— Они не общаются!

— Так а я о чём: никаких проблем, никаких скандалов.

— Что ж, опустим обсуждение твоего напрочь атрофированного материнского инстинкта. У нас есть одна проблема. Сейчас она спит в комнате твоей дочери забравшись с ногами в кресло.

— О чём ты?

Хмыкнув, дракон лениво взял оказавшуюся под рукой фотографию. На снимке были пружины сломанного механизма — в этом мире превозносили деструктивную красоту.

— О мальчишке, которого мы похитили. Я и не знал, что он приходится дядей твоей дочери. Ребёнок тридцать с копейками лет находился в состоянии призрака, совершенно один. И мы взяли Тошу с собой. Пересекать пространственную параллель ему нельзя, но оставить его во временной — это преступление. Что делать дальше, мне не ведомо. Зато ты соловьём заливаешь про то, как тяжко провести семь лет на Чёрных островах. Какие-никакие, но там были люди, они видели тебя, говорили с тобой. Все те принцессы, которых отправляли туда, знали, что ссылка закончится.

— Мало ты преступлений совершил? Даже если на большую их часть толкнула я! Согласна, то, о чём ты рассказал, в самом деле может породить ряд проблем. Например, что будет, если ребёнок узнает своего постаревшего брата? Лучше пристроить мальчика куда-нибудь ещё, найти дом для привидения не так уж сложно. В любом случае, не скажу, что меня это сильно беспокоит.

— О, в этом я ничуть не сомневаюсь. Странно, что тебе вообще пришло в голову заварить такую кашу с детьми: одного заменить другим, да ещё и своим. Блестяще! Как только Ада прожила семь лет без такой чуткости и заботы?

Почему-то их разговор вертелся вокруг этой девушки, которой они даже не позволили сидеть в одной комнате с ними. Эрид вдруг обнаружил, что очень зол на Агату в первую очередь из-за Ады. Всё остальное случилось давно и отчасти излечилось временем. А оленёнок на кухне живёт сейчас, в эту самую минуту, и назвать его жизнь счастливой, увы, никак нельзя. Но стройная женщина, сидевшая напротив, не разделяла это мнение. Она ловко перекинула волосы на плечо.

— Детство Ады проходило, конечно, не в королевском замке, но оно было намного лучше моего. Мы дали ей полную свободу и никогда не заставляли быть тем, кем ей не хочется.

— Ну да, и она с радостью распоряжается этой свободой. Ты в курсе, что твоя дочь пьёт как лошадь? Нет, хуже. Она пьёт как лорд-адмирал по праздникам! Ты ведь помнишь лорд-адмирала?

Агата скривилась.

— Такого, пожалуй, забудешь. У Ады крепкий организм, сказывается моя кровь. Так что пусть развлекается хотя бы так. Меня даже удивляет то, как скромно Ада живёт, ведь никаких проблем с деньгами нет. А ты, как я посмотрю, хорошо осведомлён о моей дочери, — прищурилась хозяйка.

— В какой-то степени. О такой торитт можно только мечтать. За всё время знакомства единственное, что она мне приказала — заткнуться и не мешать спать среди бела дня.

Женщина спрыгнула с подлокотника и подняла с пола какие-то бумаги. Посмотрела на них и швырнула в мусорную корзину.

— Видимо, это мне больше не понадобится. Что ж, я рада, что вы спелись за моей спиной, ещё и ребёнка-призрака притащили. Семейная гармония, ни дать, ни взять. Даже жаль, что скоро она разрушится: в Шамбри не место для такой трогательной заботы. Как скоро мы туда отправляемся? Сегодня? Не прийти на приём в департамент культуры будет не очень вежливо с моей стороны, как и пропасть без вести. Но признаться, я не многое потеряю. Так что, когда выдвигаемся?

— Через три дня.

— Почему так не скоро?

Дракон тоже швырнул в сторону мусорки фотографию, которую вертел в руках. Неплохой снимок, возможно, в самом деле гениальный. От него, как и от всего, что связывало Агату с этим миром, следовало избавиться.

— У нас экзамен.

— Прости?

Принцесса скептично скривила лицо. Женщину удивляло то, каким непосредственным стал её бывший слуга. Даже позабыла о том, что он её ударил. Это вполне устраивало Эрида: Агата по натуре была слишком мстительной, так пусть уж лучше думает о другом. Он поспешил объяснить.

