— Это и так понятно. Ты погляди на её туфли. Да и платье под плащом — кстати говоря, твоим, — не из обрубков шерсти. Твоя подруга боится, что её будут искать? Кто она, небось баронесса? Дело знатное, конечно, ну да ничего. Пусть ищут! Цирковой народ рассеивается по всей земле как семена по ветру. Никто не обращает на нас внимания, да мы его и не привлекаем, не считая выступлений. А на выступлениях мы — это вовсе и не мы.

— Некоторые могли бы сказать, что вы воруете детей как цыгане, — тихо заметила Агата, хотя понимала, что это может обидеть родителей Лиры. Но они лишь усмехнулись. Коренастый мужчина смотрел на них через откинутый полог и говорил. Пока что он позволил лошади самой следить за дорогой, только иногда натягивал вожжи, чтобы та не забывалась и не слишком прижималась к обочине. За Жеребёнком Агата приметила странную для лошади манеру ходить зигзагами.

— Мы их не воруем, да и цыгане далеко не все промышляют этим делом. Мы позволяем юношам и девушкам ступить на Бесконечную дорогу, потому что нет радости большей на этом свете. На титулы и золото в домашних сундуках мы плюём. Наша вера уравнивает всех людей, которые выбрали путь Великой Бесконечной дороги. Ну а тех, кому пришлось не по душе скитаться, мы всегда можем вернуть туда, где подобрали: каждый год мы объезжаем всё королевство. Бывает и такое. Нет берега, к которому мы не причалим дважды.

Закончив объяснять Агате очевидные, видимо, вещи, Рамон извлёк откуда-то из-под сиденья бутылку синего стекла и приложился к ней. Чуть раньше Лира торжественно вручила ему раздобытую при дворе флягу, но та отправилась к запасам для «особых случаев». Принцесса подозревала, что таким случаем станет день, когда остальной алкоголь здесь просто-напросто закончится. Лира увидела, что опекуны пребывают в прекрасном расположении духа и ободрилась. Море ей было уже по колено.

— Значит, как и Великая дорога, вы не делаете исключений?

— Не делаем, нет.

— Значит и для королевской дочери тоже?

Какое-то время царила тишь да гладь. До опекунов Лиры ещё не дошёл весь масштаб новой проблемы, и лошадь мерно продолжала свой путь. Телегу мотало, а вместе с ней качался и фонарь. Хорошо, спокойно.

— Ты это сейчас к чему?!

Рамон резко натянул поводья, и Жеребёнок сбавила обороты. Кибитка крякнула и остановилась, а Ильда охнула, смешно закрыв рот руками. Взрослые уставились на принцессу как на ожившую табуретку или кошку, которая вдруг стала разговаривать.

— Так кто, говоришь, твои родители, Анна?

— Ну…

Лира подняла руки и с чувством толкнула речь, из которой следовало, что Бесконечная дорога призвала Агату. Она — единственное, что может девочку спасти из омута дворцовой жизни. Мать её ненавидит, а отец не замечает. Это было не такой уж правдой, во всяком случае Агата не стала бы давать оценку взаимоотношениям в своей семье такими словами. Там всё основывалось на традициях, запретах, невысказанных надеждах и обидах. А больше всего на разочаровании. Ненавидит и не замечает — слишком простые и однозначные термины. Но спорить с этой проникновенной речью было ни к чему, девочка видела, как вытянувшиеся лица взрослых понемногу становятся более спокойными. Ещё секунду назад Агата готовилась к тому, что её в темпе вальса вернут обратно в замок, а то и попросту выставят на отсыревшую дорогу, и ускачут в своём тарантасе как можно дальше. Но, кажется, Лира смогла повернуть мысли опекунов в нужное русло. Они уже почти не нервничали.

— Ты притащила под наш кров живую, настоящую принцессу, замотав её в подаренный тётей Ингой плащ?!

Ключевое слово — почти. Рамон с чувством приложился к бутылке, пахнуло чем-то крепким, отнюдь не вином.

— Дитя, сними-ка свои гогглы, — тихо настояла его жена.

Агата пожала плечами и сдёрнула окуляры. Золотые глаза сверкнули в полумраке, тем самым погрузив кибитку в очередной период гробового молчания.

