Отец молчал, и пристально разглядывал совсем юное лицо своей взрослой дочери. Долго молчал, борясь с какими-то эмоциями внутри. Таких стычек прежде не было. Ада много раз упрекала мать, что та их бросила, но лично ему не предъявляла претензий, только грубила в ответ на многочисленные замечания. Из такого поведения отец сделал вывод, что Ада хотела её любви, но не его, и остался доволен. Это ведь не сын. А дочь хоть бы какая, чем меньше ей от него надо, тем лучше. Мужчина думал, это взаимовыгодное соглашение, и даже старался поменьше критиковать её, что было не так-то легко. Но бедная девочка оказалась совсем не такой бесчувственной, как он надеялся. Отец кивнул Аде и сделал слабую попытку улыбнуться.

— Хорошо. Привезу в следующий раз. Обещаю.

— Спасибо.

Она чувствовала, что следующего раза не будет.

— Ты напялила вечернее платье?

— Это здесь оно вечернее, а для Йэррии такой фасон считается традиционным.

В отличии от матери, Ада оделась просто: кеды, рваные серые джинсы и футболка с пентаграммой. И в толстовка — на случай, если в золотой утопии будет прохладно.

— Для королевства в самом деле скромно. Ни корсета, ни оборок, ни там вышивки какой-нибудь. Веера и того нет.

Агата махнула на неё рукой. Девушке было как всегда неловко рядом с воплощением грации, которым была эта женщина. Да и пришла она сюда в смешанных чувствах.

— Ничего из перечисленного тобою у нас не носят и никогда не носили. Разве что веер, и то лишь в жаркие сезоны. Это в мире твоего отца испокон веков приносят жертвы красоте. Йэррия не принимает ни вычурности, ни неудобства, сама увидишь. Боюсь только, что твой вид шокирует придворных. Надела бы хоть кожу — к этому они привычны, спасибо оборотням.

При напоминании об Эриде Ада поморщилась. Они повздорили, если можно так назвать обоюдное и агрессивное молчание. Шаткое перемирие установилось только когда дракон нарушил тишину и сказал, что Тоша не обязательно обречён. «Когда вы с матерью окажетесь у Сиены, я навещу магов и узнаю, что можно сделать. Мальчик смог вернуться в то время, в которое должен был сейчас жить. Есть надежда, что он перестанет быть призраком».

Это чуть-чуть успокоило Аду. История ребёнка-привидения задела её сильно. Его использовали и оставили даже не умирать, а бесконечно влачить настолько жалкое существование, что смерть по сравнению с этим наилучший вариант. Ведь что хуже — украсть у человека жизнь, или лишить его детства? Логичнее было злиться на мать, но разве с Агаты можно что-то спрашивать? Она живёт в своём мире, где всё делается лишь ради её блага. Причём мир этот вовсе не выдуманный — всего-навсего параллельный.

Девушка пришла к ней в квартиру в установленное время. Прошлась моральным катком по гостеприимству хозяйки и напоследок попыталась задеть на счёт внешнего вида. Мелочно и бесполезно — та даже не заметила.

— Ты навела порядок в делах прежде чем исчезнуть?

— Нет. А ты?

— Нет.

Они опять замолчали. Агате было плевать, какую панику вызовет то, что она пропадёт — после неё хоть потоп. Ада не отставала. Тем более, она может ещё и вернётся, хотя дракон с принцессой красноречиво недоговаривали. Ну а нет, значит нет. В университете повесят объявление о пропаже студентки. Обязательно с фотографией, какой-нибудь невзрачной, но в меру красивой, найденной в соцсетях. И да, ещё останется отец. Папа день на третий или восьмой поймёт, что дочь не приходит даже ночевать. Он удивится, но вряд ли расстроится. На его попечении останется шестилетний призрак, которому пошёл аж четвёртый десяток. Правда об этом отец знать не будет.

— Где же Эрид? Пока мы его ждём, я успела бы заскочить в любимую кофейню напоследок.

Кто о чём, Агата о кофе. Она волновалась перед возвращением на родину, но не на столько, чтобы забыть об удовольствиях. Ада снова вышла из себя.

— А ты ему, случайно, не поручала снова кого-то убить, украсть или просто испортить чью-нибудь жизнь? Если да, то опоздать не мудрено!