— Твоя дочь пытается сдать экзамен, причём уже четвёртый раз. Если не пойдёт — её отчислят, — деловито сообщил дракон, словно всю жизнь разбирался в таких вещах.

Женщина приподняла тонкие брови.

— Вы точно спелись, и теперь издеваетесь надо мной.

— Я пообещал. Невинный каприз — почему бы его не исполнить?

Пребывая в полном замешательстве, Агата смотрела на развалившегося в кресле мужчину, который даже в такой небрежной позе выглядел идеально.

— Ты совсем не изменился на вид.

— А ты постарела. Должен с сожалением заметить, это не сильно тебе навредило.

Это замечание пропустили мимо ушей. Принцесса знала, как выглядит и не нуждалась в чьём-либо одобрении.

— Что ты нашёл в этой девочке?

Он сделал вид, что не понял. Она — что поняла больше, чем следует.

— Не скажу, что у неё ни кожи, ни рожи, она ведь, всё-таки, моя дочь. Но Ада ни внешностью не блистает, ни умом. Она не умеет держаться в обществе. Да что там общество — бедняжка стесняется саму себя. В этом есть и моя вина, признаю. То есть, была бы, не реши я с самого начала позволить Аде развиваться самостоятельно. Дали бы мне столько воли в детстве и юности — я бы горы свернула.

— Ну, ты их наворотила…

— А тебя всегда тянуло к людям наподобие Варги — ярким, дерзким и распущенным. Вот мне и не понятно, откуда столько участия. Человек как человек. Совсем на меня не похожий.

Эрид улыбнулся. Именно этим Ада его зацепила.

— И поэтому скучный?

Агата только развела руками. Она ходила взад-вперёд по комнате. Безупречная осанка выдавала в известном фотографе аристократические корни.

— Когда она была совсем мала, я пыталась найти общие черты. Потом поняла: с каждым днём находится всё больше различий. Даже волосы потемнели и стали совсем как у отца. Хотя в глазах, пожалуй, что-то есть. Необычная желтизна, к счастью, в этом мире есть такое понятие, как липохром.

Женщина помолчала, размышляя о чём-то. И вынесла окончательный вердикт.

— Знаешь, что? Она всегда была замкнутой и странной, с самого детства. И мне не понятно, чем столько времени можно заниматься на кухне. Давно пора было разозлиться и прийти сюда, а не послушно ждать, пока её позовут. Это не Астор. Ни в одной чёрточке она не Астор!

Дракон хмыкнул.

— Ну, если у тебя там есть бар, думаю, она как раз его опустошает.

— Позови её.

Теперь Агате во чтобы-то ни стало захотелось увидеть Аду. Но оборотень поднялся и направился к выходу.

— Ты кое-что забыла, принцесса: больше я не твой слуга. Иди сама к бедной девушке и попытайся хотя бы пять минут не совать ей под нос своё превосходство. Быть может, я навещу тебя до того, как мы отправимся в Йэррию. А пока что вам лучше остаться вдвоём.

Агата не сочла нужным спорить. Только встрепенулась, вспомнив кое-что.

— Та война. Как мы сумели победить?

Отрешённо посмотрев на бывшую принцессу, Эрид поджал губы.

— За этим я прийти и собираюсь. Ты должна хоть отчасти быть в курсе, прежде чем мы переступим порог ненаглядного замка. Люди не знают наверняка, но будь уверена, они догадываются о том, кто косвенно поспособствовал этой войне. Тебя ждёт много неприятных минут. Я обязательно позларадствую, когда на тебя обрушится негодование всего двора, но сначала введу в курс дела. Иначе мы оба будем выглядеть как идиоты. А пока что разрешите откланяться, ваше кто бы то ни было.

Искорёженный металл рухнул на землю, оставил глубокие, рваные борозды. Одна летающая жестянка протаранила другую, и небо покрылось ковром туч. Взрывы чередовались с криками — тысячи людей и одного монстра.

Битва шла не только здесь, но и в королевском замке, до которого двое суток пути от развернувшегося месива. Эти бои были бескровными, но изматывающими. Лорд-адмирал бил единственной здоровой рукой по лежавшей на столе карте и орал. Канцлер, на которого обрушился его гнев, морщился, но не спешил оправдаться или хоть как-нибудь утихомирить оппонента. По правде говоря, ему было плевать. Это чувство советник умело трансформировал в глазах окружающих в благородную сдержанность, и наслаждался внешним превосходством над вспыльчивым адмиралом.