Они связаны. Разной кровью, но общими корнями. Девицу, вероятно, посетило некое странное ощущение: на неё должны воздействовать как магнит, так и присутствие Эрида. Будь на её месте Агата, та бы уже вовсю ругалась, обвиняла и приказывала.

А её дочь, если что-то и почувствовала, не собиралась как-либо реагировать. Она продолжала нервно смеяться и выдавать отрывистые монологи. Грубые, иной раз даже похабные. Потом вдруг замолкала и уходила в себя, огрызалась на попытки товарищей заставить её снова принимать участие в общем веселье. А затем встряхивала головой, отправлял в рот сухарик, заливая его напитком — теперь розовым, а не зелёным, — и оживала вновь. В самом деле, она была очень странной и какой-то совсем беззащитной. Даже грубые манеры не могла это скрыть.

Никто так и не назвал её по имени. Дракон цокнул языком: ему хотелось его узнать.

Зрелище, которое сначала показалось забавным, утомило. Ничего не происходило, магия заглохла, как старый двигатель, и ожидание затянулось. С неудовольствием Эрид признал, что девушка не выпивает, а напивается, причём так основательно, что говорила уже с трудом. Это могло как усилить ментальное восприятие, так и ослабить его. Он не знал наверняка: Астор никогда не злоупотребляли алкоголем. Вселенская грусть в больших глазах никуда не уходила, особенно когда девушка водила головой из стороны в сторону, словно разыскивая что-то. Грусть и затаённое желание покинуть это место: чтобы кто-нибудь взял её за руку и увел отсюда прочь. Это можно было написать огромными буквами на её округлом, скрытом непослушной чёлкой, лбу.

Да, кстати, и всё её лицо можно назвать круглым, детским, наивным. Совсем нетипичное строение для Астор. Все родственники девочки по материнской линии — остролицые, с миндалевидными хищными глазами и тонкой линией губ.

Тут Эрид догадался, что она ищет его. А точнее, мимолётное видение, каким дракон предстал перед ней. Раньше только одного человека он читал как книгу — по праву крови умел это делать. Но теперь у оборотня не было торитт. А эта девушка становилась ему совершенно понятной. Правда только через раз, но тут он был уверен: желтоглазая ищет его.

— Я щеч…кхм. Я сейчас.

Поднявшись со второй попытки, девица направилась к выходу и тут-то наконец её переклинило. Магия ферома снова была в деле. Обернувшись к стене, увешанной сплошь всякой дребеденью, прелестное создание изменило планы. И пошло к фотографии, чудом не заплетаясь ногами в собственных ботинках. Даже почти не пошатываясь. Девушка лишь раз слегка запнулась, задев правую ступню левой — ещё бы, с такой огромной подошвой. Что-то было в ней неумолимо трогательное.

Кто-то засмеялся ей в спину.

Героически преодолев расстояние, отделяющее его от стены, тело в серой бесформенной кофте добралось до конечного пункта. Связь с мозгом оно явно теряло, хоть и пыталось не подавать виду. Под расхлябанным балахоном угадывалась красивая фигура и Эрид осудил выбор девушки. Судя по всему, мода её времени позволяла носить что угодно, так зачем же скрывать свои сильные стороны?

Она уставилась на фотографию. Магнит наконец возымел действие и никому неизвестная Астор ему поддавалась. В затуманенных глазах мелькнуло узнавание. Она уже видела этот снимок? Или видела то, что на нём изображено?

Дракон подошёл и встал рядом. На него даже не посмотрели. Девица полностью погрузилась в созерцание, и только спустя некоторое время соизволила повернуть голову.

На её лице отразилась гамма эмоций. От недовольства — из-за того, что кто-то смеет нарушать её личное пространство, — до необъяснимой надежды во взгляде. Немой, пугающей мольбы. Жёлтые глаза вцепились в золотые как утопающий за соломинку. Она видела его, незримого посланца другой параллели — одна во всём этом вонючем зале. Дочь Агаты понятия не имела, что с ней происходит, не знала, что всему виной фером: он активизировался от присутствия "магнита" и дракона. В сердце молодой Астор что-то ухнуло вниз и подскочило наверх. Это было нормально: маги предупреждали о возможном шоке. Хотя откуда им знать? На пьяную голову девушка могла бы принять это чувство за влечение или влюбленность — внешность дракона вполне располагала. Он знал, как это работает, так как не раз общался с выпившими молодыми женщинам: в таком состоянии даже самых хладнокровных тянуло к оборотням. Эрид что-то ей сказал, чтобы встряхнуть, а девица хмыкнула и отвернулась к фотографии. Гордая всё-таки. Не позволяет другим видеть, как она даёт слабину.

