Ещё один крик, не его, чужой. Это Агата. Боль передалась ей ментально, хоть и не в таких количествах. И всё равно ребёнку трудно вынести такое. В уже замутнённом сознании оборотня промелькнуло сожаление и ужас.

Побледневшую принцессу спешно вывели из зала. Эрид оставался на месте, дрожа и скалясь. На бедном лице выступил пот, слезились золотые глаза. Пять минут назад все любовались им, теперь смотрели кто с испугом, кто с отвращением.

Шаги. Тяжёлые шаги, как у человека, но быстрые и чёткие, как у оборотня. Старший дракон возник из ниоткуда и протянул руку. Эрид заколебался, но всё-таки позволил вывести себя на воздух. Нердал поддерживал его, а за их спинами снова играла весёлая музыка.

Они не разговаривали. Нердал на задавал вопросов и не интересовался самочувствием. Просто ждал, когда судороги прекратятся и смотрел, скрестив руки, на небо. Густые брови сурово сошлись на переносице. Как только Эриду стало легче, на что потребовалось на удивление немного времени, Нердал кивнул. И удалился прочь под шелест крыльев.

Спустя два дня Эрид вернулся во дворец. Придворные, которые попадались на пути, спешили отвести взгляд или свернуть в ближайший коридор. Оборотни вели себя не лучше.

Дракон обнаружил принцессу одну в личных покоях. Она готовила урок по геометрии, и была очень злая. Точные науки действовали на неё не лучшим образом.

— Мне некогда. Уходи!

Эрид застыл на пороге. Раньше девочка всегда радовалась его визитам, хотя сам он часто наносил их с неохотой, за что не раз себя попрекал.

— Что-то стряслось?

— Ты опозорил меня!

Сначала он не понял. Но принцесса быстро разложила всё по полочкам. Она вскочила из-за стола, с отвращением оттолкнув учебник, и звонко тонула каблуком.

— Скорчился от боли в центре бального зала. Швырнул племянницу барона в толпу. Ты бы ещё выл и катался по полу! А я, я… я чувствовала твою болезнь. Я сама закричала и чуть не рухнула там. Какой позор для старшей королевской дочери! Почему ты так сделал?

— Потому что мне было больно. Ты же сама сказала.

— Значит нечего было приходить! Ты ведь грозный дракон, тебе полагается внушать ужас, а не выглядеть жалким! Да уж лучше бы откусил лорд-адмиралу вторую руку. Всё равно старый дурак нужен лишь во время войн, а их мы не ведём десятки лет. Глядя на тебя, другие чего доброго подумают, что и я такая же, припадочная. Мы ведь с тобой связаны!

Она перевела дух, яростно стирая с пальца чернильное пятно.

— Раньше тебя днём с огнём было в замке не сыскать, а теперь прилетаешь постоянно. Чего ради, позорить меня?

Эрид не верил своим ушам. Неужто это та самая одинокая девочка, которая так радовалась каждый раз, как он заглядывал в гости? Ведь ей тут не с кем поговорить, некому поведать свои мысли. И пусть они так и не стали равноправными друзьями, все же раньше она была благодарна.

— Сама не догадалась? Всё ради тебя. Думаешь, мне охота торчать в этой гранитной твердыне, которую вы гордо именуете дворцом? Ты хоть настоящие дворцы-то видела? А не этот город-крепость, в котором не продохнуть от сплетников и интриганов. А ещё от часов. Они тикают на каждом углу, сводят с ума! Я привык вольно летать в небесах и ни перед кем не держать ответа. И никогда ни о ком не заботился. Уж точно не о ребёнке. Но превозмогая свой недуг, и свою природу, снова и снова я возвращался сюда. Лишь для того, чтобы увидеть твою улыбку, принцесса. Улыбку одинокой девочки, на которую всем плевать. Но оказалось, что она ещё и эгоистка.

Агата потеряла дар речи на секунду. Никогда прежде Эрид её не отчитывал, разве что в шутку. Он всегда был послушен, как и положено личному дракону.

— Я — королевская дочь. Никто не смеет на меня плевать.

— Всё так, на наследницу трона не смеют плевать. Смеют только на Агату. На человечка, который прячется за смазливым и надменным личиком принцессы. До этого момента я наивно думал, что могу развеять твою грусть. Но вижу, что неприятностей приношу больше, чем радости и пользы. Прощай, госпожа. До лучших времён.

