Только забудут ли они в самом деле? Настоящая трагедия притаилась именно здесь. Эрид не любил эту девушку, но, играясь, защищал, помогал и развлекал. И нередко нарывался на грубость вместо благодарности. С Адой можно было заигрывать как с подружкой, смеяться как с сестрой, опекать её, будто родную дочь. По сути она одинока и беспомощна. Все его чувства к ней — совершенно искренни и несерьёзны. Эрид надеялся, что девушка понимает это, и не питает напрасных надежд.

Это могло бы стать прекрасной дружбой, но тут уже его собственные иллюзии. С друзьями змею не везло всю жизнь: они либо умирали, либо предавали. Одна только Варга оправдывала ожидания, но она не была человеком. Товарищ по несчастью, такой же проклятый монстр, как и он сам. Ей не нужны ни тепло, ни забота, которыми дракону хотелось с кем-нибудь поделиться. Впрочем, разве такое возможно, когда твой язык остёр, а тело излучает холод? Оборотни не имеют права на нежные чувства. Как только Эрид доставит Аду в Паровую столицу, то возьмётся за старое. Примется сутками напролёт носиться по небу чёрной стрелой, быть сумасбродом и тварью, которой пугают маленьких детей. Иногда, быть может, они смогут видеться — и полно. Им следует обоим знать своё место. Дочь беглянки, из-за которой разразилась война. Чудовище, выжившее в этой войне, наперекор всему. Оно было послано туда, чтобы погибнуть за грехи самых разных мастей. Но ничего не вышло — даже тут пришлось всех разочаровать. Только победа над скельтрами как-то компенсировала эту никому неугодную жизнь.

Дружба для дракона — непозволительная роскошь. Да и по натуре Эрид слишком зол: вот и сейчас раздражение на Аду давало о себе знать. Нет уж, он не был ей другом. Оборотень даже не мог увидеть в этой высокой желтоглазой девушке прекрасную молодую женщину — увидеть так, как ей, наверное, хотелось.

Всё ещё более грустно: Эрид к ней привык. Взял и привязался всем своим вероломным сердцем.

Так не должно было случиться. Кто он такой, в самом деле? Существо, которое в один прекрасный день впервые в жизни с радостью повиновалось приказу и отправилось жечь и убивать. Которое и до этого убивало не раз. Таким место в клетке. Они не смеют привязываться к хрупкому, ранимому человеку.

И тем более — так мучительно.

Небо было темнее обычного. Оно изменилось, как и всё вокруг, стало неприветливым и жестоким. Исчезла гармония металла, камня и цветущей земли, и, что самое страшное, к этому успели привыкнуть. Бегство принцессы тяжело отразилось на королевстве.

Дым паровых машин, находящихся за сотни километров отсюда, долетал даже на террасу замка. Люди делили небо между собой, сталкивались, стреляли. Человеческий слух не мог уловить этого, но драконам было доступно несравненно больше: гул и грохот они различали прекрасно.

Часом ранее Эрид сидел на крыше одного из донжонов, свесив голову вниз и напряжённо втягивая ноздрями воздух. Под когтями скрежетали мелкие камни, копьевидный хвост бездумно очерчивал швы между кладкой. Проходивших внизу стражников заметно нервировало присутствие оборотня. Они не понимали, что за блажь такая — угнездиться на башне и стращать своим видом ни в чём неповинных людей. Золотые глазищи вперились в горизонт. Дракон и сам не знал, каким ветром его сюда принесло, в любом случае, долго это не продолжалось. Один из молодых оборотней — тех, что были на службе у сестёр Агаты, старшая из которых теперь считалась наследницей, — нарушил уединение Эрида, и в сдержанных выражениях объявил, что его ожидают. Затем сразу улетел. Такая поспешность вполне объяснима: что за радость болтать с предателем, теперь ещё и перешедшим в разряд смертников?

Ему устроили настоящую церемонию. Умеренно пышную — война, как никак, — но всё равно вышло знатно. Сиена решила красиво проводить Старшего дракона на верную гибель. Так она поднимала боевой настрой придворных и зачем-то обеляла его имя. Никто не верил, что Эрид выживет после болотно-зелёного газа, которым скельтры щедро травили Небесную армаду. Это был страшный яд. Но многие надеялись, что змей успеет принести хоть немного пользы прежде чем чешуя превратится в струпья, а внутренности станут выпадать.