«М-да уж» — подытожил Рамон. А Лира сидела и улыбалась, будто бы она тут ни при чём.

— В самом деле, Бесконечная дорога требует принимать каждого, кто решил на неё ступить, но… Ты ведь не старший ребёнок её величества?

— Нет.

Тут врать не пришлось. Конечно, женщина спрашивала, не Агата ли наследная принцесса, но построила вопрос не самым лучшим образом. Старшим ребёнком был Пьер.

— Хотя бы так, — с облегчением кивнула Ильда. — Которая ты из принцесс, средняя? Как тебя, то бишь, как вас зовут на самом деле? Ваше — она прочистила горло, и долго не могла решиться закончить обращение — ваше высочество?

Агата молчала. Она выбирала из возможных вариантов. Лира, которая никогда за словом в карман не лезла, расценила это как нерешительность.

— Она Ав…

— Алеста!

Принцесса не дала договорить циркачке и перебила её в начале фразы. Опекуны подвоха не заметили — слишком были ошеломлены свалившимся на них коронованным «счастьем».

— Меня зовут Алеста, но если вы принимаете меня в свою… э-ээ… в свою общину, то лучше обращайтесь как к Анне. Лучше на ты. И лучше без титулов.

На неё продолжали смотреть. Лира, клятвенно заверявшая Агату в том, что от Ильды и Рамона секретов быть не может, позволила принцессе скрыть свой настоящий титул. Всё же в остальном они сказали правду.

Агата нервничала всё равно. Ей очень не хотелось в замок. К тому же следовало кое-что предпринять, чтобы не нашли её как можно дольше. Вернуться было бы неплохо, но только потом — через много-много лет. Следовало задобрить давших ей приют людей, пока они и в самом деле не передумали.

— Я могу заплатить. Вот! Оно, вероятно, дорогое. Я не разбираюсь, если честно, но вряд ли бы мне дали надеть что-то не превышающее цену вашей лошади.

Простое, из белого золота кольцо, девочка положила на стол. Сравнение с лошадью было не уместным и опять-таки обидным. Но подобрать нужных для этой компании слов у принцессы всё никак не выходило. Они привыкли грубыми и крепкими эпитетами открывать миру свою душу, а она её прятала либо за светскими оборотами, либо отпуская безжалостные замечания.

— Я могу приносить пользу, я многое умею. К домашней работе меня не приучили, но учусь я быстро. Только… фокусы показывать не хочу.

Лира закатила глаза, а супруги таращились во все глаза на Агату. Вряд ли они когда-либо планировали обучать королевскую дочь чистить картошку. Спустя минуту Ильда не выдержала и засмеялась — сначала нервно, а потом расслабилась. Рамон посмотрел на них на всех, махнул рукой и тоже усмехнулся. Кряхтя, он поставил бутылку обратно под сиденье. Полные щёки его жены покрыл румянец. Зубы у женщины были желтоваты, зато ровные и крепкие. Лира придвинулась ближе к ней и положила голову на плечо приёмной матери.

— И как вас таких судьба свела? — качала головой Ильда, переводя взгляд с одной девочки на другую. Пока что забери это, — обратилась она к Агате, — а лучше спрячь. Такие кольца тут не носят. Здесь предпочитают серебро с примесями, да медь, особенно наша гадалка падка на эти вещи. А одежду мы тебе подберём.

Теперь она всматривалась в лицо Агаты. Люди непривыкшие, особенно те, кто не знаком с нормами поведения при дворе, часто как заворожённые смотрели в глаза Астор. Но только не Сиене и не драконам — глазеть на королеву и чудовищ не смел никто. Налюбовавшись, женщина вздохнула.

— Но вот с этим придётся что-то делать.

В знак согласия Агата склонила голову и робко улыбнулась. Наконец все во всём разобрались, и никто пока не собирался прогонять принцессу. Оставалось только одно срочное дело. Девочка выглянула за полог и обнаружила, что они проезжают полем. Вокруг ни единой души.

— Нельзя ли остановиться на время?

Лира, по обыкновению озвучившая свои дурные мысли, сначала подумала о другом. Неловкость была вопиющей, но всё-таки Агата сумела, не меняясь в лице, объяснить, что идёт в чисто поле не по нужде. А когда остальные поняли, что она затеяла, то даже у Лиры глаза полезли на лоб.