Он поклонился и хотел было уйти прочь. Глупо обижаться на взбалмошного ребёнка, но не делать этого не получалось. Одно радовало Эрида: его совесть чиста, он исполнил завет Алонсо, и теперь мог быть свободен на какое-то время, пока не понадобится Астор для чего-то более серьёзного, чем детские игры. Только вот Агата так не думала.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать! И куда ты, вообще, пошёл?

— Вы сами, госпожа, сказали, что заняты. И дали знать, что недовольны мной.

— Да, недовольна! Но пойми же…

Что именно он должен понять, девочка затруднялась объяснить. Пока она подбирала слова, злобно комкая тетрадный лист, дракон всё же повернулся и сел на первый попавшийся стул.

— Отчасти я понимаю. Это всё твоё воспитание и моя былая безалаберность. Следовало раньше появиться в твоей жизни, когда я сам был моложе. Так странно, что мне тоже всего тринадцать лет, как и тебе, но развитие драконов так сильно опережает людское. Теперь при всём желании я не могу чего-то кардинально изменить в твоих настроениях. Другой бы, может, и смог, невзирая на то, что с твоей стороны нет никакой помощи. Но я тут умываю руки.

— Ты говоришь, как ноешь!

— Может быть. Я откусываю чужие конечности, шляюсь годами вдали от своих торитт и королевы, порчу людям бал. А ещё ною. И это только то, что тебе известно, многого другого ты даже знаешь и, надеюсь, не узнаешь никогда. У меня много пороков. Я не ангел, хоть у меня и есть крылья.

Принцесса задумалась. Злость улеглась. Девочка снова выглядела очаровательно милой.

— Значит, ради меня ты всё терпел? Ну, я… благодарна.

Она сказала это с трудом, будто пересиливая себя.

— И… если хочешь, тебя обследуют лучшие врачи королевства.

Дракон усмехнулся. Как же неумело она предлагала помощь. Словно хотела откупиться.

— Ваши врачи лечат только людей и животных. Я — не то, не другое.

Агата ещё немного подумала. Ей стало неловко в компании дракона. Неловко за себя, такую несдержанную, и за него — откровенного, и спокойного слишком.

— Навещай меня, как и раньше. Но не в ущерб себе. Мне всё-таки… и правда… с тобой лучше.

Это признание далось ей тяжело. Агата не смотрела в глаза, а гордо вздёрнув подбородок, рассматривала гобелен. Кого принцесса испугалась потерять — раба или друга? В последнее время Эрид часто задавался этим вопросом. Чем больше он узнавал милую девочку, тем больше сомневался в чистоте её одинокой натуры. А ведь именно такой она сначала показалась ему: покинутой и несчастной. Так оно, пожалуй, и было. Что не помешало воспитанию Сиены пустить свои корни. Догадывалась ли об этом сама Агата?

Спрашивать не имело смысла. Эрид встал, поклонился и вежливо пообещал заглянуть как-нибудь на днях.

Такой была их первая стычка.

Солнце вдыхало жизнь в серые, каменные стены покоев принцессы. Его лучи сами по себе были магией. Должно быть, с воздушного шара вид на замок открывался потрясающий — примерно такой же, как со спины дракона. Только у этих пассажиров была возможность насладиться зрелищем на низкой скорости. И у них наверняка не закладывает уши. Среди натянутых канатов гуляет ветерок, а сами тросы нет-нет, да издадут приятный скрип — как сапог на свежем снегу.

Посадка будет проходить на специальном поле, невдалеке от замка. Мощный, устрашающий корабль скельтров сразу даёт понять: с этими господами лучше не шутить, не расслабляться, а по возможности обходить десятой дорогой. Ну а фьёлы, что фьёлы? Их шар лазоревый, небольшой и выглядит так, словно любой желающий может на нём прокатиться, причём совершенно безвозмездно. Может, так оно и есть, впрочем, принцессе на этот счёт не нужно волноваться: её в любом случае не отпустят. Девочка будет стоять рядом с матерью и приветствовать гостей. Потом её посадят за праздничный стол и разрешат отведать один, а может, целых два десерта. В полночь прогонят спать. И только попробуй заикнуться об аэростатах.