Возле ногтя большого пальца появилась заусенца. Мерзкая, острая, открывающая внутренний слой кожи. Палец неприятно зудел, не поддавался ни зубам, ни ногтям левой руки и всячески отвлекал от такого важного дела, как экзамен. Наконец Ада сумела откусить часть омертвевшей материи и перевела-таки внимание на клетчатый лист с двумя корявыми строчками. Положение было плачевным. Схемы на шарнирных опорах разъезжались перед глазами и ничего, кроме того, что здесь есть шарниры, Ада сказать не могла. Что уж говорить про уравнения.

На кануне вечером, часу в первом ночи, она собрала вокруг себя тетради и методички, чтобы повторить материал — выученный, как тогда казалось, на твёрдую три с плюсом. Каково же было её удивление, когда Ада поняла, что не помнит ровным счётом ничего. Разум был чист и свободен.

Как на зло, дракон снова пропадал невесть где. Некому пожаловаться и нагрубить в подсознательной надежде, что это как-то поможет. Девушка пол ночи пыталась попеременно разобраться то в своих чувствах к нему, то в теоретической части сопромата. Измученная вконец, Ада заснула, не раздеваясь, в окружении учебников.

Разбудили её бесцеремонно, когда за окном уже было светло. Эрид расхаживал из стороны в сторону, перебирая записи и методички, раскиданные по всей комнате. Бегло посмотрев что-то одно, он небрежно швырял это в сторону подушки, потом брался за следующее, и так без конца. Шелестя листами, тетрадки неизменно приземлялись либо на голову девушке, либо в непосредственной близости от слегка опухшего лица.

— Что ты делаешь, ненормальный? — пробормотала Ада. Она передумала идти на экзамен, так как поняла, что всё равно его завалит.

Почему-то даже занимаясь откровенными ребячествами, Эрид выглядел слишком серьёзным. Какие-то невесёлые мысли ни на секунду не покидали его. Пока язык отпускал язвительные комментарии, глаза зорко следили и подмечали все детали. Казалось, что в любой момент мужчина скажет что-нибудь такое, от чего душа уйдёт в пятки. Хотя на этот раз он всего лишь будничным тоном объявил, что пришёл пожелать удачи перед экзаменом. В Аду полетела ещё одна тетрадь — последняя.

— Я не пойду.

— Мы перенесли наше путешествие из-за твоего каприза. Изволь подняться и отправиться в университет. А не то я отыщу ведро и вылью тебе на постель парочку литров ледяной воды.

Именно так он бы и сделал. Иногда подкупающая доброта Эрида сменялась обыкновенной тиранией. Размяв отёкшие от сна в неудобной позе руки, Ада с трудом села и сипло ответила:

— Я всё равно не сдам. Я ничего не помню, только немного теории. Хотя честно пыталась разобраться с уравнениями. Вчера тоже пыталась, но в итоге просто заснула. Ну да, сама виновата.

Она махнула рукой и насупилась. Оборотень смотрел и умилялся.

— Какая прелесть. Я встречал множество дур, самых разных мастей и оттенков, но такую вижу впервые. Ну-ка, дай взглянуть.

Он так быстро оказался рядом, что Ада вздрогнула. Эрид схватил учебник, которым до этого чуть не сломал девушке нос, когда швырялся тетрадями, и раскрыл книгу. Ада увидела знакомые, но не доступные её разуму формулы.

— Милая моя, да тут всё просто, — сказал после двухминутного ознакомления дракон учительским тоном. — Даже элементарно. Твоя мать решала такие уравнения, когда ей было тринадцать.

— Не верю!

— Не верь, на здоровье. Не могу похвастаться, что тоже решу все эти задачи, но некоторые из них действительно простые. Странно, что в вашем техническом мире не обучаются этому с пелёнок. В Йэррии все помешаны на механике. Говорят, это наука номер один.

— А номер два?

— Медицина, в частности, вживление металла в организм. По нашим улицам ходит много людей с протезами.

Эрид заметил клочок бумажки, над которым Ада билась целый час, но так и не смогла найти угол поворота на опорах.

— Дай сюда. И перестань закатывать глаза, этим меня не прогнать.

Брезгливо подняв с пола огрызок карандаша, на котором виднелись вмятины от зубов, мужчина принялся что-то зачёркивать и исправлять. Девушка придвинулась ближе и поёжилась: от дракона исходил едва ощутимый холод. Почерк у Эрида был отвратительный — ещё хуже, чем у неё самой.

