И промахнулся. С лёгкостью уклонившись от удара, Эрид посмотрел на него как на идиота, удивлённо вздёрнув бровь. А затем сделал молниеносное движение.

Сначала крестьянин не понял, что произошло. Его лишь слегка толкнули в грудь ладонью, вокруг которой что-то искрилось. Он уже две тысячи раз пожалел о том, что проломил череп старику. Действовали поспешно, и просто не придумали ничего другого, когда тот проснулся и увидел, как незнакомцы ищут золото в доме. До этого они с другом убивали лишь однажды — ножом, в пьяной драке. Тогда всё было проще.

А теперь друг мёртв.

Крестьянина окутала боль и мерзкий горелый запах.

Дракон терпеливо ждал, когда закончатся конвульсии. Стоило простолюдину перестать дёргаться, как его шею сдавили холодные пальцы.

Пытаясь выбраться из этой хватки, он во все глаза смотрел на чудовище, позволяя тому видеть ненависть, переполнявшую жертву. Будь у него возможность, крестьянин уничтожил бы дракона не менее мучительно, чем расправлялись с ним самим. Эрид читал это в его лице и продолжал перекрывать кислород. Впервые отнимая жизни людей, он вдруг обнаружил, что это проще, чем кажется — нужен только достойный мотив. Дракон наблюдал, спокойно и без сожалений, как задыхается человек. Так должно было случиться с тем, кто поверг его в пустоту одиночества, лишив единственного друга.

Простолюдин слабел и медленно терял сознание. Без разбора лупил кулаками, напоминавшими гири, но удары не причиняли вреда оборотню. Мужчина склонился и прожигал бесстрастным взглядом крестьянина. Его волосы почти касались лица хрипящего человека и были похожи на змей. Пахло дымом.

Всё происходило быстро, но при этом тянулось бесконечно. Эрид не знал, как долго сможет продержаться эта тварь, и как скоро ему покажется, что пора довершить начатое. Поэтому он просто держал и смотрел, вместо того чтобы одним движением свернуть бычью шею. Слишком просто. Слишком мягким наказанием это было для того, кто убил Алонсо — просто так, ни за что, даже не подумав пожалеть беззащитного старика.

Немая ярость снова захлестнула дракона. Впервые за столько лет Эрид, который некогда не смог погубить ягнёнка, почувствовал настоящую жажду крови. Он ослабил хватку. Бескровная расправа показалась ему скучной.

Что если парень в его руках не осознавал, за что его пытают? Может он даже не понимал, что старика в лачуге можно не убивать. Каждый подчиняется законам мира, в котором живёт. Возможно, в мире обездоленных простолюдинов Алонсо был лишним, был слабым звеном.

Уже не важно. Одним рывком Эрид притянул крестьянина ближе, и перегрыз ему горло.

С тех пор он не выходил на контакт с людьми. Забросил глупые развлечения и перестал пугать крестьян. Не появлялся инкогнито на праздниках, не освобождал девиц, которых невежественный народ привязывал к столбам в качестве дани. Старался вообще не попадаться никому на глаза.

Дракон по-прежнему пропадал в далёких провинциях, где размышлял о смысле своих снов. Готов был по привычке ввязаться в драку с любым другим чудовищем, оставив ему на память нервный тик при упоминании молний. Огонь Эриду почти не причинял вреда, так что сородичи предпочитали с ним не связываться. Ничто не подпитывало его агрессии, и постепенно она стушевалась

Эти победы уже не приносили отрады. Наверное, поэтому он вдруг вспомнил об Агате — по-настоящему, а не мимоходом. Раз сам дракон разучился испытывать радость, то стоит попытаться подарить её кому-то другому. А кому, если не позабытой и позаброшенной им торитт? Эта мысль пришла внезапно и сразу показалась неправильной.

Какое право он имел показываться этой девочке на глаза после того, что сделал? Ей не следует знаться с монстром, который вкусил крови, устроил месть за личную обиду. Драконы убивали нередко, но почти всегда по приказу. Или чтобы заступиться за королевскую честь и гордость своих господ. Чтобы Эрид не делал — страдал, развлекался или сводил счеты — он не думал ни о Сиене, ни о её дочери. Оборотень попросту забыл о них, но Алонсо, этот упрямый старик, говорил, что так быть не должно. И раз за разом обращал внимание дракона на его долг.

