— Так он уже прошёл! — охнула Ильда. — Ну, не расстраивайся, у нас здесь редко отмечают такое. И за датами следить тут не в почёте. Главные знают, когда какой праздник, чтобы мы могли выступать в городах в подходящий момент. А так, это ни к чему, лишние сведения.

— Время — враг бесконечной дороги, — добавил Рамон. — У настоящей свободы врагов много. Красивая люминация, но подходит к концу, а вот Великая дорога не закончится никогда. Пойдёмте лучше в кибитку.

Когда-то это был её праздник. Придворные кланялись, иностранные послы несли заморские подарки. Родители были добрее обычного, а Пьер очень злился, потому что на его дни рождения такого салюта никогда не устраивают. Принцесса всегда радовалась, что злобному братцу каждый год указывают его место. Её освобождали от занятий, разрешали сладкое и позволяли ложиться спать во сколько захочется. К сожалению, приёмы так изматывали принцессу, что засыпала она даже раньше обычного, а утром начиналась привычная рутина. И всё-таки это был её день! Иллюминацию Агата смотрела с дворцовой террасы, а не стоя на безвестной дороге, никем не узнанная, в окружении бродячих артистов. Только Лира знала всю правду.

— Ничего-ничего, — Рамон заметил настроение девочки. — Мы сейчас устроим праздничный ужин для Анны. И главным блюдом будет блон-мунже из кружевной редиски, которую она так старательно накромсала.

Лира загоготала. Вряд ли Рамон имел представление о том, что такое бланманже, но Агата тоже улыбнулась.

Они ушли под отблески затухающего салюта. Агата часто моргала, чтобы помешать слезам просочиться наружу. Нельзя, и не только потому, что Астор никогда не плачут при свидетелях. Ведь золотые слёзы сразу выдадут беглянку.

Среди ночи её разбудила Лира, и сунула в руки красивую бутылочку.

— Что?

— Это тебе, подарок. С днём рождения, высочество!

— Что… — Агата пыталась понять, что находится внутри и возилась с крышкой. Наконец та отвинтилась, и девочка поняла, что в бутылке благовония. Роскошь, напоминание о дворце.

— Спасибо. Большое тебе спасибо! — горячо зашептала Агата. Никогда она не радовалась так подаркам, хотя в прошлом эта бутылочка показалась бы ей жалкой. Но подруга прикрыла принцессе рот ладонью.

— Ладно, не ори! И давай спать: завтра утром нам готовиться к выступлению.

Лира лихо подмигнула и отправилась в свой угол досыпать.

«Высочество». Нередко Ильда одёргивала Лиру, когда та в разговоре с Агатой использовала этот донельзя сокращённый титул: кто-нибудь мог услышать. Хотя на самом деле принцессе не хотелось забывать кто она такая, и даже это шутливое обращение было ей дорого.

Здорово влиться в новую жизнь! Общество простых людей ничуть не претило девочке, во всяком случае, этих троих. Но притворяться одной из них было немного унизительно. Впрочем, Агата не жаловалась. Остальные из труппы догадывались, что девица родилась отнюдь не в крестьянском доме. В конце концов, им пришлось довольствоваться байкой о разорившихся мещанах, которые продали дочь в таверну, откуда она и сбежала в цирк. Историю целиком и полностью придумала Лира, а принцесса лишь скруглила неудобные углы.

— Анна, сошедшая с гор! Силачка-Анна!!!

Легенду для зрителей сочинил сам директор. Белые волосы девочки натолкнули его на мысль, что она могла расти среди горных снегов, где разреженный воздух напитал её худосочное тело необычайной силой. Агате несказанно повезло, что все знали о золотых глазах и волосах Астор, но не догадывались о том, как сильны люди в их роду. Давным-давно, во времена рыцарей, об этом слагали баллады, но со временем всё больше работы стали выполнять слуги. Герцогам, графам, королевам и принцессам просто негде было проявить свои способности.

Агата спокойно представала перед десятками недоверчивых глаз и молча скручивала кочергу буквой «л». Она так и не научилась кланяться, и уходила под радостный рёв с той же непроницаемой маской, с какой некогда встречала иностранных послов.