— В этом месте скобки не нужны, а здесь их почему-то нет. А то, что ты путаешь вторую степень с третьей, тревожит: раньше в роду Астор не было таких самородков. Даже Агата не позволяла себе так ошибаться, а уж поверь, её ненависть к точным наукам велика. Ты поняла, в чём ошибка?

— Скобка, квадрат в кубе… Да, поняла.

— Отрадно. Теперь сможешь решить похожую задачу?

Ада покачала головой. Она пристально смотрела на уравнение — так внимательно, что Эрид наивно решил, будто она пытается разобраться и вникнуть. Но студентке было интереснее рассматривать размашистые, угловатые буквы.

— Как курица лапой.

— И это всё?

— Будто правша писал левой рукой и с завязанными глазами.

Оборотень обречённо захлопнул тетрадь. Это был первый и последний раз, когда он пытался кому-то помочь с учёбой.

— В отличии от тебя, я не ходил даже в школу, хотя провёл юность в местах, где от академий уже тесно. Объясни-ка мне ещё раз: разве чтобы сдать экзамен недостаточно теоретической части, которую ты якобы учила?

Он был недоволен и немного раздражён. С такими учителями трудно. Ада мотнула головой, точно верблюд, которого привели на водопой. С недосыпа она не заморачивалась тем, чтобы соблюдать привычную дистанцию. Девушка повернулась и спиной облокотилась на плечо дракона, откинув голову назад. Эрид издал, как он часто это делал, тихий рык. Больше это напоминало ворчание кота, который недоволен тем, что кто-то посмел его тревожить, хотя на самом деле внимание ему приятно. Аде нравились все интонации дракона, и даже холод, который просачивался через чёрную кожу, не отталкивал. Как-то Эрид обмолвился, что тела других оборотней источают жар, так как они управляют огнём. Его же угораздило подружиться с молниями — и вот результат. Но девушка любила смотреть на молнии, чувствовать холод, гулять под проливным дождём в грозу. А ещё — прикасаться к чудовищам. Кто-то очень нежно провёл пальцем по её щеке и вдруг ощутимо щёлкнул по носу, требуя ответа.

— Ай! Да учила я, учила! Но запомнила от силы одну треть. А выучить остальное за такой короткий срок не получится, списать тоже. Наш преподаватель — вот настоящий зверь, куда там вам, драконам. Он видит каждое движение. И вообще, я знаю, что сама виновата, и готова к последствиям. На самом деле, не такая уж беда, если меня отчислят — всегда можно восстановиться. В конце концов, ведь неизвестно, вернусь ли я вообще в свой мир. Ну, если верть тебе.

Эрид усмехнулся и что-то тихо сказал. Это был не йэррский, девушка не знала этого языка, в её параллели вообще не существовало таких наречий. Слова звучали красиво, немного нараспев.

— Ты сейчас выругался?

— Нет. Я сделал тебе комплимент.

— За что?

— За твою фразу о последствиях. И за эту юную, очаровательную беспечность. Как давно я не видел ничего подобного в своём паровом мире.

— В твоём средневековье?

Он засмеялся. Подул ей на лоб, отгоняя непослушную прядь.

— Да. В моём средневековье.

Аде было удобно, а экзамен теперь казался совсем уже не важным. Девушка опять засыпала, и приятные, туманные мысли мешались с досадой на эти разговоры об учёбе.

Но заснуть ей было не суждено. Резко встав с дивана, Эрид прихватил учебник и плюхнулся в кресло. Девушка неловко упала на тетрадь. В голос мужчины вернулся привычный сарказм. Манеру переходить от недосказанной ласки к насмешке Ада заприметила давно и не могла себе объяснить.

— Дай мне полчаса, а сама отправляйся в ванную. Я никогда не учился и был лишён такой радости, как водить преподавателей за нос. Так что мы всё-таки попытаемся сдать твой несчастный экзамен.

Ада подумала, кивнула и пошла прочь из комнаты, засунув руки в карманы. Вся одежда была мятой и усыпанной катышками ластика — одним словом, Ада не видела причин её менять. Сонливость потихоньку проходила, студентка начинала чувствовать себя человеком. Ей казалось, что и выглядит она так же бодро и свежо.