Баронессе протянули чашу — едва обработанную морскую раковину с притороченной ножкой. В перламутре мерцала какая-то жидкость.

— Пей всё. Не бойся, на вкус как вода.

Ада подчинилась и осушила чашу. Вкус действительно пресный, с еле уловимым запахом трав.

— Будь добра, оставайся на этом месте и медитируй, как мы тебя учили. Напиток поможет быстрее достичь восьмой ступени отрешённости и включиться в нашу ментальную сеть. Ты поймёшь, что делать дальше.

Это было возмутительно.

— Восьмая, в смысле, высочайшая? Но я и до шестой с трудом дотягивала.

Старейшина удержался от того, чтобы закатить глаза и терпеливо повторил: зелье поможет, оно активизирует фером, но будет держать его в узде. Над этим рецептом маги трудились многие недели, потратив уйму сил и необычных, только им известных ингредиентов.

Восемь магов отошли на расстояние нескольких метров и образовали вокруг девушки круг. Одни стояли чуть дальше, другие — чуть ближе. Сверху выглядело как два четырёхугольника, вписанные один в другой. Ада, которая уже вошла в сознательный транс, отчётливо знала: всё это символизирует розу ветров — знак под стать свободолюбивым драконам.

«Не отвлекайся. Сосредоточься на цели» — долетело до неё беззвучное наставление. Магам подвластно общение при помощи силы мысли. И все Астор, которые проходили школу Чёрных островов, умели это, но, возвращаясь в мир, теряли часть своей силы и такие упражнения становились слишком изнурительными. Ада с самого начала предпочла обычную, устную речь. Мистические науки слишком напоминали технические предметы, которые она проходила в университете: девушка ни черта в них не смыслила.

Она закрыла глаза, целиком и полностью уходя в транс. Маги были её поводырями в путах ментальной сети. Они показывали, куда направить фером, обозначали точки мысленных соприкосновений. Ритуал проходил без свечей, заклинаний или каких-либо «классических» действий. Это было невидимое формирование сгустка энергии, который, как Ада чувствовала, клубился у неё над макушкой и воронкой втягивался внутрь. Кровь бурлила, смешиваясь с этим.

По серьёзным лицам стекали струйки холодного пота. Скулы сводило от напряжения, а ноги будто врастали в каменную твердь. Только моральная поддержка, которой маги намеренно окружали Аду, отведя для этого особый энергетический блок, не давала ей закричать.

Силовое поле кололось и потрескивало. Оно стало ощутимо даже на физическом уровне. Девушка почувствовала, что каменное плато под её босыми пятками дрожит и трещинами расходится в разные стороны — по одной на каждого мага. Промелькнула жуткая, отчётливая мысль, что если хоть один сдвинется с места, утёс продолжит расщепляться и не успокоится, пока не развалится на восемь ровных кусков, которые рухнут в Чёрный океан. Картина так ужасала, что хотелось самой всё бросить и бежать, бежать!

«Не отвлекайся».

И Ада не отвлекалась. Жар и холод чередовались, лихорадка переходила в агонию. Напряжение стало вконец невыносимым. Хотелось то кричать, то чесаться, раздирая кожу до крови, то броситься на поиски огня, чтобы спастись от могильной стужи. Девушка чувствовала, что её руки коченеют, а голова горит. Если бы это продлилось хоть на одну секунду дольше — это была бы смерть!

Вдруг всё пропало. Все ощущения, всякая ментальная связь. Энергетическая сеть ослабла, угасла, но через минуту вернулась с утроенной силой, заставив каждую клетку в теле Ады сместиться с положенного места и закружиться в вихре.

Страшный взрыв без огня. Маги пригнулись к земле под порывом восьми ветров. А когда осмелились поднять свои бритые головы, то на месте человека увидели дракона.

В скором времени стало понятно: дракон — это сильно сказано. Мелкое, чуть больше лошади, чудовище костерило всех последними словами, используя силу мысли. Вместо нормальной, положенной монстрам еды, оно упрямо жевало водоросли и иногда пыталось ходить на задних лапах. И это, разумеется, было наименьшими из проблем.