Согласно законам природы и людей, ни одно чудовище не обладало свободой воли. Но только если правительница и торитт не махнули на него рукой. Сейчас Сиена занята другими проблемами, дракон наследницы её пока не интересует. Эрида вызывали во дворец лишь на официальные встречи и государственные праздники. Держали его за скандалиста, которого лучше не подпускать близко к Шамбри лишний раз — до поры, до времени. Рано или поздно Сиена взялась бы за неугодного монстра и перекроила на своё усмотрение, чтобы через много лет он стал достойным приемником Нердала. Ну а пока — ей просто не до этого. Слишком много у монарха забот.

А Агата? Исходя из своих скудных познаний о жизни королевских детей, дракон заключил, что девочка всё время занята учёбой. В свободное время у неё наверняка есть, с кем поболтать: несколько сестёр, брат и целый выводок маленьких герцогов, баронов и других наследников великих фамилий. Агату не выпускают из замка, напичканного гвардией и личной стражей. Принцессе ничего не угрожает, ни скука, ни опасность. Случалось, Эрид замечал ментальные волнения, которые тянулись к нему щупальцами от самого дворца, и в них легко читалась тоска и обида. Он старался не обращать внимания, пользуясь тем, что его связь с торитт слабее, чем у других монстров.

Да и какое детство обходится без слёз? Даже у королевской дочери могут быть неудачные дни.

Он не хотел видеть её раньше времени, и продолжал медлить до самой смерти Алонсо. Агата не могла не почувствовать хотя бы что-то на ментальном уровне, когда её дракона раздирало от боли и гнева. Что она подумала тогда? Эриду не хотелось знать. Страшно было представить, что ребёнок мог хоть отчасти познать эту тьму.

Совесть, долг и одиночество. Желание стать хоть кому-нибудь нужным как человек, а не чудовище, боролось с ленью и упрямством. Агата слишком мала, о чём с ней говорить? Она дочь Железной королевы, и может оказаться такой же жестокой и неживой. При дворе слишком тесно, гранитные стены замка давят, а дым столицы угнетает. Лучше бы остаться здесь и прятаться в лесах, пока не придёт время поступить на службу под начальством Астор.

Он врал себе и знал, что на самом деле девочке так же одиноко, как и дракону. Как бы сложились их судьбы, прими тогда Эрид другое решение? Чуть меньше благородства, и Агате не к кому было бы обратиться за помощью в её безумных идеях. Переросла бы их, перебесилась, стала второй Сиеной. И никаких войн, никаких катаклизмов!

Но этого хотел Алонсо, он хотел, чтобы они встретились и подружились. Глупышка-принцесса обязана обретением друга-раба старому и неграмотному рыбаку.

А у Эрида же теперь нет никого, кроме неё.

***

Сначала всё было хорошо. Он принял приторную благодарность её высочества за чистую монету. Но уже во вторую встречу понял: Агата не так мила и наивна, какой её привыкли видеть. Она капризна и упряма, но всё-таки с доброй душой.

А вскоре обозначились проблемы: длительное пребывание во дворце и не самые разумные идеи наследницы. Лёгкое недомогание оборотня, которое он скрывал от всех, никак на ней не отражалось — Агата реагировала только на острую боль. Дракон мужественно переносил неприятные ощущения в плечах и улыбался торитт. А сам думал и качал головой. Все советы были как об стенку горох: с фанатичным блеском в глазах принцесса предлагала один безумный проект за другим. Иногда это забавляло. Но порой внушало чистый ужас.

Он до последнего отказывался видеть в Агате маленького тирана, и становился свидетелем её первых жестоких деяний. Дракон успокаивал себя тем, что и сам не ангел. Не стал бы им, даже без тех двух трупов в лесу. Так имеет ли он право осуждать выходки принцессы? Всё-таки оба они выросли в одиночестве и видели жестокость с юных лет. Девочка просто становилась той, кем её пытались воспитать.