Сиена пообещала в случае победы сделать из него героя. Не ради дочери, и, тем более, не ради самого Эрида. Просто в такое время это пойдёт на пользу упавшей духом стране.

Прежде чем началась торжественная часть, женщина выразила недвусмысленную надежду.

— Надеюсь, ты погибнешь. Это достойный выход для всех нас.

За это Сиену уважали и боялись: никакой ненависти, только разумный расчёт.

***

Церемония оказалась недолгой. Прежде чем мужчина обратился в дракона, Варга тихо подошла и положила ему руку на плечо. Она выглядела скромнее, чем всегда, и казалась гордой, красивой, но всё-таки простой смертной женщиной. Сестрой, которая прощалась с братом.

— Я не стану плакать, если ты не вернёшься, но лишь потому, что не умею этого делать. Удачи тебе, Эрид. Ты будешь убивать не людей и даже не чудовищ вроде нас. Это просто летающие корабли, машины. Представь, что только машины.

Он так и сделал. Сильные крылья так быстро доставили его к месту сражения, что монстр и сам удивился. В воздухе пахло гарью, дымом и чем-то совершенно новым, едким и очень нехорошим. Облака приобрели зелёный оттенок. Казалось, плохо даже им, что уж говорить про людей, которые вдыхали этот смрад в свои лёгкие, когда он был в тысячу раз невыносимей, чем сейчас.

Эриду называли цифры и даже показывали искалеченных пилотов, лейтенантов, мальчишек без званий и чинов. Одни ослепли, а другие потеряли способность нормально дышать. Но только теперь, приближаясь к обитым железом махинам, дракон понял, какое безумие происходило здесь тогда, всего несколько дней назад.

Те, кто придумал такой зверский способ отнимать жизни даже не личных врагов, а попросту незнакомцев — они сами заслуживали смерти. Чем ближе змей оказывался к скельтрам, тем яростнее становилась эта мысль. Сотни метров исчезали за спиной, а дракон всё увеличивал скорость. На церемонии ему что-то говорили о возмездии и справедливой каре, а он не слушал. И вдруг оказалось, что эти слова не были такими уж пустыми.

Инородные металлические тела заполонили небо над морем. Оборотень видел только их и желал одного: оказаться там как можно скорее и выместить всю злость, накопленную годами. Неважно, что далеко не во всех его бедах виновны скельтры. Они заслуживали того, чтобы ответить даже за то, чего не совершали.

Глаза Эрида застилала пелена ярости, он чуть не забыл, что своих трогать нельзя. Вся электрическая мощь дракона рвалась наружу и создавала силовое поле вокруг тела чудовища. Об осторожности он вспомнил, лишь случайно задев жалкое судёнышко, по какому-то недоразумению вошедшее в состав военного флота. Эрид не видел, что случилось с катеропаром, только запоздало почувствовал, как его хвост оставил вмятину на железе.

Смотреть назад было некогда. Он просто понадеялся, что не нанёс кораблю непоправимого вреда.

Дракон влетел в самую гущу событий, и дальше завертелось. Закружилось месиво из дыма и железа.

Зубы пронзали метал как масло. На вкус тот был неприятным и совсем не похожим на кровь, хотя несведущие люди часто сравнивали эти вкусы. Злоба придала силы когтям, они выкручивали и вырывали какие-то пластины и гайки. Всё это летело вниз, затем и корабли начали падать в распростёртые под ними волны. Иногда дракон слышал крики и видел людей, бестолково снующих из стороны в сторону. В эти минуты становилось трудно следовать совету Варги и представлять, что он уничтожает лишь машины. Эрид и не хотел. Никакой жалости скельтры у него не вызывали, он стремился убить как можно больше. Попадись под руку кто-нибудь из своих — их ждала бы такая же участь. Дракон был опьянён тем хаосом, который устроил и с удвоенной яростью раздирал железо, чтобы добраться до тех, кто прячется внутри. Но воздушные суда начинали терять высоту до того, как это происходило, и тогда змей бросал один дирижабль и переходил к следующему. Эрид задействовал лапы, хвост и голову: разбивал ими стёкла и ломал конструкции, умело избегая винтов. Так просто и даже весело. Он и не догадывался раньше, какой мощью обладает — не представлялось как-то случая проверить. Если бы Сиена выпустила всех своих чудовищ, они бы в два счёта разорили флот скельтров, как осиное гнездо. Но у противника, как оказалось, имелось в запасе такое, чего другие оборотни могли и не пережить.