Самой же главной стало то, что Ада не могла вернуть себе человеческий облик. По заверениям магов, а также по словам самих оборотней, это происходило безо всяких усилий, стоило только захотеть. Однако ничего не выходило. Чудовище металось по утёсу перепуганной курицей, размахивало крыльями и отчаянно кричало. Маги забросили привычные дела и даже изменили своей непоколебимой невозмутимости: то и дело кто-то останавливался и таращил глаза на то, что сотворили его старейшины.

Помимо этого, драконша не могла говорить. Она освоила много новых звуков, таких как рёв, шипение и жалобный стон, который больше подходил киту или железной, отработавшей своё машине. Но навыки устной речи полностью атрофировались.

Наблюдая всё это, старейшины задумались, не пострадал ли мозг злополучного дракона. Чтобы это проверить, они предложили задания с карточками и фигурами, подобные тем, которые в мире, откуда была родом Ада, дают воспитатели в детском саду. Сплюнув, фыркнув и с удвоенной силой принявшись метаться из стороны в сторону, чудовище обложило их крепкой бранью. Тогда-то и открылось, что на ментальном уровне драконша может общаться без помех. Это ни в коей мере не оправдывало то, что она не могла вернуть себе облик молодой угрюмой женщины, зато заметно облегчило всем жизнь. Кроме того, эмоциональная активность Ады говорила о том, что недуг ослаб, а то и вовсе исчез: ранее фером высасывал из неё всю энергию, превращал в апатичное и вялое двуногое существо. Теперь об этом можно было забыть.

Однако следовало что-то предпринимать. Маги снова уткнулись в манускрипты, довольно туманно пообещав Аде найти решение. Пока они были заняты поисками, ей посоветовали заняться тем, что у оборотней лучше всего — помимо создания хаоса — получалось. А именно, летать. Идея была бы прекрасной, если б не тот факт, что управлять собственными крыльями Ада не умела. Она путалась в них, выворачивала под неестественными углами, и могла подняться максимум на два метра над землёй. Попытки справиться с аэродинамикой завершились падением с утёса в холодную воду. Человек бы не выжил, а дракон нахлебался солёной воды и вывихнул злосчастное крыло, которое полностью восстановилось за пару часов. Ада выползла на берег униженная, продрогшая и с болью во всём теле. С тех пор она замкнулась в себе и уже не пыталась летать.

Никаких приходов космического транса уже не было. Зато то и дело случались приступы ярости. Громадная ящерица била хвостом по камням, выкорчёвывала когтями валуны и швыряла их в океан. Несколько раз она предпринимала попытки нападения на дома-цилиндры, но всякий раз останавливалась сама, без вмешательства магов. Люди обходили её стороной, а старейшины старались не раздражать своим присутствием и наблюдением, которое, на самом деле, велось непрестанно.

Часто она отказывалась от еды и целыми сутками валандалась по дальним уголкам Чёрных островов. Аде было невыносимо плохо душевно: человек не в состоянии смириться с тем, что стал зверем.

Маги честно искали ответы. Видя, что их подопечная постепенно дичает и деградирует, отказываясь от общества и книг, и уже отчаялась вернуть человеческий облик, они придумали, как её отвлечь. Идея была простой и уместной: вызвать сюда второго дракона.

Когда-то чудовищам был закрыт доступ на Чёрные острова. Но с появлением здесь Агаты лет эдак тридцать назад, магам многое пришлось переосмыслить.

Варга прилетела с шиком и огоньком, подпалив на ходу засохшее дерево, воткнутое среди камней.

— Только не говорите, что вам жаль эту корягу. Она давно мертва, и при этом жутко раздражает. Раздражала, хотела я сказать.

Маги как всегда не проявили эмоций и занялись своими делами. Никто даже не обратил внимания на внешний вид Варги, когда она приняла облик женщины, а ведь там было, на что посмотреть. Увидев её, Ада с изумлением отметила, что оборотень немного сменил стиль: вместо брюк драконша надела платье. Кожаное, разумеется, и до колен — по меркам королевства едва ли допустимая длина. Под широкой юбкой мелькали лосины и ботфорты.