В труппе тем временем отметили, что девочка хоть и строит из себя тихую мышку, но своенравна горда. Зато никто не слышал от неё ни одного грубого слова и даже самая безобидная ругань не срывалась с её уст. Если Анну просили чем-то помочь — она соглашалась. Вид у девицы при этом был весьма забавный, будто она даёт торжественный приём, а не смешивает краски для грима. Над новой артисткой посмеивались, но относились в целом добродушно.

Акробатов, приютивших её, любили все. Они заслужили такое отношение. Никому не навязывались, никого не избегали, и девчушка у них была славная, бойкая. Ну так что, раз решили подобрать странную мещанку, проданную родителями в таверну? Значит, и она чего-то стоит — не только денег.

Не сразу у Агаты получилось распознать брешь в снисходительном отношении окружающих. Как минимум, двое из труппы смотрели на неё недобрым взором.

Мадам Вержам, вылезающая из своего фургона только по ночам, а днём принимавшая клиентов, окружал ореол тайны и томных, старушечьих духов. Монисты и тёмная шаль соседствовали с набитой крепким табаком трубкой. Говорили, что иногда её предсказании сбываются с пугающей точностью. Каждый артист знал, что не бывает магии без ловкости рук и изворотливого ума, но никто не мог понять, как она это делает. Всякий раз, когда Агата проходила мимо, женщина провожала её мрачным прищуром и поджимала губы. Не отвечала ей на приветствия, впрочем, как и любому другому человеку, вздумавшему говорить не по делу. Принцесса обходила гадалку десятой дорогой, но всё равно знала, что чёрные глаза смотрят на неё из клубов дыма. Женщина что-то чувствовала, она знала, что девочка не та, за кого себя выдаёт. Однако, не пыталась вывести силачку на чистую воду. Покуда ни одна сторона не мешала жить другой, принцессу всё устраивало.

Только однажды раз мадам Вержам напугала её. Агату и прежде нельзя было назвать расторопной, а лишившись слуг, девочка проявила свою неуклюжесть во всей красе. Катушка ниток, которыми она штопала дыру на пологе кибитки, выпала у неё из рук и откатилась в сторону. Был привал, и цирковые артисты разбрелись кто куда. Многие сидели у костра и пили смесь, не менее горючую, чем разведённый огонь. Но не все покинули свои дома на колёсах. Не успела принцесса соскочить с телеги, как из соседнего шатра показалась гадалка и подобрала злополучные нитки. Принцесса высоко подняла голову и смело посмотрела женщине в глаза. Игнорируя холодок, бегущий по спине, она требовательно протянула руку, хотя не была уверена, что мадам Вержам вернёт ей катушку. Но гадалка не просто вернула, нитки она отдала с поклоном — точно так, как это делали горничные в королевском замке, если Агата роняла книгу или золотой перстень. Никто не видел этой сцены. Мадам Вержам молча вернулась в свой шатёр, а принцесса приросла к земле. Лишь спустя несколько дней, видя, что ничего страшного более не происходит, Агата успокоилась.

Однажды любопытство взяло верх, и девочка пошла на поводу у Лиры: согласилась заглянуть в шар предсказаний. В ту ночь они расположились у какой-то деревушки, где вечером давали представление. Некоторые спали в повозках, некоторые — в палатках. Многие артисты, даже те, кто не верит в такие вещи, время от времени забредали в шатёр гадалки. Агата позволила Лире взять себя за руку и тоже отправилась испытывать судьбу.

Акробатке женщина ничем не помогла. «Будь ты чужим человеком, я бы просто втихаря нажала эту кнопочку, и шар показал бы тебе жениха. Но вы свои. Если сфера сама вам не показывает то, что будет, то и я молчу». Оказалось, что гадалка не всегда нажимает рычажок, и в самом деле шар являет ей и гостям какие-то видения. Как это происходит, она сама не знала, или делала вид, что не знает. Лира разочарованно вздохнула и откинулась на спинку раскладного стула. Агата безо всякой надежды вяло посмотрела в округлое стекло.

— Смотрите! Кто это?

— Ты не знаешь этой девушки?