привели в себя и больше уже не шокировали.

Её вещи паковались ставшими вдруг расторопными фрейлинами, а сама она сидела без дела, тупо смотря в стену. Здесь не знали об обоях или декоративной штукатурке — только камень, дерево, металл. Не так уж плохо. Она не только привыкла, но могла бы со временем полюбить то, что окружало её в замке, но у судьбы и тёти были на Аду совсем другие планы.

В назначенный час она позволила одеть себя в траурное платье, не споря и не прося раздобыть брючный костюм. Весь двор облачился в белый. Ада когда-то слышала, что в её родном мире средневековые королевы именно этот цвет выбирали для траура, но встретить такой обычай здесь, где так любили золото, чёрный и сине-зелёный — это неожиданно. Хотя, почему бы и нет? Аде было абсолютно наплевать.

Она не видела тела. Серебряный, покрытый рунами гроб королевы оставался закрыт, пока его закидывали цветами. В иномирье живые не любили разводить растений в своих домах и соборах. Но для усопших делали исключение.

Розы, лилии, шиповник, а также листья лимона — кто-то сказал, что Сиена души не чаяла в цитрусах. Её внучка узнала это слишком поздно, и от этого ей стало совсем плохо. Для всех красиво стареющая правительница была Железной королевой, даже для своих детей. Но в последние дни Ада начала видеть в женщине ту, кого у неё никогда не было — бабушку. Узнавать детали вроде любимых цветов или фруктов уже после смерти человека — это жестоко, и даже неестественно. Это как вещи, которые наспех, на прощание забросили в стремительно убегающий поезд.

После пышной церемонии в соборе, на которой Ада не поняла ни единого слова из песнопений, саркофаг вынесли на заполненную народом площадь. Цветы не переставая летели на охраняемую гвардией дорогу. Сиену доставят обратно в замок, в фамильный склеп: пронесут по высокому мосту со стрельчатыми арками, пройдут через огромные ворота, под парящей в воздухе металлической сферой, и завершат свой путь в подземелье.

Процессию возглавляли епископы, а замыкали шествие генералы и солдаты со штандартами. Придворные остались на роскошной и просторной паперти, с почётного места провожая глазами свою повелительницу. После и они отправятся в замок, в наземных экипажах. В честь траура, а также по более очевидным причинам воздушный транспорт не летал сегодня над Йэром. Говорили, что дирижабли и вовсе оказались под угрозой исчезновения после недавней катастрофы. Это были необоснованные слухи: цеппелины всего лишь пройдут ряд диагностик. Впрочем, Аде по-прежнему на всё это плевать.

Это был первый день на её памяти, когда над Йэром не пылало золотое светило. Раньше девушка не так уж верила в то, что природа здесь физически связана с династией Астор. Теперь ей предоставили шанс убедиться в этом лично.

От пения на службе кружилась голова. Сейчас, когда гимны постепенно затихали, да ещё на свежем — вдвойне свежем из-за прекративших работу заводов — воздухе стало легче, но Даре Ада всё-таки позволила поддерживать себя под руку.

На паперти к ним присоединились драконы. Оборотней не было в соборе: как выяснилось, их туда вообще не пускают, считая проклятыми, лишёнными души тварями. Они не возражали. Драконы были единственными, кто не облачился в белое, однако даже их наряды претерпели изменения. Ни одной лишней или кричащей детали, глаза не подведены. Сама Варга оделась скромно, не посмев оголить даже запястий.

Какое-то время они стояли вместе с королевской семьёй. Если бы дракон Сиены не умер много лет назад, то он бы проводил её в последний путь и отправился к Огненной горе. Оборотни не обязательно умирали вместе со своими торитт, но отходили от мирских дел, какими бы важными они ни были. Один только Эрид освобождён от этой участи, проклятие не связывало его с конкретным человеком — лишь с правителем, которому служить он обязан до скончания своих дней. Убийца Нердала стоял неподвижно, даже не моргал, и напоминал кладбищенскую статую. Весь в чёрном, скорбный ангел из ада. Что чувствовали оборотни, прощаясь с Железной королевой, едва ли кто-то мог понять. Сердца иных чудовищ непостижимы.