Мама расправила складку на широкой, отливающей серебром, юбке и серьёзно посмотрела на Аду. Ей даже показалось, что с сожалением.

— Ты же знаешь, я больше не могу ему приказывать. И научись демонстрировать свою неприязнь с большим тактом. При дворе даже оскорбления должны быть куртуазными, а этот юношеский, примитивный сарказм… Я не в обиду лично тебе, а в целом про ваше поколение, да и весь этот мир. Это мир твоего отца, и ты принадлежишь к нему только наполовину. Теперь, когда ты всё же об этом узнала, я наконец могу говорить свободно. Но это затруднительно, когда собственная дочь постоянно огрызается.

— Твою мать, мама!

— Ну вот, об этом я и говорю.

Ада вскочила, с отчаянием поглядела на моложавую женщину. Нервно хохотнула над собственной тавтологией, чуть успокоилась. Плюхнулась на диван, намеренно подминая под себя край чужого серебристого платья.

— Ты никогда не относилась ко мне как к дочери. Но я не могу не заметить того, насколько охотнее ты теперь со мной говоришь. Спасибо, очень круто. Много лет мечтала я об этом. Только не надо строить из себя ни мать, ни подругу. Мы… просто как дальние родственники, чужие друг другу, однако не совсем. Кровь и социум обязывают, — она дёрнула плечом. — Типа.

Женщина кивнула. Такая формулировка их отношений пришлась ей по душе.

— Значит, будем просто сотрудничать и не бросать друг друга на произвол судьбы хотя бы в первое время. Ты ничего не знаешь во дворце, а мне так просто не влиться в прежнюю жизнь. Нужна ниточка, которая будет связывать меня с жизнью этой. Ею станешь ты.

Она сказала это воистину королевским тоном.

— Мне поклониться?

— Вовсе не обязательно. Кланяться должны тебе.

— О! Зашибись.

Ожидание растянулось. Агата, как ни в чём небывало, сидела на своей страничке в интернете. Будто не она сейчас навсегда исчезнет не только из жизни своих подписчиков, но и вовсе из этого мира. Ада оценила такое отношение и попыталась действовать так же. Но от музыки тошнило, а от остального и подавно. Ада не выдержала. И в полголоса воскликнула:

— Б…! Как долго.

Женщина скривился губы.

— Надо было всё-таки заниматься твоим воспитанием. В замке Сиены такие манеры прощаются только драконам — как и многое другое. А ты какая-никакая принцесса.

Девушка сразу напряглась и поджала губы.

— Известно, какая. Полукровка, недоносок, практически бастард.

Агата засмеялась, не отрываясь от телефона.

— О, господи, какая чушь! И ведь придворная свора тебе ещё не успела промыть мозги.

Сразу было видно, о подданных своей матери Агата не самого высокого мнения. Ада пересела в кресло и натянула капюшон толстовки. Она не знала, куда себя деть.

— Да где носит этого грёбаного… Привет, Эрид.

Он вошёл через дверь, а не появился прямо из стены по своему обыкновению, но получилось всё равно неожиданно. Ада сдержала ещё одно, готовое сорваться с языка ругательство. Как-то раз дракон в шутку пригрозил запечатать ей рот расплавленным воском за привычку сквернословить, или же просто соорудить кляп. Иногда очень хотелось проверить, можно ли в самом деле настолько достать Эрида, чтобы он исполнил эту угрозу. Но природная застенчивость не позволяла.

— Ну чего вы расселись, принцессы? — с порога заявил мужчина, будто это не его они ждали столько времени. В преувеличено бодром голосе звенела тревожность.

На журнальной столике уже находилась фотография в окружении всех подобающих ингредиентов: ртуть, серебро, золотая драконья кровь. Трое людей столпилось вокруг всего этого, Агата и Эрид принялись что-то шаманить, переставлять, переливать. Ада стояла как столб и тупо наблюдала, чувствуя себя бесполезной и попросту лишней. Её переправляли в Йэр будто какой-то сувенир.

— Смотрите на снимок. Пристально.

— Сами знаем, — огрызнулась девушка. Дракон склонил голову набок. Аде показалось, что она задела его своей грубостью, которая не прекращалась второй день. Эрид никак не реагировал: понимал, что так быстро им с Агатой не простят украденную жизнь ребёнка. Но сегодня не удержался от окрика.