Коридор времён открывался — не столько с помощью оборотня, сколько по собственному почину. В него должна была шагнуть другая, но девушка с короткой стрижкой оказалась здесь первой. Потом она сама приведёт его к Агате, ну а пока что, если только захочет, она могла бы совершить скачок на сто с лишним лет назад — туда, где обосновался сам Эрид. Для этого не хватало только её собственного стремления. Иначе ничего и не выйдет.

И она хотела этого. Как ничего прежде! Когда Коридор открылся, и Астор почувствовала, как рушатся границы окружающей её материи, а воздух становится жидким стеклом, она не испугалась. Но всем своим естеством захотела шагнуть в неизведанное, прочь от всего, что её здесь окружает. Но только не одна.

А с ним.

***

Одинокая девушка стояла у стены и разглядывала старинную фотографию. Мимо пробегали официанты, на фартуках и спинах мелькали огни софитов.

— Где Ада?

— Не знаю. В туалет, наверно, вышла, или подышать. А, ну да, подышать вроде как собиралась.

— А, ясно. Дай-ка мне допить её коктейль, пока не видит.

Никто не заметил, как она исчезла.

Эрид спал долгие недели. Путешествие по слоям и параллелям Муна его доконало, а перемещение некоторых лиц из пункта "а" в пункт "б" было особенно изматывающим.

Всеведущие маги предупреждали и об этом: спячка — это защитная реакция. Благодаря ей, теперь он снова чувствует себя как нельзя лучше. Хоть и не может объяснить некоторых вещей, которые произошли за время его отключки.

Например, венок. Как он оказался у него на голове? Ответ, конечно, очевиден: всё это Тошины проделки, но раньше мальчик так не расходился, боясь чем-нибудь рассердить дракона и лишиться единственного собеседника. Значит, свою лепту внесло появление девушки, которая первым же делом чуть не сбила Эрида с ног. Надо заметить, ноги уже успели натерпеться: когда дракон начал пробуждаться от колдовского сна, но ещё находился в полудрёме, он услышал шум и гомон, окрики и смех, а потом — по сапогам промчалось стадо взбесившихся буйволов. Или слонов. В крайнем случае это был один взрослый человек и ребёнок.

Помянув мысленно всех тварей, именами которых выражали злость на его родине, мужчина открыл глаза. И сразу увидел, как кто-то носится вихрем вокруг груды камней, на которой он расположился. Затем дракон обнаружил глупый венок, брезгливо его сбросил, встал, потянулся… И чуть не полетел затылком на валун. Мальчишка завизжал и ловко сменил траекторию, а девица оказалась не такой проворной, взвыла и зажала нос рукой.

Цвет её глаз не оставлял сомнений, хотя, как мог приблизился к земным меркам. Вряд ли это спасало девушку от назойливого внимания: насколько мог судить о людях Эрид, малейшее отклонение от нормы вызывало в них уйму опасений и интереса, что в этом мире, что в параллельном.

Волосы оказались тёмными — почти такими же чёрными, как у него самого. И невозможно короткими. Даже у Сиены волосы доставали до плеч, а тут совершенно чудные волнистые локоны нещадно обрублены и с трудом прикрывают уши. Возможно, это писк моды её эпохи, кто их знает, этих землян. За те скачки во времени, что дракон успел здесь совершить, он навидался всякого.

— Расстроилась, что не смогла сломать мне ногу, и решила попытать счастья с другими конечностями?

Она молчала и со странным выражением смотрела на него. Лицо девушки по-юношески пухлое, с впечатляющими синяками под глазами, прямым носом и фигурными губами. Ничего общего с хищным и птичьим лицом Агаты, хотя обе напоминали фарфоровых кукол. Красивые картинки, только одна была как ожившая линогравюра, а вторая — как акварель. Забавно, но более всего фамильного сходства нашлось там, где отличия были разительными. Глаза юной особы огромные, открытые и живые. В них безраздельно царила тоска, а упрямая линия бровей предупреждала о возможных неприятностях в будущем.